Сборник стихов (электронное собрание сочинений) - Гумилев Николай Степанович - Страница 97

97

Из поэмы «Два сна»

[1]А в легком утреннем туманеНад скалами береговымиЕще переливалось имя,Звенело имя Муаяни.[2]Весь двор, усыпанный пескомПросеянным и разноцветным,Сиял – и бледносиний домЕму сиял лучом ответным.В тени его больших стропилС чудовищами вырезнымиОгромный кактус шевелилЛистами жирными своими.А за стеной из тростника,Работы тщательной и тонкой,Шумела Желтая река,И пели лодочники звонко.Ю-Це ступила на песок,Обвороженная сияньем,В лицо ей веял ветерокНеведомым благоуханьем.Как будто первый раз на светОна взглянула, веял ветер,Хотя уж целых восемь летОна жила на этом свете.И благородное дитяСтупало робко, как во храме,Совеем тихонько шелестяСвоими красными шелками,Когда, как будто принесенРекой, раздался смутный ропот.Старинный бронзовый драконВорчал на бронзовых воротах:– Я пять столетий здесь стою>А простою еще и десять:Задачу трудную моюКак следует мне надо взвесить.3Не светит солнце, но и дождьНе падает; так тихо-тихо;Что слышно из окрестных рощ,Как учит маленьких ежика.Лай-Це играет на песке,Но ей недостает чего-то,Она в тревоге и тоскеПоглядывает на ворота.– «Скажите, господин дракон,Вы не знакомы с крокодилом?Меня сегодня ночью онКатал в краю чужом, но милом». —Дракон ворчит; «Шалунья тыВот глупое тебе и снится;Видала б ты во сне цветы,Как благонравная девица…» —Лай-Це, наморщив круглый лоб,Идет домой, стоит средь залаИ кормит рыбу-телескопВ аквариуме из кристалла.Ее отец среди столаКольцом с печатью на мизинцеСкрепляет важные делаЕму доверенных провинций.– «Скажите, господин отец,Есть в Индию от нас дороги,И кто живет в ней, наконец,Простые смертные иль боги?» —Он поднял узкие глаза,Взглянул на дочь в недоуменьиИ наставительно сказал,Сдержать стараясь нетерпенье:– «Там боги есть и мудрецы,Глядящие во мрак столетий,Есть и счастливые отцы,Которым не мешают дети». —Вздохнула бедная Лай-Це,Идет, сама себя жалея,А шум и хохот на крыльцеИ хлопанье ладош Тен-Вея.Чеканный щит из-за плечаЕго виднеется, сверкая,И два за поясом меча,Чтоб походил на самурая.Кричит: «Лай-Це, поздравь меня,Учиться больше я не стану,Пусть оседлают мне коня,И я поеду к богдыхану». —Лай-Це не страшно – вот опушка,Квадраты рисовых полей,Вот тростниковая избушка,С заснувшим аистом на ней.И прислонился у порогаЧернобородый человек;Он смотрит пристально и строгоВ тревожный мрак лесных просек.Пока он смотрит – тихи звери,Им на людей нельзя напасть.Лай-Це могучей верой веритВ его таинственную власть.Чу! Голос нежный и негромкий,То девочка поет в кустах:Лай-Це глядит – у незнакомкиТакая ж ветка в волосах,И тот же стан и плечи те же,Что у нее, что у Лай-Це,И рот чуть-чуть большой, но свежийНа смугло-розовом лице.Она скользит среди растений:Лай-Це за ней, они бегут,И вот их принимают тениВ свой зачарованный приют.