Вайдекр, или темная страсть - Грегори Филиппа - Страница 15

Я ничего не отвечала. Все это было правдой. Я часто представляла себе такую картину. Меня отошлют отсюда. Гарри женится. Вайдекр больше не будет моим. Мне придется жить где-нибудь в захолустье, или, того хуже, в Лондоне. Я ничего не говорила, но в моей душе назревал страх.

Вся моя воля и вся моя страсть не могли спасти меня.

Ральф отвернулся от меня и стал смотреть на воду.

— Есть один способ остаться здесь и стать хозяйкой Вайдекра, — медленно проговорил он. — Это долгий и извилистый путь, но, в конце концов, мы получим все, к чему стремились.

— Каким образом? — спокойно спросила я. Горечь одиночества сделала мой голос таким же тихим и медленным, как его. Ральф опять повернулся ко мне, и мы склонились друг к другу, как заговорщики.

— Когда Гарри наследует имение, ты останешься с ним. Он доверяет тебе не меньше, чем мне, — говорил Ральф. — Но мы обманем его, ты и я. Я буду обманывать его на ренте, на налогах, на земле. Я скажу ему, что надо платить больше налогов, и заберу себе разницу. Я скажу ему, что нам нужны новые особые семена, и возьму себе остаток. Или я скажу, что нам нужны новые племенные животные, и заведу себе стадо. Ты сможешь надувать его со счетами. На его жалованье слугам, расходах по дому, ферме, конюшне, пивоваренному заводу. Ты знаешь это лучше, чем я. — Он взглянул на меня, я кивнула в ответ. Да, я разбиралась в этом. Я принимала участие в управлении имением с ранних лет, когда Гарри еще учился в школе. По моим расчетам, действуя с Ральфом заодно, мы бы сделали Гарри банкротом за три года.

— Мы разорим его, — голос Ральфа перешел в шепот, сливающийся с шепотом реки. — Ты можешь отделить себе приданое и установить над ним опеку лондонских стряпчих. Твое состояние будет в безопасности, а его мы сделаем банкротом. На деньги, которые я на нем заработаю, я куплю у него Вайдекр. И стану здесь хозяином, а ты станешь тем, кем стремишься быть — хозяйкой самого прекрасного поместья и самого лучшего дома в Англии, леди Вайдекр, женой Сквайра.

— А как же Гарри? — мой голос был холоден как лед.

Ральф презрительно сплюнул в реку.

— Он просто глина в руках любого. Он может влюбиться в хорошенькую девушку или хорошенького мальчика. Он может повеситься или стать поэтом. Он может жить в Лондоне или уехать в Париж. У него будет достаточно денег после продажи имения, он не будет голодать. — Он улыбнулся. — Он сможет навещать нас, если ты захочешь. Меня не волнует судьба Гарри.

Я улыбнулась в ответ, и мое сердце забилось быстрее от нахлынувшей надежды.

— Может, что-нибудь и получится, — сказала я нейтрально.

— Должно получиться, — ответил Ральф. — Я думал об этом много ночей.

Я представила его прячущимся в папоротнике, высматривающим браконьеров, но его пронзительные глаза видели не только их, но и неясные тени будущего, в котором не будет темных ночей. Вот он беседует с другими богатыми людьми после хорошего обеда, разглагольствует у догорающего камина о лености слуг, видах на урожай, некомпетентности правительства. Ему это пошло бы, к нему стали бы прислушиваться и соглашаться.

— Этому может помешать одна вещь, — сказала я.

Ральф молча посмотрел на меня.

— Мой отец здоров как бык. Он вполне способен зачать завтра же еще одного ребенка и обеспечить его охраной и уходом. Кроме того, сейчас Гарри, может, и покорен тобой, но я сомневаюсь, что это продлится еще двадцать лет. Моему отцу сорок девять. Не исключено, что он проживет еще сорок лет. К тому времени, когда его не станет, я уже буду лет тридцать пять замужем за каким-нибудь толстым шотландцем и приобрету кучу детишек, а возможно, и внуков. А жена Гарри, кто бы она ни была, успеет подарить ему нескольких наследников, и они к тому времени тоже уже подрастут. Все, на что ты можешь рассчитывать, — это коттедж Тайков, а все, на что могу рассчитывать я, — это, — мой голос захлебнулся слезами, — это изгнание.

Ральф кивнул понимающе.

