Холодная ночь, пылкий влюбленный - Грегори Джил - Страница 2

— Тогда пошли, — скомандовал он. — Мне нужна комната. Но, прежде всего — горячая еда и бутылка виски. Как думаете, вы с этим справитесь?

Мора кивнула. Ей показалось, что у нее пропал голос. Секунду она ничего не могла с собой поделать, а только смотрела на высокого черноволосого незнакомца, которого откуда-то принесла снежная буря и забросила к ней в гостиницу.

Его серебристо-серые глаза цветом напоминали льдинки, взгляд был холоден и суров. Мужчина не отрываясь смотрел на нее.

Он принадлежал к числу тех таинственных незнакомцев, что опаснее дьявола. Его длинный черный плащ, черную шляпу и черные ботинки покрывал снег. Но еще что-то было в нем, кроме снега и льда. Власть и угроза исходили от него. На его жестком и красивом лице с четкими, резкими чертами выделялись безжалостная челюсть и ледяные серые глаза под темными бровями вразлет. Эти глаза привыкли подчинять себе других одним взглядом. Тонкая линия рта говорила о стальной воле и о том, что незнакомцу чуждо чувство юмора и мягкосердечие, как нет этого во всем его облике.

Охотник на людей, наемный убийца, предположила Мора. Страх охватил ее, и она задрожала. У них и прежде бывали такие постояльцы, но никто из них не выглядел столь пугающим и опасным, как этот.

Казалось, он мог съесть ее целиком и небрежно выплюнуть кости.

— В чем проблема, леди? — прорычал он, уставившись на Мору. — Разве у вас нет свободной комнаты?

Девушка наконец обрела голос:

— Да, сэр, у меня есть комната. И не одна. Вы можете выбирать, никого нет во всем доме, кроме нас с вами.

Выражение лица мужчины не изменилось, только брови едва заметно приподнялись.

Щеки Моры побледнели. Какая же она идиотка! С какой стати надо было ему признаваться, что она в доме одна? Что, если он… если он…

«Если он — что? — спросила она себя. — Если он вознамерится воспользоваться тобой?»

У нее возникло чувство, что, будь даже кто-то еще в доме, ничто не остановило бы незнакомца, если бы он захотел воспользоваться моментом. Он производил впечатление человека, который всегда брал то, что хотел, когда хотел, и о спаси Господь того, кто окажется у него на пути.

Очень сомнительно, подумала она, совершенно потрясенная, чтобы Джадд и Хоумер могли встать ему поперек дороги.

Но после первой вспышки тревоги Мора поняла и еще кое-что. При всей опасности, которая исходила от этого незнакомца, он не похож на тех, кто способен причинить вред женщине. В его лице не было жестокости — лишь сила, а мрачная, хмурая красота не оставляла сомнений в том, что он может иметь столько женщин, сколько захочет. Они наверняка сами кидаются ему на шею.

Внезапно осознав, что она в толстом халате, длинных панталонах и фланелевой ночной рубашке, Мора поняла, что выглядит совсем не так, как женщина, которую может пожелать такой мужчина. Нет, даже нарядись она во все самое лучшее, как в воскресенье. Ма Дункан однажды сказала, что она хорошенькая, но Мора-то знала, что это неправда. Она слишком высокая и худая, да еще и плоскогрудая. Тихоня, не болтушка. Вот если бы у нее были глаза ярко-зеленые, а не просто карие, а волосы не морковно-рыжие, а романтического медного цвета… Если бы ее нижняя губа не была такой толстой, а походила бы на крошечный розовый бутон…

Но ничего такого в ней не было. Она самая обыкновенная. И он уже смотрел поверх ее головы во мрак столовой.

— Я буду есть бифштекс, картофельное пюре и кекс, — заявил он, шагнув мимо Моры.

У стола в углу он бросил свою скатку с походной постелью на пол у стены и уселся лицом к двери.

Мора поспешила за ним следом. Надо ему сказать, что на кухне хоть шаром покати. Завтрак будет подан, когда взойдет солнце. Ни секундой раньше.

Но она ничего не сказала. Она не могла такое сказать. Несмотря на твердое выражение его лица, было ясно, как сильно он устал и проголодался.

«Да и как он вообще пробрался сквозь этот буран? — думала девушка. — И откуда он едет?»

