Полное собрание стихотворений - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 36

36

И ты изменила

И ты изменила,Не черной изменой,Но быстрою смертью своей красоты.Ушла, как светило,Развеялась пеной,Померкла, как песня, во мгле пустоты.Цветы, расцветая,Немой красотоюПриветствуют Вечность и вянут во сне.И пыль золотаяЛетит над водою,И тает и тонет в чужой глубине.Я жаждал слиянья,С лучом откровенья,Созвучия встречи с бессмертной душой.Но нет обаянья,Погасло мгновенье,И смертному смертный – навеки чужой.

К Шелли

Мой лучший брат, мой светлый гений,С тобою слился я в одно.Меж нами цепь одних мучений,Одних небесных заблужденийВсегда лучистое звено.И я, как ты, люблю равниныБезбрежных стонущих морей,И я с душою андрогины,Нежней, чем лилия долины,Живу как тень среди людей.И я, как свет, вскормленный тучей,Блистаю вспышкой золотой.И мне открыт аккорд певучийНеумирающих созвучий,Рожденных вечной Красотой.

Кошмары

Потому что печаль, как безглазый кошмар нависла над его существом...

Шелли

Узорное окно

На бледно-лазурном стеклеРасписаны ярко узоры.Цветы наклонились к земле,Скала убегает к скале,И видно, как дремлют во мглеДалекие снежные горы.Но что за высоким окномГорит нерассказанным сном,И краски сливает в узоры?Не дышит ли там КрасотаВ мерцании мира и лени?Всхожу, и бледнеет мечта,К печали ведет высота,За ярким окном пустота, —Меня обманули ступениВсе дремлет в немой полумгле,И только на мертвом стеклеИграют бездушные тени.

Пройдут века веков

Пройдут века веков, толпы тысячелетий,Как туча саранчи, с собой несущей смерть,И в быстром ропоте испуганных столетийДо горького конца пребудет та же твердь, —Немая, мертвая, отвергнутая Богом,Живущим далеко в беззвездных небесах,В дыханьи Вечности, за гранью, за порогомВсего понятного, горящего в словах.Всегда холодная, пустыня звезд над намиОстанется чужой до горького конца,Когда она падет кометными огнями,Как брызги слез немых с печального лица.

Вещий сон

Сонет

Как вещий сон волшебника-Халдея,В моей душе стоит одна мечта.Пустыня Мира дремлет, холодея,В Пустыне Мира дремлет Красота.От снежных гор с высокого хребтаГигантская восходит орхидея,Над ней отравой дышит пустота,И гаснут звезды, в сумраке редея.Лазурный свод безбрежен и глубок,Но в глубь его зловеще-тусклым взглядомГлядит – глядит чудовищный цветок,Взлелеянный желаньем, полный ядом,И далеко – теснит немой просторОплоты Мира, глыбы мертвых гор.

«Бог не помнит их...»

В тусклом беззвучном ШеолеДремлют без снов рефаимы,Тени умерших на воле,Мертвой неволей хранимы.Память склонилась у входа,К темной стене припадая.Нет им ни часа, ни года,Нет им призывов Шаддая.В черной подземной пустынеМертвые спят караваны,Спят вековые твердыни,Богом забытые страны.

Сфинкс

Среди песков пустыни вековой,Безмолвный Сфинкс царит на фоне ночи,В лучах Луны гигантской головойВстает, растет, – глядят, не видя, очи.С отчаяньем живого мертвеца,Воскресшего в безвременной могиле,Здесь бился раб, томился без конца, —Рабы кошмар в граните воплотили.И замысел чудовищной мечты,Средь Вечности, всегда однообразной,Восстал как враг обычной красоты,Как сон, слепой, немой, и безобразный.

В час вечерний

Зачем в названьи звезд отравленные звуки, —Змея, и Скорпион, и Гидра, и Весы?– О, друг мой, в царстве звезд все та же больразлуки,Там так же тягостны мгновенья и часы.О, друг мой, плачущий со мною в час вечерний,И там, как здесь, царит Судьбы неправый суд,Змеей мерцает ложь, и гидра жгучих терний —Отплата мрачная за радости минут.И потому теперь в туманности ЭфираРассыпались огни безвременной росы,И дышат в темноте, дрожат над болью Мира —Змея, и Скорпион, и Гидра, и Весы.