Шпоры на босу ногу - Булыга Сергей Алексеевич - Страница 46

Но дальше он подумать не успел, потому что Мадам повторила:

– Мне холодно. – И тут же еще: – Мне действительно холодно, Шарль! Я не шучу!

И Шарль… Вот именно: теперь уже просто Шарль, а не сержант из седьмого гусарского… И Шарль подумал так: напрасно многие всерьез полагают, что будто стоит только обнять красивую женщину, как сразу становится жарко – отнюдь! Шуба у Мадам была холодная, колючая и жесткая. Замерзнуть, обнимая женщину, вот, наверное, самая глупая, самая бестолковая смерть на свете – так думал он, обнимая ее. Как вдруг…

– Ну, что я говорил? – послышалось из темноты. – Я же говорил, что это их следы!

И почти сразу вслед за этими словами из метели показались четыре всадника, четыре черт их подери…

– А вот и они! – радостно выкрикнул Франц. – Я их первый заметил! Я, господин сержант! – продолжал он. – Я говорил ему…

Но что он говорил и кому, так и осталось неизвестным, потому что Чико его сразу перебил:

– Да! Вот история! Мы чуть не заблудились! И если так пойдет и дальше, то я не знаю! Метель просто зверская, правда?!

– Да, славная метель, – совсем не к месту согласился сержант, с сожалением выпуская из рук холодную шубу Мадам. – Но это ничего! В седьмом году, в январе, было еще хуже, поверьте! А тут чего? Вон, посмотрите на Мари! Она вон какая спокойная. Значит, где-то рядом что-то есть. Это я вам точно говорю, я ее натуру знаю. За мной!

И он опять поехал впереди, а остальные следом. Было уже совсем темно, метель не унималась. Глядя на белых от снега товарищей, Чико с грустью подумал, что теперь все они похожи на призраков…

Но тут вдруг Франц крикнул:

– Смотрите!

Отряд остановился. И там, куда указывал австриец, в едва различимом лунном свете все увидели нечто большое и черное.

– Что это? – настороженно спросил Гаспар.

Вместо ответа Хосе сошел с лошади и двинулся в метель. Потом из темноты раздался его голос:

– Да это бывший дом! Горел недавно. Мы, наверное, в деревне… Смотрите, а вон там еще!

И точно: неподалеку чернел еще один сгоревший дом. И, значит, здесь их действительно целая деревня была. А может, еще что-то от той деревни осталось. Поэтому когда Хосе вернулся к отряду и снова сел в седло, сержант мрачно сказал:

– Ну вот вам и ночлег. Будем надеяться, что Великая Армия… – и замолчал.

А Чико невесело продолжал:

– Что Великая Армия все сжечь не успела. Тогда мы выберем дом поприличней и станем в нем на зимние квартиры.

Сержант согласно кинул, и отряд медленно двинулся по разоренной деревне.

Когда наступаешь и видишь перед собой пепелища чужих городов, то это одно. Ты говоришь сам себе: неприятель упрям, он сам во всем этом виноват, он должен был сдаться без боя, встретить тебя с белым флагом и коленопреклоненно вручить ключи от крепости. А вот когда бесславно отступаешь и видишь следы бессмысленной жестокости своих же товарищей, тогда лучше ничего не говорить.

Деревня, к общей досаде, оказалась довольно большой и сгоревшей едва ли не дотла. Поэтому Гаспар уже даже сказал, что, может, лучше здесь не останавливаться, а возвратиться в поле и поискать дорогу к следующей деревне… И вдруг он же воскликнул:

– Огонь!

И в самом деле в крайней хате, у самой околицы, в окне мелькнул огонь. Мелькнул и сразу же исчез. Потом опять появился – и опять сразу стало темно. Но, быть может, это им только показалось? Солдаты растерянно переглядывались. Сержант задумался, не зная, что делать. Оно и понятно: ведь отряд у них совсем маленький, слабый. А тут в доме могли прятаться – точнее, просто отдыхать – казаки. Или даже кто-нибудь из бывших своих, потому что в последнее время этих дезертиров развелось просто не счесть. И кто опаснее, казаки или дезертиры, это еще нужно подумать. Вот сержант и думал. Время шло. Огонь еще дважды мелькнул. Тогда Хосе, замерзший более других, опять не выдержал.

– Тебе привиделось, Гаспар! – насмешливо сказал он. – Не было там никакого огня!

– Да ты что! – обиделся Гаспар. – Я своими глазами! И сержант своими! И все!

