Пересмешник - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 105

Впрочем, я был рад, что дело обошлось этим, а не смертью. Впору задуматься о Двухвостой кошке, поразиться встрече с ней, но сейчас моя голова была занята более приземленными делами, а о чудесах найдется время вспомнить, когда все закончится.

Лежащего на земле человека я увидел загодя, перешел на шаг, нырнул в промежуток между склепами и, прыгая через могильные плиты, подошел к этому месту не со стороны дороги. Почти сразу же понял, кто это, так как взгляд наткнулся на небольшую сторожку. Я склонился над телом старика, покачал головой. Смотрителя застрелили, когда он вышел на шум, чтобы проверить, кто шляется ночью по кладбищу.

— Мерзавцы не церемонятся, — проскрипел Стэфан напряженным голосом.

— Это я уже успел заметить, — криво усмехнулся я.

— У тебя есть стратегический план дальнейших действий, мой мальчик?

— Да. Называется импровизация.

До первого моста оставалось всего ничего. Амнис занервничал, и я, чтобы только успокоить его, предложил:

— Как тебе такой вариант — найти Эрин и вытащить ее из пекла?

— Алисия, мальчик. Она чэра Алисия, а не твоя Эрин. Не забывай об этом, пожалуйста, и не беги за иллюзией. К тому же ты отсюда никуда не уйдешь. Я тебя давно знаю…

Я хотел ответить, но увидел перед мостом трех мужчин, юркнул за ближайший склеп и достал револьвер. До них было достаточно далеко, чтобы я чувствовал уверенность в точности стрельбы. Меня они не замечали лишь потому, что оживленно обсуждали что-то между собой. Следующие несколько минут я крался по могилам, мимо склепов, старых гробниц и высохших венков на мраморных плитах. Когда я оказался в последнем кладбищенском ряду и больше скрываться не имело смысла, я выглянул и беззвучно выругался.

Их осталось двое. Третий, массивный мужчина в капюшоне, уходил по мосту прочь. Оставшиеся перекинулись между собой скабрезными шутками и, смеясь, натянули на лица алые колпаки.

— Маскарад начинается, — произнес я совсем неблагожелательным тоном и убрал пистолет.

От охранников, стороживших мост через канал, стоило избавиться, не поднимая шума. Анхель поняла меня с полуслова, и ее кривой клинок хищно клацнул, покидая ножны.

До них было недалеко, так что я предполагал успеть успокоить этих клоунов до того, как они меня увидят. Я принял Облик, перескочил через ограду, за четыре секунды оказался рядом с ними, чиркнул ножом по воздуху, и левый, забулькав, схватился за рассеченное горло. Его товарищ, так ничего и не поняв, умер, когда я ткнул его набалдашником трости в грудину. Стэфан — отнюдь не безобидный болтливый брюзга. Когда надо, он в состоянии показать свою истинную сущность.

Человек с сожженными внутренностями рухнул, словно опрокинутая статуя, одеревеневший, с поднимающимся от черной раны дымком. Я не стал проверять, жив ли его истекающий кровью товарищ, и поспешил за третьим. Анхель, удовлетворенная произошедшим, излучала сплошное удовольствие. Ей нравилось чувствовать на себе кровь, ощущать, как режется нить жизни и перепуганная душа отправляется в Изначальное пламя. Мой нож очень жесток и кровожаден. В прошлые века Анхель собирала большие жатвы во славу смерти. Но, доставшись мне по наследству, она научилась смирять свои желания и лишь в подобные моменты вновь становилась такой, какой была изначально — свирепым существом из другой реальности, оказавшимся запертым в клинке.

Надеясь догнать последнего из тройки, я несся вперед, рассчитывая, что к этому времени у меня вновь появится возможность воспользоваться Обликом. Я уже давно должен был нагнать ушедшего, но его и след простыл. Миновав второй мост, я почти добрался до третьего, когда у меня за спиной раздался спокойный голос:

— Никогда не видел, чтобы мертвые оживали.

Я резко обернулся, крутанув трость в левой руке, но до него было больше десяти шагов, и он не спешил нападать.

— Где девушка, Влад?

Он по-дружески улыбнулся, махнул рукой налево, куда-то в сторону склепов:

— С секретаршей эр'Кассо ничего не случилось. Пока. Вижу, она интересует не только меня.