— Ты права, — подтвердил он. — Это проблема. Наш план должен осуществиться, но привести его в действие надо сейчас, этим летом. Пока Гарри слушает меня и восхищается тобой. Сейчас, пока мы оба хотим землю и друг друга. Я не хочу ждать, Беатрис.

Его глаза сверкали. Он был влюблен в меня и в мою землю, — невыносимое положение для батрака. Но суровая реальность моей будущей жизни без Вайдекра тоже сулила безрадостные картины, она была полным контрастом тому, что обещал мне Ральф.

— Мой отец вполне здоров, — холодно произнесла я.

Последовала долгая пауза, в молчании мы как бы измеряли глубину решимости друг друга в достижении наших целей.

— Всякое возможно. — Слова Ральфа упали в это молчание, как камень падает в воду. Я ничего не ответила, сравнивая ужас от потери моего восхитительного, моего обожаемого отца с ужасом потери Вайдекра, сопоставляя драгоценную жизнь такого жизнелюбивого и шумного человека с холодом и одиночеством моего изгнания, которое несомненно последует непосредственно за моим шестнадцатилетием. Я без улыбки смотрела на Ральфа.

— Возможны случайности, — пустым голосом сказала я.

— Это может произойти даже завтра, — так же бесцветно произнес Ральф.

Я кивнула. Как руки кружевницы, распутывающие клубок пряжи, мой разум исследовал путь, который через пропасть греха и преступлений привел бы меня к солнечной дороге обладания моим домом. Я соизмеряла, что ужаснее: потерять отца или собственное благополучие, — прикидывала, насколько Гарри влюблен в Ральфа и как далеко это может его завести; думала о моей матери и о том, что потеря отца сделает меня более уязвимой. Но снова и снова я возвращалась мыслью к безрадостной картине чужого северного замка. Она уязвляла мое сердце. Внезапно возникшее равнодушие отца также глубоко ранило меня. Он предал меня прежде, чем я даже помыслила о чем-то плохом. Я вздохнула. На все это находился только один ответ.

— Это должно получиться, — опять повторила я.

— Это должно получиться сейчас, — поправил меня Ральф. — Настроение Гарри может измениться через год, через пару месяцев. Если он, например, отправится в университет, мы оба потеряем власть над ним. Это должно случиться этим летом. Может быть, завтра.

— Завтра? — переспросила я в ужасе. — Ты говоришь, завтра? Что ты имеешь в виду?

Глаза Ральфа ничего не выражали.

— Да, — скупо повторил он. — Я имею в виду именно завтра.

— Почему так скоро? — изумилась я, чувствуя инстинктивное отвращение.

— А зачем ждать? — Ральф смотрел на меня. — Для меня ничего не изменится. Я верю в твое мужество, Беатрис. Если ты любишь Вайдекр, если ты хочешь жить здесь, если ты такая, как я думаю, — то зачем ждать? — Его глаза сузились, изучая меня. Я знала, что вместе мы способны на все. Без меня у него никогда бы не родился этот план. Без меня ничего бы не получилось. Без него я бы тоже ничего не могла сделать. Мы поддерживали друг друга, словно пара падших ангелов, которые ведут друг друга в ад. Я глубоко вздохнула, чтобы немного замедлить биение моего сердца. Под нами безумолчно журчала река.

ГЛАВА 4

В то очень раннее жемчужно-серое летнее утро я внезапно проснулась с мыслью, что мне что-то необходимо сделать. Несколько мгновений я просто лежала в полудреме. И вдруг передо мной со всей ясностью, как на эмалевой картинке, предстал вчерашний день: сидя на бревне, прибитом к берегу, мы с Ральфом говорили о чем-то страшном, невозможном.

Ральф застиг меня в момент обиды, когда мое ревнивое сердце буквально разрывалось от горя. Я была уязвлена явным пренебрежением ко мне отца, предпочтением, которое он отдавал Гарри. И, если бы я могла в ту минуту убить брата, едва пошевелив мизинцем, я бы сделала это. Но в самой глубине моего сердца таилась обида на отца: мне казалось, что он нарушил какую-то клятву, данную нами обоими. Разочарование и горе точили мою душу.

И в такую минуту Ральф предложил свой план, который казался таким логичным, таким обоснованным, таким легко выполнимым. Этот хладнокровно обдуманный ход давал мне то, в чем я нуждалась больше всего, — Вайдекр и одновременно позволял отомстить обидчикам.