В этот раз – навсегда - Грей Эбби - Страница 10

– Можно мне ножку, Молли? – Джексон сидел между дедом и Трейси. Молли расположилась по другую руку от нее.

– Конечно. У этой старой курицы их целых шесть, на случай если вдруг тебе и Папе Джеку не хватит по две, чтобы наесться. – Она передала Джеку поднос, чтобы он положил внуку на тарелку выбранный кусок.

– Молли, ты же знаешь, что у курицы только две ноги, – захихикал Джексон. – У нас в школе сегодня тоже была вечеринка, Папа Джек. Тебе надо было приехать посмотреть, как я выступаю. Я спою тебе и Молли после ужина. И стихи расскажу. – Он положил в рот полную ложку пюре, обильно политого молочной подливой. – Это ты сделала или Господь Бог? – спросил он Молли. – Вкусно, будто готовили на небесах.

– Ах ты, маленький льстец! – засмеялась Молли.

– А у меня есть новый друг, Папа Джек. Это девочка Эмили. У нее есть пони, и сегодня я познакомился с ее папой, и я хочу… – Он взглянул вверх, чтобы увидеть, не хмурится ли мать. Он знал, что не должен ничего выпрашивать, и не хотел, чтобы она сердилась. Но он просто ненавидел эти дурацкие брюки, которые она заставляла его надевать, – с защипами спереди и отворотами внизу.

– Еще курицы? – закончил за него дед.

– Нет, Папа Джек. – Он набрал полную грудь воздуха. – Я хочу джинсы и ковбойские сапоги, как у ее отца; Он сказал мне, чтобы я сказал тебе, что мы можем купить такие в магазинах «На Диком Западе». И я хочу такие длинные джинсы, чтобы они собирались над сапогами.

– Джексон Уокер! – возмутилась Трейси.

– Подожди минутку. – Джек поднял руку. – Тебе, должно быть, очень понравился отец Эмили, а?

– Не знаю, я познакомился с ним только сегодня. Но мне точно понравилось, как он одевается. Не хочу больше носить эти брючки с защипами, и ботинки эти мне тоже не нравятся, Папа Джек. Хочу выглядеть, как другие ребята. – Джексон не решался поднять глаза на мать.

– Ну что ж, в таком случае, может быть, мы завтра поедем за покупками. Только ты и я. Какие, ты говоришь, сапоги? – спросил Джек, подмигивая внуку.

– Эмили говорит, они называются роперы, и все техасцы в Том-Бине носят такие. Она говорит, они просто замечательные, и она тоже всегда их надевает, когда катается на пони. И я тоже когда-нибудь поеду в Том-Бин и хочу, чтобы у меня были такие же, чтобы и я мог кататься на пони. Мей-белл, ее пони, может не понравиться, если на мне не будет роперов, Папа Джек. А я больше всего хочу покататься на Мейбелл.

– Тогда скорее доедай, и потом мы снова посмотрим мультфильм «Король-лев» после того, как ты нам споешь и расскажешь стихи. А завтра мы поедем в Оклахома-Сити. Готов поспорить, у них найдутся джинсы и пара сапог, которые только тебя и ждут, – сказал ему Джек. Он выразительно посмотрел на дочь, чтобы на этот раз она не спорила.

Ему не о чем было волноваться. Трейси слишком устала с дороги, чтобы вступать в длинные разговоры. Если отец хочет завтра отвезти Джексона в Оклахома-Сити, она не возражает.

Глава 4

Остин ее не разочаровал.

Во вторник днем, когда закончилась последняя лекция, она прошла мимо его закрытой двери, мысленно вознося благодарения Господу, и направилась к своей. Она не видела его ни разу за весь день ни в холлах, ни на территории, так что, очевидно, его просто не было. Трейси оставила дверь открытой, поставила кейс на пол рядом с письменным столом и прошла в глубь комнаты к окну, выходящему прямо в центр университетского городка. Студенты толпились повсюду – некоторые торопились на парковку, другие направлялись в библиотеку, а иные просто стояли группками, весело смеялись и оживленно жестикулировали.

Она не слышала, как открылась дверь между ее и Остина офисами, но зато услышала, как щелкнул замок входной двери. Когда она повернулась, он уже стоял на пороге ее комнаты, сдвинув брови и сложив руки на груди. Он смотрел на Трейси, и его глаза требовали ответов на вопросы, которых он даже не задавал.