– А я сказал: привиделось! – упрямо повторил Хосе и решительно сошел с лошади. – И я сейчас вам это докажу!

– Стой, не ходи! – воскликнул Чико.

Но Хосе его не слушал. Да и, в конце концов, кто такой Чико? Сержант же молчал! Сержант, когда Хосе оглянулся, согласно кивнул. Хосе поднялся на крыльцо и несколько раз громко ударил кулаком в дверь.

Но никто на его стук не отозвался. И не отворил. Хосе, немного подождав, подергал дверь – закрыто.

– Ну что, кто был прав?! – насмешливо спросил Хосе. – Вот! Нет здесь никого!

– Но ведь закрыто! Изнутри! – резонно возразил Гаспар. – И, значит, всё же, кто-то есть!

– Значит, нас там боятся!

– А, может…

– Так! – строго прикрикнул сержант. – А теперь помолчим!

Все повернулись к нему. Потому что это сразу чувствовалось, что он что-то придумал. И так оно и оказалось. Сержант сказал:

– Я думаю, все мы видели, что осталось от этой деревни. И я еще думаю, что все мы знаем, чьих это рук дело. И я не боюсь партизан, не подумайте этого! Но и мне противно лезть в чужой дом, лезть как разбойник или как вор. Другое дело, если бы там скрывался неприятель. Тогда – да, тогда можно было их штурмовать. Или поджечь. А так вы же видите – нет так никого из тех, у кого есть оружие. И поэтому не трогайте их! Оставьте их в покое! А если вам так уж хочется согреться… – сержант осмотрелся… усмехнулся и сказал: – Вон, к вашим услугам, прошу!

Солдаты посмотрели туда, куда он им указывал, и увидели…

Несколько так называемых надворных построек. Или, попросту, сараев. Гаспар поморщился. Хосе только головой покачал. Франц хмыкнул. А Чико…

Глянул на Мадам…

И как-то слишком беспечно, даже почти радостно сказал:

– А что?! А мы не неженки! И там нас, между прочим, никакие партизаны искать не догадаются!

И Чико сошел с лошади, повел ее вслед за собой, мимо застывшего Хосе, к этим сараям. А там, распахнув первую попавшуюся дверь, он с деловым видом осмотрел открывшуюся ему непроглядную тьму, шумно принюхался… и довольно-таки бодро сказал:

– А вот и хлев. Тепло! И, главное, всем места хватит. Прошу вас, господа, располагаемся!

Отряд въехал во двор. Солдаты быстро спешились и вместе со своими лошадьми скрылись в хлеву. А вот уже сержант увидел, что они там высекают огонь. Значит, подумал сержант, там все в порядке. И точно:

– Сержант! И вы, Мадам! Прошу! – раздался голос Чико.

– Сейчас, сейчас! – откликнулся сержант, уже стоявший на земле. И, помогая Мадам сойти с лошади, вполголоса сказал: – Это, конечно, шутка. Но и в то же время я не знаю, как тут и быть. Они там в доме, закрылись. Но я уверен, что ради вас они бы сделали исключение.

– Ради меня? – удивилась Мадам. – Почему?

– Да потому что вы местная уроженка, Мадам.

– Кто вам такое сказал?!

Сержант молчал. К ним подошел Гаспар. Сержант передал ему поводья лошадей – своей и Мадам – и сказал:

– Располагайтесь, я немного задержусь. Я хлопочу о ночлеге для дамы.

Гаспар кивнул. Сержант еще немного помолчал, дождался, пока услужливый кучер скроется в хлеву и закроет за собой дверь, и только после этого продолжил:

– Поймите меня правильно, Мадам…

И в это время из дома раздался приглушенный стон! Сержант насторожился. Стон повторился. Сержант медленно потянулся за саблей… Однако Мадам приложила палец к губам, крадучись подошла к двери, прислушалась… потом негромко произнесла что-то на местном наречии…

Дверь приоткрылась…

Сержант в один прыжок оказался рядом с Мадам, рванул дверь в сторону…

И увидел перед собой маленькую перепуганную старуху в темном платке. Старуха, пятясь в черные сени, перекрестилась и испытующе посмотрела на сержанта, потом на Мадам.

Вновь послышался стон – долгий, протяжный. Мадам улыбнулась и что-то сказала. Старуха вначале с удивлением посмотрела на Мадам, на ее богатую шубу, и лишь потом уже нехотя ответила. Мадам спросила еще раз – настойчивей и многословней – и на сей раз старуха ответила ей уже безо всякой заминки и куда как пространнее…