Отважный герой, нежные поцелуи - Грегори Джил - Страница 30

– Я еду в город, Франческа. Оставить ружье вам, или я могу взять его?

– У нас есть еще одно, лежит под полкой в кладовой, если понадобится. Но, сеньорита, разве вы умеете стрелять из таких ружей?

– Вряд ли это очень трудно. – Кэтлин пожала плечами и направилась к двери. – Вам ничего не нужно в городе?

– Нет. Послушайте, сеньорита Кэтлин, если вы никогда не стреляли из ружья, сеньор Уэйд предпочел бы, чтобы вы знали, как это…

– Сеньор Уэйд не имеет права диктовать мне, что я должна делать. – Кэтлин с вызовом посмотрела ей в глаза. – Я не нуждаюсь в его разрешениях.

Неожиданно Франческа усмехнулась, и ее симпатичное лицо с оливковой кожей посветлело.

– Ваш отец – он тоже, бывало, заупрямится. Сеньор Уэйд – вот он куда терпеливее. Но все ж таки…

– Терпеливее в каком смысле?

Услышав низкий голос Уэйда, и Кэтлин и экономка повернулись и увидели, что он стоит, прислонившись к двери, ведущей из холла, низко надвинув на глаза стетсон.

– Не важно. – Кэтлин крепче обхватила ружье и хотела было уйти, но его голос остановил ее:

– Что вы собираетесь с этим делать?

– Не ваше дело.

Бросив эти слова через плечо, она захлопнула за собой дверь, не оглянувшись.

Она слышала, что Уэйд последовал за ней, но не остановилась, а пошла еще быстрее. Он настиг ее у самого сарая и заступил дорогу, став перед ней. Кэтлин шагнула в сторону, пытаясь подойти к двери, но он двигался проворнее, и ей это не удалось.

– Прекратите немедленно и оставьте меня в покое, – приказала она.

– Ни за что, пока вы не скажете мне, куда направляетесь с этим дробовиком.

– В город, если уж вам так хочется знать. Мне нужно отправить письмо сестре – той, которая терпеливо ждет, когда я вернусь к ней в Филадельфию, помните? Вот за этим я и еду, если вы ничего не имеете против.

– А дробовик? Его вы тоже собираетесь отправить сестре?

– На ранчо все принадлежит мне не меньше, чем вам, – холодно напомнила она. – Так что я полагаю, что могу пользоваться этим ружьем и мне не нужно вашего разрешения, чтобы взять его на время.

– Но вам, черт побери, нужно знать, как из него стреляют! – Уэйд выхватил у нее ружье. – Держу пари, вы в жизни не держали в руках дробовик, верно?

– Какая разница…

– Вы хотя бы знаете, заряжено ли оно? Заряжено ли? Кэтлин немного опешила.

– Я не посмотрела… пока что. Это не значит, что я не собиралась…

– Послушайте, маленькая неженка! – Уэйд нахмурился и покачал головой. – Вы можете покалечиться, если будете стрелять из него, не зная, чего нужно ожидать. У этого ружья сильная отдача, его нужно держать определенным образом, особенным образом целиться, если вы хотите хоть куда-то попасть.

– Хорошо, тогда я не возьму этот дурацкий дробовик. Вы удовлетворены? Отойдите. Мне нужна моя лошадь.

– Выбросите это из головы. Я запрягу повозку и сам отвезу вас в город.

– Вот уж что мне совершенно ни к чему, так это ваше общество!

– Это почему же? – Он шагнул к ней. – Боитесь?

– Не смешите меня. – Кэтлин усмехнулась. – Вы переоцениваете свои возможности, мистер Баркли, если думаете, что пребывание в вашем обществе вызывает у меня хотя бы толику страха. Просто мне не хочется смертельно скучать всю дорогу!

С этими словами Кэтлин попробовала проникнуть в сарай, обойдя Уэйда, но тот, пробормотав проклятие, схватил ее за талию.

– Вы самая упрямая женщина, какую я когда-либо встречал. Я сказал, что отвезу вас в город, и сделаю это.

Кэтлин попыталась высвободиться, но в это мгновение послышался еще один голос – глубокий, мягкий, немного насмешливый:

– Я считаю, что больше не могу ждать ни минуты, чтобы познакомиться с леди, которая так рассердила моего старшего брата. Полагаю, я должен пожать ей руку.

К ним подошел молодой человек, высокий и мускулистый, как Уэйд, с такими же черными волосами, но глаза у него были темно-серыми, а не синими. На его красивом лице играла довольная улыбка.

