Холодная ночь, пылкий влюбленный - Грегори Джил - Страница 18

Внезапно он увидел, как в глазах Моры что-то сверкнуло. Слезы! Сердце Куинна Лесситера неожиданно сжалось. Она отвернулась, но слишком поздно. Он увидел на ее щеках прозрачные капельки и испугался.

Вот черт!

— Но это не такое уж плохое, — быстро поправился Куинн. — Я имею в виду, что оно гораздо лучше, чем те длинные панталоны, в которых ты была в ту ночь, когда мы встретились. Я о том, что это платье… Не надо, черт, не надо, — быстро сказал он, когда слезы ручьем потекли по ее щекам. — Не плачь!

— Я н-не п-плачу!

— Да плачешь, черт побери! — Он смотрел на нее. Разве женщина не должна рыдать из-за того, что выходит замуж в рванье? — Хочешь новое платье? — Его голос походил на рычание. — На свадьбу?

— Конечно, нет. Это было бы г-глупо.

— Почему глупо?

— Ведь это не праздник, а сделка.

— Верно, черт возьми. — Он оттащил ее к дощатому тротуару, так как мимо них прокатил фургон и понесся вниз по улице. Ветер хлестал и трепал льняную юбку Моры, когда они шли к гостинице. Они не сделали и десяти шагов, как он услышал, что она громко всхлипывает.

Куинн резко остановился и схватил ее за плечи, а потом повернул лицом к магазину.

— Иди и купи себе какое-нибудь симпатичное платье.

— Купить? — Мора покачала головой. — Нет, я не могу.

— Почему?

Никогда в жизни девушка еще не покупала себе платья. Она шила одежду сама.

— Я не могу себе этого позволить, — запнулась Мора.

— А я могу. — Он выдернул мешочек с деньгами из кармана и, вынув несколько монет, сунул их в руку Моры, хотя она мотала головой.

— Я не принимаю милостыни.

— Это не милостыня, Мора. Мы собираемся пожениться. Я буду твоим мужем.

Глаза Моры метнулись к его глазам. Все мысли о платье вмиг улетучились у нее из головы. Он что, рассчитывает на все привилегии мужа?

— И шляпку купи, — продолжал Куинн спокойно, обыденным тоном. — Ну, знаешь, все такое, что тебе понадобится для поездки. Мы уедем из Виспер-Вэлли завтра.

— Так быстро?

— Меня ждет работа, надо кое-кого выследить. Чем скорее я устрою тебя на ранчо, тем лучше. Теперь скажи: ты хочешь купить себе платье и устроить свадьбу или ты будешь чесать тут языком целый день?

Она едва перевела дыхание и сунула деньги в карман.

— Я буду ждать тебя в церкви.

— Нет. Я зайду за тобой в гостиницу после того, ал как ты переоденешься. Мы пойдем в церковь вместе.

Никакой нежности в голосе. Это была команда, приказ, не более.

Внезапно она поняла, что больше не может сдерживаться.

— Сегодня у нас день свадьбы, — сказала она, а в ее глазах все еще блестели слезы, — и мы сделаем все по-твоему. Но только сегодня. Потом… — она собрала всю свою храбрость, — не жди, что я стану делать все так, как ты захочешь. Я выхожу за тебя только ради ребенка и не собираюсь становиться тряпкой, о которую ты будешь вытирать ноги. Я и так это делала всю жизнь, поэтому заявляю тебе прямо сейчас: это не входит в нашу сделку.

— Я не помню, чтобы мы говорили об этом.

— Хорошо, это на всякий случай, если бы вдруг ты вздумал…

— Милая, да моей ноги не будет поблизости от ранчо, поэтому я не смогу даже попытаться сделать из тебя что-то вроде тряпки. Понятно?

Она принудила себя выдержать его холодный взгляд без дрожи в теле.

— О да, мистер Лесситер. — Ее голос все-таки слегка дрожал. — Я понимаю.

Мора повернулась и пошла к магазину.

Куинн наблюдал за тем, как она идет. Ему нравилось движение ее бедер под простым, изношенным платьем, нравились ее узенькие плечи и то, как сияет солнце на ее густых кудрях, блеск которых почти ослепил его.

Не чувствуй он отвращения к самому себе из-за того, что вляпался во все это, то мог бы представить, как вытаскивает шпильки из этих непокорных локонов, как они падают вниз, на ее плечи, вольно и свободно. Он мог бы даже сцепиться с ней, непредсказуемой и своенравной. И разумеется, не прочь был оказаться с ней в постели, чтобы освежить воспоминания о той роковой, проклятой ночи и насладиться каждой клеточкой нагого тела.

