Когда сердце манит - Грегори Джил - Страница 37

– Могу себе представить, – угрюмо заметил Кейд.

– Да, сдержанными Маккаллумов не назовешь, – вздохнув, промолвила Анабел.

– Ты права, Ани, но я-то не Маккаллум, – насмешливо заметил Брет. – По словам Фрэнка Боксера, которые подтвердил человек, считавшийся моим отцом, я – Брет Боксер.

– Не могу поверить. – Кейд подошел к дереву и, прислонившись к стволу, поднял голову к ясному голубому небу. – Мама не стала бы... Она не могла, – бормотал он себе под нос. – Это какая-то ошибка. Или ложь. Кто-то решил выкинуть с нами злую шутку.

– Придется поверить, братец. – Брет хрипло засмеялся. – Но это еще не все.

Тогда в гостинице Фрэнк Боксер клялся, что они с мамой очень любили друг друга, хотели убежать, пожениться и дать мне имя Боксер. Но мама боялась Росса, а он, опасаясь скандала, предложил Боксеру огромную сумму денег, чтобы тот уехал из Миссури и никогда больше не возвращался.

– И... он взял деньги? – воскликнула Анабел, с замиранием сердца слушая эту трагическую историю. Ей от всей души было жаль Ливинию.

– Взял, – ответил Брет. Никогда Анабел не видела в глазах Брета столько злости. – Боксер оправдывался тем, что люди Росса все равно не оставили бы их с матерью в покое. Фрэнк уверял, что для самой Ливинии будет лучше, если он исчезнет. Он покинул город, – Брет с отвращением скривил губы, – но через год вернулся, потому что, как он мне объяснил, не мог жить без Ливинии и хотел, чтобы она и ребенок были с ним. Как только Боксер снова появился, отец принял решительные меры, чтобы тот не увез маму. По словам Фрэнка, – Брет на секунду закашлялся, – отец нанял головорезов, которые схватили его и увезли в Мексику, упрятав на плантации приятеля Росса. Позже Фрэнка насильно завербовали на корабль, принадлежавший тому же человеку. Судно называлось «Изумрудный принц».

– Меня не удивляет поведение отца. – Кейд подошел к брату и угрюмо смотрел на него из-под полей шляпы. – От него и не такого можно ожидать. Когда я был ребенком, Росс говорил мне, что с соперниками надо бороться всеми способами, не просто расправляться с ними, а стирать в порошок.

– В данном случае Росса можно понять, – вмешалась в разговор Анабел. – Конечно, со стороны это выглядит довольно жестоко, но ведь у вашего отца были причины, – возразила она. – Ничего удивительного, что такой сильный человек, как Росс Маккаллум, не сидел сложа руки, когда его семье угрожала опасность. Фрэнк Боксер пытался разрушить жизнь Росса, его брак... А представьте, какому публичному унижению подвергся бы ваш отец, если бы уважающие его люди узнали об этой истории. Нельзя его обвинять.

– Интересная у вас позиция, – проронил Кейд.

– Кроме того, – продолжила Анабел, пристально посмотрев на Кейда, – Фрэнк Боксер, похоже, не был образцом добродетели.

– Когда это ты стала такой кровожадной? – Брет улыбнулся, и на краткое мгновение тень отчаяния спала с его лица.

– Я совсем не кровожадная. Просто человек имеет право на объяснение. Нельзя судить предвзято, я лишний раз в этом убедилась. На моих глазах твой брат застрелил нескольких людей, и я поняла, что в жестоком мире иногда приходится идти на крайние меры. – Анабел сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и заметила удивленные взгляды братьев. – К тому же точно мы ничего не знаем. Может быть, Фрэнк Боксер лгал, чтобы поссорить тебя с отцом.

– Нет, отец все подтвердил и сказал, что, если бы начал жизнь сначала, поступил бы так же, – заключил Брет, проведя ладонью по щетине на лице. – Росс думал, что Боксер погиб при восстании на корабле, но он выжил.

– Как? – спросила Анабел.

– Не знаю подробностей. Видно, Фрэнку просто повезло. Потом он и несколько его товарищей очутились в Индии. Ему удалось сколотить какое-то состояние, а за последние двенадцать лет он еще больше разбогател.

– Что ему надо от тебя? – медленно спросил Кейд. Его черные глаза блестели.