– Откуда ты, черт побери, взялся?! – воскликнул Уэйд, все еще держа Кэтлин за талию и глядя в насмешливо прищуренные глаза младшего брата.

Ник Баркли пожал мощными плечами.

– Умывался в ручье. Хотелось выглядеть прилично при встрече с дочуркой Риза. Полагаю, мэм, что это вы и есть, – сказал он с легким галантным поклоном.

Кэтлин смотрела на него, смущенная не только тем, как близко стоит к ней Уэйд и как крепко он держит ее – отчего сердце у нее билось быстрее и щеки запылали, – но и тем, что появился еще один мужчина, который тоже оказался Баркли.

– Вы, наверное, Ник… или Клинт, – в смятении выговорила она, тщетно пытаясь вырваться из рук Уэйда.

– Ник Баркли – к вашим услугам, мисс Саммерз. Помните только, что нельзя верить ничему, что говорил вам обо мне мой старший брат, там нет ни слова правды. А скажи, братец, почему ты держишь эту девочку так, словно боишься, что она убежит? – Голос Ника Баркли звучал серьезно, но в уголках его серых глаз, опушенных длинными ресницами, снова появились веселые морщинки.

Уэйд отпустил Кэтлин, больше не сдерживая усмешку, которая расплылась на его лице. Он прислонил ружье к стене сарая и подошел к брату, чтобы пожать ему руку, и в следующее мгновение братья Баркли принялись обниматься и хлопать друг друга по спине.

Кэтлин видела, что они искренне любят друг друга. Напряжение и возмущение Уэйда исчезли, и когда он отпустил брата, вид у него был вполне умиротворенный.

– Как долго ты сможешь пробыть здесь? – спросил он.

– Пару дней. Пока ты мне все не выложишь об этих бандитах, после чего я пойду их выслеживать. – Он потер подбородок. – Никого Риз так не ненавидел, как угонщиков скота.

Риз. Опять Риз! Братья Баркли знали его, любили, сделали своим божеством. Ну а почему бы нет? – с горечью спросила себя Кэтлин. Он вырастил их, был им отцом в этом просторном, удобном доме – доме, где она, Кэтлин, оказалась посторонней.

Она отвернулась, охваченная знакомой болью.

– Не буду вам мешать, – спокойно сказала она, холодно посмотрев на каждого из братьев, и вернулась в дом. Когда она сообщила Франческе, что приехал Ник, та пришла в восторг и засуетилась на кухне, торопясь приготовить гостю поесть.

Кэтлин накрыла стол белой кружевной скатертью и поставила красивые тарелки с белыми и голубыми цветочками. Франческа в это время носилась от буфета к плите и в кладовую, точно охваченная пламенем. Когда вошли Уэйд с Ником, Кэтлин расставляла кофейные чашки и резала яблочный пирог, а сияющая Франческа вплывала в столовую, неся блюдо с нарезанной ветчиной, фасолью в густом соусе из патоки и лука и толстыми кусками дрожжевого хлеба.

– Присоединяйтесь к нам, – сказал Ник, обращаясь к Кэтлин, когда та направилась к лестнице.

Он обладал таким же обаянием и спокойными манерами, как и Уэйд, и почему-то она не смогла отказаться. Садясь за стол, Кэтлин почувствовала на себе взгляд Уэйда, но не посмотрела на него.

Во время этой поздней послеполуденной трапезы она говорила немного, в основном слушая беседу братьев, которые то и дело наполняли свои тарелки. Между ними существовало веселое товарищество, тепло, которое показалось Кэтлин сродни тому, что чувствовали друг к другу она и Бекки. Но оба они были мужчинами, ровнями и, несмотря на все свои дружеские препирательства, ощущали себя таковыми. Бекки же была всего лишь девочкой, подумала Кэтлин с болью, маленькой девочкой, которая нуждается в присмотре старшей сестры.

– Ну, Кэтлин. – Ник повернулся к ней, сверкнув великолепной улыбкой, когда она поставила свою чашку с кофе на блюдце. – Как вам нравится ранчо «Синяя даль»?

– Кое-что нравится, – неохотно призналась она, ощущая, что проницательный взгляд Уэйда устремлен на нее.

– И что же именно?

– Ну. – Кэтлин немного помедлила. – Дом, разумеется, очень хорош – просторный и удобный. И место… очень красивое.

– Красивое? И это все?

Вопреки желанию Кэтлин ее улыбка перешла в смех.

– Ну ладно, оно потрясающее… в особенности горы. А когда солнце садится, небо пылает необыкновенно красивыми красками, фиолетовой и розовой, и такой великолепный золотой цвет – чистый, светящийся…