Но прежде чем она посмела его спросить, незнакомец потребовал:

— Виски! — Он сдвинул шляпу на затылок и закрыл глаза. — Принесите сначала выпить!

— Все, что у меня есть на кухне, — это немного тушеной говядины с овощами. И еще шоколадный кекс. — Мора опасливо взглянула на него. — Это вас устроит?

Он открыл глаза и, сощурившись, посмотрел на нее долгим взглядом, от которого у нее должны были бы задрожать поджилки, а колени подогнуться. Сердце Моры тяжело бухало в груди, но она стойко выдержала его пристальный взгляд.

— Лады, — хмыкнул он после тишины, показавшейся Море нескончаемой. — Так, говорите, вы здесь в полном одиночестве?

— Д-да.

— Какой дьявол мог оставить девчонку совершенно одну в таком месте? — раздраженно прорычал он.

Мора немного успокоилась. Он не собирался палить в нее из револьвера только потому, что не получит бифштекса. Он не собирался ее изнасиловать только потому, что кругом ни души.

— Но я, — спокойно призналась она незнакомцу, застенчиво улыбаясь, — я не имею ничего против. Я вообще люблю иногда побыть одна.

Он откинулся на спинку стула и вытянул вперед длинные ноги. Его глаза закрылись, взгляд больше ее не сверлил.

— Виски! Быстро!

С достоинством и быстротой, какие она могла себе позволить в своем наряде, Мора повернулась и пошла на кухню.

Когда Мора принесла бутылку виски и рюмку, мужчина, даже не взглянув на нее, тотчас же налил себе изрядную порцию и опорожнил рюмку одним длинным глотком.

Мора вернулась на кухню, а он снова влил в себя виски.

Она снимала с полки тарелки и другую посуду, ставила на плиту для разогрева обещанную гостю еду, отрезала ломти испеченного утром хлеба, но не могла забыть выражение лица незнакомца. Казалось, он решил напиться не ради удовольствия, не из-за тяги к спиртному, а с отчаяния. Словно хотел избавиться или убежать от чего-то или от кого-то.

Она бы решила, что это именно так, если бы мужчина выглядел по-другому. Не похоже, что ночной гость вообще способен от кого-то убегать. Разве что от самого себя.

Мора обожгла пальцы, прикоснувшись к сотейнику, и чуть было не уронила его, но успела вовремя поставить на стойку. Она сунула пальцы в рот и решила, что ей лучше всего думать о том, что делает, и забыть о незнакомце, ввалившемся в гостиницу. Джадд и Хоумер всегда говорили, что она слишком много думает и слишком мало делает. Это уж совсем смешно — да она ведь каждую минуту своей жизни только тем и занимается, что работает: прибирается в номерах, готовит еду, а вот они, ее названые братья, торчат дни и ночи в салуне, играют в покер, напиваются и затевают драки. Но она знала, как презрительно они всегда относились к ее любви к книгам, к размышлениям, как ревниво прислушивались к словам их матери, в прошлом школьной учительницы, когда она хвалила девочку за хорошие отметки. Единственное, чем занимались в школе Джадд и Хоумер, — так это мучили учительницу, бедную, замотанную жизнью мисс Лэнсдаун, которой они подбрасывали дохлых мышей в ящик стола, подкладывали змею под стул или кидали пауков за шиворот.

Если бы парни были сейчас в гостинице, они бы не тратили времени попусту, напоминая Море, что заниматься постояльцем — не ее ума дело.

Незнакомец, казалось, спал на стуле, когда она вошла с подносом, уставленным едой. Шляпа скрывала его красивое лицо.

— Ваш обед, сэр. — Мора поставила тяжелый поднос на стол и начала снимать с него тарелки. Она заметила, что бутылка виски ополовинена. Он бросил свою шляпу на пустой стул и принялся рассматривать еду.

— Премного вам обязан. — Взяв ложку, он попробовал тушеное мясо и молча с аппетитом принялся за него.

— Вы довольны?

— Все замечательно. Премного вам обязан, — повторил он, продолжая отправлять в рот ложку за ложкой, а Мора стояла и смотрела на него.

Она никак не могла отвести глаз от его лица. Ему нужно побриться, решила Мора, хотя щетина его не портит. Глядя налицо с сильным подбородком, затененным темной порослью, она могла сказать только одно: он и так гораздо красивее, чем полагается любому мужчине.