Брет снова опустил голову:

– Во время нашего разговора в гостинице он объяснил, что хочет дать мне свое имя и ввести в дела своей финансовой империи. Боксер предложил мне двадцать процентов от того, чем он владеет, – Брет скривил губы, – компании, железные дороги, фабрики и так далее. Но он требовал кое-что взамен.

– Естественно.

– Боксер хотел, чтобы я переписал все акции от компаний отца на его имя.

– Что? – Сердце подпрыгнуло в груди Анабел. Она начала понимать, в чем было дело. Маккаллуму грозила серьезная беда. Старый враг Росса вернулся... собирается разорить его...

– А что ты мог ему предложить? – спросила Анабел, волнуясь за Маккаллумов, как за свою собственную семью.

– Немало. Когда мне исполнился двадцать один год, отец сделал меня партнером в нескольких компаниях. У меня двадцать процентов от прибыли всех предприятий Росса плюс доходы от железных дорог... Боксер хотел, чтобы все перешло к нему.

– Похоже, что цель его жизни – отомстить Россу Маккаллуму, – прошептала Анабел.

– Да, одного взгляда в глаза Фрэнка достаточно, чтобы понять: он стремится уничтожить Росса.

Анабел коснулась руки Брета.

– Что ты ответил Боксеру? – спросила девушка.

– Я его хорошо взгрел, разбил нос... ну вы меня понимаете. – На лице Брета появилась довольная улыбка. – Из гостиницы я сразу же пошел домой, чтобы поговорить с отцом. Я не хотел верить Фрэнку, но что-то говорило мне, что он не лжет. Росс был разъярен и из него оказалось трудно вытянуть что-то конкретное. Но он все же подтвердил любовную связь мамы с Фрэнком Боксером и преследование этого ублюдка.

– А что самоубийство? – тихо спросил Кейд. – Как он все объяснил?

– По словам Боксера, мама наложила на себя руки, потому что была очень несчастна со своим мужем.

Росс не соглашался на развод, который бросил бы тень на его репутацию. С Боксером мама якобы была бы очень счастлива. Кроме того, Фрэнк утверждал, что Росс постоянно попрекал Ливинию незаконнорожденным ребенком. – Брет говорил так тихо, что Анабел пришлось наклониться, чтобы лучше слышать. – Маккаллум не упускал случая напомнить матери о своей щедрости и великодушии, которых она с младшим сыном не заслуживали. – Полный горечи голос Брета затих. – Боксер сказал, что тирания Маккаллума стала невыносимой для Ливинии, и тогда она нашла свой выход...

Брет лег на спину и стал вглядываться в синее небо. Присев рядом с ним, Анабел закрыла глаза. «Бедная Ливиния. Бедный Брет», – думала она, представив, какие мучения выпали на долю прекрасной Ливинии. Потом девушка посмотрела на Кейда. Отвернувшись, он всматривался в зеленую долину.

Поднявшись, Анабел словно во сне подошла к нему и дотронулась до плеча:

– Извините. С вами все в порядке?

Он обернулся, и девушка вздрогнула. Лицо его превратилось в пепельно-серую маску, печаль в глазах сменилась отчужденностью. Кейд с непониманием смотрел на Анабел, на руку, касавшуюся его.

– Со мной все в порядке, – пробормотал он, не в силах скрыть душевных мук.

Она дотронулась до его щеки.

Кейд Маккаллум оставил дом в семнадцать лет, после того как узнал о самоубийстве матери и о том, что отец лгал ему. Вину за происшедшее Кейд возлагал на Росса, но тогда он не знал всего.

Теперь Брет многое объяснил. Было ли это полной правдой?

Анабел чувствовала, что-то здесь не так.

– Как Фрэнк Боксер узнал, что творилось в доме? – спросила девушка. – Как он догадался о нравоучениях, которые читал ей Росс, об упреках?

– Думаю, мама рассказывала ему... – начал Брет, но Анабел тут же прервала его, покачав головой.

– Фрэнк ведь был похищен, ты забыл? Кто мог рассказать ему о страданиях Ливинии Маккаллум в Сент-Луисе? Он в это время был в Мексике.

Воцарилось молчание. С вершины дерева спустились две белки и запрыгали в зеленой траве. Тут раздался голос Кейда.

– Какое теперь это имеет значение? Моя мать покончила жизнь самоубийством из-за отца, который сделал ее жизнь невыносимой...

– Ты ничего не можешь утверждать. Вы с Бретом опираетесь в своих выводах на рассказ Боксера.