Раскаленная стужа - Домнинг Дениз - Страница 45

– Нет!

Гнетущая тишина повисла в воздухе. Она не шевельнулась, только крепче вцепилась пальцами в одеяло.

Рэннольф сверлил ее взглядом, по-новому оценивая эту женщину. То, что он нашел в глазах Мэв, заставило его отвернуться. Он почувствовал тошнотворный стыд от того, что так упорно не желал принимать ее за ту, какой она была в действительности.

Когда, наконец, лорд Грэстан обрел дар речи, голос его дрожал от отвращения.

– Как вы могли так подумать обо мне? – он потер рукой лоб и снова повернулся лицом к ней. – Как? Вы жили под крышей моего дома многие годы, и я никогда ни разу не прикоснулся к вам и не дал никакого повода для подобных мыслей. Что я такого сделал, что вы могли подумать, будто я способен обесчестить верного слугу, который не причинил мне никакого зла?

Он смотрел ей в лицо, выражение которого нисколько не изменилось. Она так и не укуталась в одеяло. И в том, как это простая шерстяная ткань ниспадала с нее, обнажая грудь, было нечто постыдное. Он протянул руку и натянул конец одеяла на ее плечо, пока не прикрыл наготу женщины.

– Боже правый, ведь это ваша первая брачная ночь! Поступить так с человеком в такую ночь – значит, навсегда погубить свою душу.

– Какой же вы благочестивый, – в мурлыканье леди появились угрожающие нотки. – Раньше за вами этого не водилось. Вряд ли вы испытывали такое же благочестие, когда бросили умирать мою сестру. Как свободно вы должны были вздохнуть, когда она испустила последний вздох, и вам не пришлось решать, что делать с незаконным ребенком, которого она носила в чреве. Скажите мне, милорд, кого звала она, когда прощалась с жизнью? Или, может, вам невыносимо слышать, что она звала Гилльяма и проклинала вас за то, что вы разлучили их?

Рэннольф закрыл глаза, внутри у него вес кипело. Он так старался изгнать память об этих событиях, но слова Мэв, как острые кинжалы, пробили с таким трудом поставленные им заслоны. В его воображении эта сцена вспыхнула в таких ярких подробностях, словно все это произошло вчера, а не пять лет назад.

У Изотты, которой едва исполнилось пятнадцать, беременной от другого, случился выкидыш. Повивальная бабка сделала все, что могла, но она была не в силах остановить кровотечение. Кровь пропитала тюфяк, постель, даже его собственная одежда была вся в крови.

– Увы, – тихо проговорил он, и странное чувство умиротворения снизошло на него. Он открыл глаза, и видение постепенно исчезло, не оставив после себя неприятного осадка, как бывало прежде. Вместо этого он ощущал печаль, но это была печаль без страданий. – Увы, она звала к себе, но ее зов предназначался матери, ведь она сама была ребенком. Рядом с бедняжкой были только священник и я. Перед смертью она прижалась ко мне. Я обнимал жену, пока она не скончалась. Однако не этого вы, видимо, хотели добиться с помощью своей уловки. Что еще есть у вас против меня? Или же ваш арсенал, истощился?

Мэв небрежно пожала плечами.

– Если угодно, можете считать это последней попыткой уязвить вас за то, что вы отвергаете меня, прощальным уколом. А теперь я хочу предупредить вас. Вы рогоносец вдвойне. Вот только мне неизвестно, как это произошло. Может быть, вы не осознаете, что творится в Грэстане? Мне сказали, что за последние дни вы почти не расстаетесь с Гилльямом, милорд?

Она пристально вгляделась в него, желая увидеть, какое действие произвели ее слова. Рэннольф смотрел на нее сверху вниз, с бесстрастным выражением лица.

– Ах, каждый видит то, что ему хочется.

Женщина повернулась к очагу и протянула руки, словно пытаясь поймать уходящее тепло.

– Но в самом деле, Рэннольф, если вы так жаждали выдать меня замуж, зачем выбрали этого деревенского олуха? Вы видели, как он запачкал жиром рукав моего платья? Отныне я становлюсь фермершей, гуси и козы вечно будут толочься вокруг меня. – Неожиданно в се голосе вспыхнула пронзительная нотка безнадежности, но Мэв взяла себя в руки и продолжала.

– Такой неотесанный. Он еще хуже, чем мой первый муж.