Он был высоким, худым, сексапильным и немного опасным. Не то чтобы она интересовалась… Остин может стоять здесь столько, сколько захочет, пока ноги не сведет судорогой и он не свалится на пол или пока руки не занемеют в таком положении. Она не собиралась начинать разговор.

– Трейс? – наконец сказал он.

– Остин? – отозвалась она невозмутимым тоном.

– Нам надо поговорить.

– Ты можешь говорить. Я буду слушать. – Она села на стул за письменным столом, поправила короткую юбку изумрудно-зеленого костюма, который так старательно выбирала сегодня утром, и стала ждать.

Губы его плотно сжались, подбородок приподнялся, придав его лицу упрямый и непреклонный вид. Последний раз она видела его таким в ту ночь, когда он оставил ее и ушел, даже не оглянувшись.

– Ладно, пусть будет по-твоему.

Он схватил складной стул, отнес его туда, где она сидела, повернул ее кресло так, чтобы она смотрела прямо на него, и поставил стул перед ней. Когда он сел, их колени соприкоснулись. Его близость нервировала, но Трейси усилием воли взяла себя в руки.

– Мы будем разговаривать, и ты будешь смотреть на меня и слушать, – заявил он. – Давай вернемся на шесть лет назад. В ту ночь я был в бешенстве. Ты вела себя, как испорченный, капризный ребенок, а я так любил тебя. Я знал, что никогда в жизни не смогу дать тебе того, что ты привыкла иметь с детства. И все же я хотел тебя. Я только не желал, чтобы отец продолжал оплачивать твои счета, как тебе хотелось.

– Нет, мне вовсе не хотелось! – Она поклялась, что не будет злиться. Давала себе клятву на протяжении всех последних трех дней, что он не заставит ее злиться, и вот за тридцать секунд он довел ее до бешенства – она готова была придушить его.

– Во всяком случае, ты не делала никаких попыток, чтобы начать обеспечивать себя. А ведь ты знала, что нам придется жить на учительское жалованье, когда мы поженимся, – заявил он.

Трейси выдохнула сдерживаемый воздух.

– Остин, то, что случилось шесть лет назад, уже в прошлом. Давай там это и оставим, – проговорила она.

– Я думал, что ты упрямишься, потому что в глубине души не хочешь выходить за меня. Я собрал свои вещи и еще до рассвета был на пути к дому. И сказал себе, что не собираюсь звонить тебе и извиняться. Не мог я отказаться от работы только для того, чтобы отдохнуть. Деньги предназначались для оплаты следующего семестра, потому что стипендия уже закончилась. – Он наклонился вперед и посмотрел ей прямо в глаза. – Не отворачивайся, Трейс, и не пытайся сбить меня. Ты выслушаешь меня, хочешь ты этого или нет.

Когда я приехал, то встретил моих старых школьных приятелей, и они пригласили меня с собой. Мы начали пить. Сначала пару кружек пива, потом кто-то купил виски, и мы начали смешивать. На следующее утро я проснулся в постели с Кристал Смит. Ей было восемнадцать, бешеная, как мартовская кошка. Остальные давно ушли, а мы с ней оставались в постели три дня, пока я не протрезвел и не попал домой.

– Какая романтичная история, – ледяным тоном произнесла Трейси. – Мне действительно необходимо все это знать?

– Да. Необходимо, – ответил Остин. – Ей негде было жить, и она болталась по знакомым, и скоро по утрам ее стало тошнить. Она знала, что забеременела, и я тоже это знал. Она хотела сделать аборт и просила, чтобы я заплатил за него. Но ты знаешь мое отношение к этому. Я уговорил ее выйти за меня замуж и поклялся, что забуду тебя и мы вместе создадим семью. Полагаю, я считал, что она сделает поворот на сто восемьдесят градусов, когда я надену ей на палец обручальное кольцо. Каким же дураком я был! Она действительно повернулась на сто восемьдесят градусов, но только к худшему. Кристал заявила, что ненавидит меня за то, что забеременела от меня. Она спала на кушетке и не позволяла прикасаться к ней. Все, чего она хотела, – это развода и аборта. – Он остановился.

– Остин, я…

– Нет. – Он не дал ей договорить. – Я хочу, чтобы ты выслушала все до конца. Через два месяца после свадьбы я вернулся домой с работы, а ее уже не было. На столе лежала записка. Она сбежала со старым приятелем – дальнобойщиком по имени Бубба. Она писала, что я могу делать все, что пожелаю.