Просвещенное сердце - Беттельгейм (Беттельхейм) Бруно - Страница 15

15

Чем меньше человек способен разрешать конфликты — будь то внутренние или внешние (между личными желаниями и требованиями общества), тем больше он уповает на общество при новых вызовах. И здесь нет разницы в том, откуда он черпает стереотипы — со страниц газет, из рекламных роликов или от психиатра. Чем больше он принимает их ответы, как свои собственные, тем меньше у него шансов встретить новый вызов независимо. И трудно сказать на какой стадии эволюции массового государства мы сейчас находимся.

Мир работы

Что касается внешних вещей то, чем больше расслаивается общество и чем больше технологии «нагружают человека», тем меньше он становится способным самостоятельно определять степень важности, порядок и осуществление чего-либо. А ведь для само-поддержания общества крайне важна способность принимать решения и нести ответственность за свои действия, что весьма трудно делать, многие наши действия зависят от взаимодействия с другими людьми или регулируются ими.

Таким «зависимым» можно быть, когда не знаешь конечной цели своего труда или когда руководствуешься чужими решениями как основой для своих собственных. Это относится ко всему классу рабочих, квалифицированных и нет. Впрочем, некоторые ученые, работавшие над первой атомной бомбой, позже осознали, что работали именно в таком ключе. С этим связана фрустрация и личностный тупик заводских рабочих, рутинно выполняющих неинтересную им работу. Зачастую они даже не высказывают своих эмоций по этому поводу или не могут повлиять на признание их существенными.

В нашем обществе многие наемные рабочие выбирают себе занятие не по наклонностям, а в силу тех или иных невротических причин. И еще хуже то, что многие даже этого не осознают, поскольку в их сознании занятие по интересу отделилось от зарабатывания на жизнь. Это ведет к противоречию, психологически опасному, подрывающему уважение к себе, радость от своего труда, и чувство, что этот труд — важное и значимое дело.

Поясню — такие люди думают, что работа, как заработок, поддерживает существование их самих и их семей и дает возможность тратить досуг на занятия по интересам, и поэтому она важна. Но зачастую их «работа» — скучный и неблагодарный труд, далекий от их истинных интересов, и поэтому она — не важна. Досуг тоже важен (ради него работают) и не важен одновременно (ведь важным может быть лишь заработок на жизнь). Такое противоречие порождает серьезные конфликты и неудовлетворение, пожирающие много жизненной силы, хотя многие даже этого не осознают.

Вот параллель — подросток ненавидит школу, но пытается учиться ради будущей карьеры. Но нельзя хорошо делать дело, которое не любишь или не презираешь. Поэтому у многих школьников не выходит продвинуться в учебе. Другой пример — среди представителей среднего класса популярна критика существующей системы образования, но их дети продолжают учиться в школах, никуда ни годных, по их мнению. Чудо, что, несмотря на это, дети учатся довольно-таки хорошо. Одно удивляет, а к чему ненужная эмоциональная растрата?

Работа, более «безопасная», то есть интеллектуальная, также таит в себе опасность неврозов, особенно в период экономических кризисов или политических переворотов. Хотя эта работа приносит больше удовлетворения и независимости, всегда есть зазор между невысокой платой за нее и истинным ее статусом, а значит несоответствие между внешней и внутренней обеспеченностью. И все еще усугубляется кажущейся свободой в выборе занятия.

Во все времена внешние силы — реальные или воображаемые — довлели над человеком. К этому век техники добавил ощущение слабости человека по сравнению с машиной, незначительности его в сложных технологических процессах (а значит и его быстрой заменимости, как на конвейере, так и в больших исследовательских коллективах), а также чувство неуверенности — как его личные способности могут быть востребованы во всеобъемлющем производственном процессе.

Однажды в беседе с сотрудниками МИДа я узнал, что самой трудной для них является работа по огромному количеству, как им казалось, необоснованных циркуляров из Вашингтона. У них не было ни времени, ни возможности разбираться во всех перипетиях распоряжений. На всех уровнях номенклатуры сотрудники все меньше способны были судить, когда приказы отдавались ради самих приказов, а когда ради какой-либо задачи. Обширность их организации и сложность отношений в современном мире заставляли их чувствовать себя простыми винтиками в системе, что, как я понял, вызывало у них наибольшую фрустрацию.

Дистанционное управление

Обширность политической и бюрократической системы, громадность современных предприятий порождает еще один момент — дистанцирование. И это вызывает личностную дезинтеграцию, поскольку человек чувствует, что он теряет контроль над своей собственной жизнью, и готов снять с себя ответственность, будучи постоянно ведомым. Сложность массового общества заставляет человека оправдывать свою беспомощность, ведь он не понимает своей роли в сложных политических и производственных процессах. Но этим самооправданием он только уменьшает его доверие к самому себе.

Так многие немцы оправдывали свое незнание об ужасах фашизма: «Ведь я маленький человек, что я мог сделать?»18 Но с реальностью не поспоришь, и такой отказ — просто новый шаг на пути к личностной дезинтеграции, отрицающий то, что всегда было предметом гордости европейца: сохранение независимости перед лицом внешнего давления.

Подобным образом снимали с себя ответственность и работавшие над созданием атомной бомбы, появление которой вызвало сперва гордость за мощь страны и правительства, а затем переросло в чувство тревоги и еще большей беспомощности. В силу чего простой человек еще больше стал надеяться на общество и правительство (и делегировать им еще больше прав), как гарантов его защиты от новой опасности. Началось противостояние между рациональным контролем чувства страха («ничто не спасет от ядерной войны, кроме мирового сотрудничества») и механизмами компенсации, агрессивными по природе, а именно упование на правительство («давайте применим бомбу первым!»).

Чувство беспомощности, зависимости вызывает у маленького человека необходимость в компенсации. Ребенок, полностью зависящий от родителей, должен верить в доброту, ибо только так он может быть уверен, что они будут заботиться о нем. Критические или негативные чувства по отношению к родителям в свою очередь вызывают чувство вины «за бунт». Подобно этому, чем более беспомощным чувствует себя индивид в массовом государстве — социально, экономически, политически, — тем более значимыми кажутся власть придержащие: человек нуждается в вере, что они способны позаботиться о нем. Отсутствие же справедливости перекладывается на «крайнего».

Современный человек находится в странном противоречии. С одной стороны, человек чувствует себя беспомощным винтиком в громадной системе, с другой стороны, чем сильнее общество, тем сильнее должен быть и он как его часть. Это противоречие очень вредно для человека.

Ядерная энергия, — с одной стороны, — величайшее достижение науки и техники, а с другой, — сила, находящаяся за пределами нашего понимания и контроля. Как достижение в покорении природы она должна приносить человеку глубокое удовлетворение, но вместо этого вызывает сильную тревогу. Человечество одновременно и могущественно и тревожно, как никогда прежде. И поэтому гражданин связывает свое выживание с мудростью правителей.

Дистанцированность правителей и масс затрудняет верификацию тех добродетелей, которыми наделяет его народ. В истории такая вера трансформировала правителя в героя или полубога. Чем больше власть, тем большее зло может из нее выйти. Чем большая угроза может исходить от власти, тем больше для снятия ее нужна вера в добродетельность правителей.