Но прямо сейчас он не ожидал ничего.

Он не собирался терять свою свободу — единственное достоинство его жизни вот уже много лет кряду. Единственное, что он ценил даже больше оружия, коня и собственной жизни.

Женщина, которая сейчас идет через дорогу, чтобы купить себе свадебное платье, пусть лучше и не надеется, что он променяет свою свободу на дом, семейный очаг и ребенка.

Да он готов есть коровьи лепешки на свободе, чем страдать от судьбы, приготовившей для него такое ужасное испытание.

Глава 10

—Это самое великолепное платье, которое я когда-нибудь видела! — воскликнула Мора. Она прикоснулась к голубому атласному платью с рукавами фонариком, желтым поясом и перламутровыми пуговицами, словно боясь, что оно исчезнет, растает как дым. — И это тоже.

Мора перевела взгляд на шелковый наряд кремового цвета с большим вырезом, расшитым бисером.

Оба платья были потрясающими, прекраснее Море не доводилось видеть. Она и не мечтала надеть такое. Даже в день свадьбы.

— Впрочем, не думаю, что они мне будут впору, — добавила она.

Мора нехотя отошла от прилавка, на который лысеющий маленький приказчик выложил для нее платья. Что-то проворчав себе под нос, он принялся убирать их, но тихий, спокойный женский голос его остановил.

— Не торопись, Джимми. Я думаю, эти платья как раз по ней. Почему бы вам не примерить? — обратился к ней голос, и потрясенная Мора удивленно посмотрела в большие бирюзовые глаза самой красивой женщины на свете. Такой красавицы она тоже никогда в жизни не видела. — Простите меня за то, что вмешиваюсь. — Незнакомка улыбнулась так тепло, ласково и с таким сочувствием, что Мора не могла не улыбнуться ей в ответ. — С вашим цветом волос и вашей фигурой вы в них будете великолепны. Вам непременно следует купить то и другое. Сама она была в синей ковбойке и синей юбке для верховой езды.

Внезапно ребенок, которого молодая женщина держала на руках, завизжал, и она подняла повыше крошечную девочку.

— О, Тори, у тебя будут самые красивые платьица, когда ты подрастешь. А этими двумя ты, разумеется, поделишься с этой красивой леди, не так ли? — Красавица повернулась к Море и улыбнулась. — Меня зовут Эмма Гарретсон, — сказала она. — Не обращайте на меня внимания, у меня такая манера — взять да и выложить все, что думаю. Такая уж у меня привычка. Муж говорит, что это мой главный недостаток. Но если его послушать, то у меня их столько наберется, что… — Она не договорила и залилась звонким смехом. — Простите. Это не мое дело. Но вы… так смотрели на эти платья, что мне показалось, будто вам предстоит какое-то особое событие.

Мора не могла не отозваться на теплую улыбку Эммы.

— У меня свадьба, — выпалила она и покраснела. «Как странно произносить такие слова», — подумала она. Лицо Эммы Гарретсон засияло.

— Это замечательно! Когда вы выходите замуж?

— Сегодня. — Мора еще сильнее порозовела.

— Сегодня?

— Да, и очень скоро. Мы здесь проездом и решили… что… я должна выбрать здесь кое-что и встретиться с мистером Куинном… то есть с моим женихом… — она споткнулась на новом для себя слове, совершенно непривычном, и не сомневалась, что ее щеки стали красными, как свекла, — в гостинице, как только я буду готова. Я собираюсь замуж, — говорила она, хотя знала, что болтает лишнее, но не могла остановиться, а Эмма Гарретсон смотрела на нее круглыми восхищенными глазами. — Но это платье такое старое и серое, и мой… э-э… жених настоял, чтобы я купила себе новое. — Она договорила и глубоко вздохнула. — Меня зовут Мора Рид, — добавила она, пораженная тем, что так долго и доверительно разговаривает с кем-то, кого видит впервые в жизни.

Приказчик тоже слушал внимательно и, казалось, был поражен не меньше Эммы Гарретсон.

— Хорошо, прекрасно! Очень мудро с его стороны. Со стороны вашего жениха, я имею в виду. И разумеется, вы должны выбрать такое платье, которое его просто ослепит. — Темноволосая леди указала на одно из платьев. — Голубое! Оно сразит его наповал. Ручаюсь, вы не ошибетесь.