На нем была простая черная куртка с капюшоном и грубые штаны. Из кармана торчал кончик красной тряпки, в которой я опознал колпак. Правая рука небрежно придерживала извлеченного из ножен Рогэ. Палаческий меч с обрубленным острием мог только рубить, но не становился от этого менее грозным.

— С учетом того, что ты не удивлен нашей встрече… я думал, ты уже едешь на Двухвостой кошке в куда лучший мир, чем наш.

— Решил задержаться. Твои нечищеные ботинки навели меня на мысль, что с тобой стоит поговорить.

Он рассмеялся и сказал:

— Ab imo pectore [41] в твоем распоряжении.

Я достал револьвер, но он и бровью не повел, все так же продолжая улыбаться. Мне было неприятно видеть его лицо, Анхель подзуживала меня выстрелить, но усилием воли я сдержался.

— Слишком рано все началось, — сказал я, глядя в лицо чэра, которого считал если не другом, то хорошим товарищем. — Ведь тогда это твои слова были, а, Влад?

Он улыбнулся, отвесил мне шутовской поклон:

— Discenit sapiens res, quas confundit asellus [42], Пересмешник. Я всегда боялся, что ты когда-нибудь сообразишь.

— Не слушай его! — возопил Стэфан. — Он тянет время! Ему выгодно это! Ждет помощи!

— «Нет, — ответил я мысленно. — Он мог ударить в спину. Мне нужны ответы».

То, что палач тянул время, отвлекая меня от того, что происходит возле усыпальниц, неоспоримо. Но не уверен, что кто-то другой скажет мне хоть слово, а я должен знать, почему выбрали меня.

— Раз ты боялся, почему я остался жив? Почему меня тогда не убили?

Его улыбка была виноватой:

— Наш славный маг оглушил тебя, но, если бы ты умер, жандармы начали бы искать настоящего убийцу. Это было неприемлемо. К тому же твое существование в качестве преступника давало эр'Кассо и эр'Гиндо прекрасный шанс избавиться от Старого Лиса и получить возможность маневра.

— Патрик тоже влез в эту дрянь?

— Он всегда был на главных ролях и сейчас, пока мы разговариваем, стоит на пороге своего триумфа.

— Почему же я остался жив во время казни?

— Ответ, что я слишком сентиментален, тебя не устроит. Тиль? Не устроит… Ну что же… Я всего лишь действовал как палач — Sina era est studio [43]. Это профессиональное. Ты вряд ли поймешь, но оценить-то ведь должен, а?

Он был дружелюбен, старый друг Влад, который трижды оставлял меня умирать.

— Только теперь я понял значение твоих слов тогда, в «Черном журавле». Слишком рано все началось. У вас не было артефакта и вам нужен был эр'Фавиа. Что он вам наобещал? Достать зеркало из сокровищницы Князя?

— Верно. Эр'Фавиа проигрался в пух и прах, должен был звездную сумму эр'Гиндо и боялся, что Князь узнает о его делишках, поэтому обещал достать нам эту безделушку взамен на списание долга и молчание.

Все секреты становятся тайной, а тайна превращается в зло. В этом истина любого секрета.

— Но наш безумный друг нарушил все планы и убил его прежде, чем мы достигли результата.

— Поэтому все свалили на меня, психа спрятали в лечебнице, где он был под контролем и не вызывал подозрений, а сами стали искать другой способ и нашли его, увидев платок у чэры эр'Рашэ.

— Ты очень осведомлен и догадлив. Снимаю шляпу, Пересмешник. Все верно, но пожар, как это говорят у вас, игроков, спутал все карты. Прежде чем мы смогли его отловить, он почти завершил рисунок. Очень увлекающийся человек, и хочет жить вечно. Отчего-то он решил, что может стать лучэ-ром, если выпустит останки Князя на свободу. — Влад искренне рассмеялся, хотя его глаза были так же холодны и внимательны. — Если человека пичкать обрывками культуры, которой тот не понимает, то он становится прекрасным фанатиком и оружием в чужих руках. Нам не нужно было ничего делать, лишь ждать да молить Всеединого, чтобы артефакт попал к нам вовремя. Фарбо все-таки был дураком, все время гнался за fama clamosa [44], но привел нас куда нужно, за что ему большое спасибо.