– Господи, что я натворил, – прошептал лорд Грэстан в ужасе. – А я-то отказывался верить им. Ровена предупреждала меня. Я сказал, что из ненависти к вам она видит только самое плохое. Джон славный малый, он не заслуживает такую жену, как вы, – вырвалось у него. – Что ж, дело сделано и исправить его ничем нельзя. Я сам приложил к этому руку. Но еще можно предупредить его. Надеюсь, Джону удастся вколотить в вас хоть немного благодетели.

– Слишком поздно, – сказала она со смешком, с вызовом бросив взгляд на Рэннольфа. – Моя власть над ним безгранична. Он очарован мной и не будет никого слушать. – Мэв откинула голову назад, так что свет от очага, падающий на нее, только подчеркивал красоту этой женщины. Уголки рта приподнялись в едва заметной улыбке, глаза сверкали. – Только попробуйте мешать мне, я уничтожу вас в глазах ваших же людей, – она с издевкой отвесила ему низкий поклон и направилась к лестнице.

– Ульрик, проводи ее, – приказал лорд Грэстан. – Удостоверься, что она вернулась в постель к мужу. Разбуди парочку слуг, пусть они встанут по обе стороны двери от спальни, чтобы она не убежала оттуда до того, как проснется сэр Джон. После этого поможешь мне одеться. А тот из вас, кто слышал, что произошло этой ночью, и проронит хотя бы одно слово, прежде чем я поговорю с сэром Джоном, лишится своей головы.

Слуга кивнул и побежал за ней следом. Когда Ульрик вернулся, лорд Грэстан был уже в шерстяных толстых наколенниках и рубашке, которая служила прокладкой между его телом и кольчугой. Натянув вдвоем кольчугу и закрепив ее, они остановились, чтобы передохнуть.

– Каким же я был глупцом! – вырвалось у Рэннольфа.

– Да, милорд, – сказал Ульрик, – это верно. Но потом вы образумились и женились на нашей госпоже, да благословит Господь вас обоих. – Слуга нагнулся, чтобы поднять железные доспехи, и не видел, с каким исказившимся лицом его господин встретил эти слова.

Глава пятнадцатая

Ровена с нетерпением ждала, когда спустятся гости. Они запаздывали на целый час, а этот час она предпочла бы потратить на приготовления к приезду епископа. Вместо этого она должна была в парадных одеждах встречать новобрачных. А они мешкали там, наверху, а ей ничего не оставалось делать, как расхаживать перед столами, накрытыми для трапезы, и предаваться ужасным воспоминаниям о событиях прошедшего вечера.

Дело не в том, что она не могла забыть ночи, проведенной на неудобной кушетке, в продуваемом сквозняками углу на женской половине. До рассвета она корила себя за то, что так глупо попала в ловко расставленную ловушку. Несмотря на уверения Темрика, что есть еще надежда, она не видела выхода из той трясины, в которую ее угораздило попасть.

– Доброе утро, дорогая Ровена, – раздался голос с балкона второго этажа. Леди Мэв оделась в темно-оранжевое, расшитое золотом платье, из-под которого виднелась нежная шелковая юбка бледно-персикового цвета. Волосы она тщательно уложила и разукрасила разноцветными лентами. Ровена прищурилась. Нет сомнения, эти безделицы и были причиной их опоздания.

– Наверное, тебе следует сказать: «Добрый день», любовь моя, – поправил ее сэр Джон. – Мы почти целый день проспали.

Муж являл собой резкий контраст рядом со своей женой. На нем был все тот же свадебный костюм, уже запачканный и несколько помятый. Волосы торчали в разные стороны, как будто гребень никогда их не касался.

Молодая жена близко склонилась к супругу и, зардевшись румянцем, хриплым голосом прошептала:

– И в самом деле?

Леди Грэстан придала своему лицу подобающее спокойное выражение и пошла им навстречу, в то время как они спускались по лестнице в зал.

– Надеюсь, покои пришлись вам по вкусу?

– Мне да, – пробормотал Джон, – а как тебе?

Мэв ответила на его взгляд улыбкой.

– А ты как думаешь, любовь моя? – И, повернувшись к хозяйке дома, воскликнула: – Ах, бедняжка, ты выглядишь так, словно всю ночь не сомкнула глаз. – Еле уловимое злорадство в голосе женщины навело Ровену на мысль о том, что та прекрасно знала, какой скандал произошел по ее вине.