Мир приключений 1959 г. № 4 - Пермяков Е. - Страница 49

После паузы Анри добавляет:

— Господин председатель, разве можно считать преступниками тех, кто боролись против Виши! А ведь Виши считало себя законным правительством Франции.

Он смотрит в упор на второго члена трибунала, который служил Петэну в годы оккупации. Тот не выдерживает взгляда.

Председатель поспешно вмешивается:

— Но, если каждый будет делать то, что ему нравится, к чему это поведет? К чему это поведет, Мартэн?

Председатель все еще старается вести допрос в духе добродушной, поучающей беседы. Поэтому он часто с оттенком благодушия в голосе повторяет имя подсудимого.

— Есть разница между «делать то, что нравится», и отказом выполнять преступные распоряжения.

В зале раздаются аплодисменты.

Председатель сразу меняется в лице. Теперь уже нет благодушия в его голосе. Он кричит:

— Я никому не позволю мешать нам!

И тотчас снаружи раздаются пронзительные свистки. Охранники пытаются оттеснить толпу от дома, где заседает трибунал. Доносятся возгласы: «Мир Вьетнаму! Освободите Мартэна!»

Вопросы задает прокурор:

— Вы сказали, что один из жителей Тулона взял на себя печатание листовок, которые вы составляли. Человек этот здесь, в зале? Узнаёте вы его?

Анри не отвечает. Пауза увеличивает напряжение в зале. Люди задерживают дыхание. Скрестив руки на груди, Анри с презрением смотрит на прокурора. Не надо бы прокурору повторять свой вопрос. Но он повторил и получил в ответ:

— Я не намерен помогать вам! Объявляют перерыв. Наконец-то старый Мартэн может обнять сына. Анри целует невесту. Она держится робко. Он ободряет ее, он шутит. Симона гладит его руку и с таким доверием глядит на жениха! Что бы ни случилось, она не откажется от него. Но почему должно было случиться такое? Почему ее Анри в тюрьме? И что предстоит им?

Подсудимых уводят. На улице моряки бросаются к Мартэну. Каждый хочет пожать ему руку.

Проходят сутки. Как дальше председателю вести допрос? Для него остается только один вариант: подсудимый дал определенные обязательства, подписав контракт; подсудимый их нарушил — он виновен.

Но вариант, который так долго обдумывал председатель трибунала, оказывается негодным.

— Меня обманули, — говорит Анри. — Я был уверен, что буду бороться для блага вьетнамцев. В Индокитае я увидел то, что возмущает совесть честных людей. Я повторяю: обязательства нарушило правительство!

Он рассказывает о том, как французские военные суда топили джонки, как поджигали деревни. Он рассказывает о зверствах экспедиционного корпуса, о шести тысячах жертв в Хайфоне.

— Вопрос о войне решает государство! — внушительно напоминает председатель.

— Несомненно. Но вопрос о мире также решает оно. И он мог быть заключен.

Анри продолжает свой правдивый рассказ.

— Мы — восемь миллионов молодых французов, — говорит он в заключение, — не хотим умирать ни за американских миллиардеров, ни за французских миллионеров. Но действиями одного лица не прекратить войну в Индокитае. Для этого нужна решимость всего народа. Я верю в такую решимость.

«Действия одного лица» — все при этих словах посмотрели на Хеймбюрже. Он сидит, опустив голову. Наступает его очередь.

— Хеймбюрже, когда вы говорили правду: на следствии или в заявлении? — спрашивает председатель.

Хеймбюрже медленно отвечает:

— Я один виноват в саботаже. Мартэн не виноват.

Много вопросов задают ему и много раз незаметно возвращаются к одному, самому важному для трибунала. Пусть будет так, как говорит Хеймбюрже, — измельченный наждак подсыпал он один. Но, может быть, Мартэн, передавая листовки «группы моряков», убеждал Хеймбюрже причинить вред двигателю? Пусть Хеймбюрже хорошенько подумает и вспомнит.

Судьи разочарованы. Хеймбюрже не отказывается от письменного заявления. Никогда Мартэн не говорил ему о том, что надо вывести двигатель из строя.

Начинается допрос свидетелей. Первым идет провокатор Льебер. Здесь он чувствует себя неспокойно. Лицо у него подергивается. Провокатор на каждый вопрос отвечает так, как нужно судьям, прокурору. Но ложь так очевидна, что ни на кого не производит впечатления. Это чувствуют и судьи, и провокатор, и прокурор.

Перед трибуналом проходит матрос Флок, который также служил на посыльном судне «Косуля». Впервые после долгого перерыва они встретились, товарищи по службе. Флок улыбнулся: не робей, мол, Мартэн. Мартын ответил улыбкой: и не думаю робеть, Флок.

— Флок, — спрашивает Мартэн, — видел ли ты хотя бы одного француза, замученного вьетнамцами?

Нет, Флок этого не видел. Он и не слышал об этом. А сколько было замучено вьетнамцев!

— Много, много! — вспоминает Флок.

Это ему приходилось видеть. Страшные картины, от которых содрогалось сердце… Он мог бы рассказать об этом подробно.

— Отвечайте только на вопросы! — поспешно напоминает председатель.

Он, Флок, также настаивал на том, чтобы с ним расторгли контракт, чтобы его вернули во Францию. Его также обманули.

— Весь экипаж требовал расторжения контракта. Верно, Флок?

— Верно. Возле мыса Варела мы видели, как расстреливают рыбаков. Это было ужасно.

— Помнишь, Флок, как убили ребенка? А родителям сказали: «Если вы недовольны, с вами сделают то же самое».

— Помню.

— А Хайфон? Дома, оставшиеся целыми, поливали бензином и поджигали. Верно, Флок?

— Верно!

Много таких вопросов задает Мартэн, и товарищ по службе отвечает: «Помню», «Да, верно, верно, дружище…»

Сколько таких свидетелей можно было бы вызвать в трибунал!

Площадь перед зданием суда наполнена охранниками. Они сдерживают демонстрантов. Цепь против цепи. У одних оружие, у других бесчисленные вымпелы: «Освободите Мартэна!» Эти надписи покрывают плиты тротуаров. Из зала, где судят Мартэна, можно увидеть, как над улицей низко проплывает воздушный шар с таким же вымпелом. Охранники в бешенстве бросаются вдогонку на джипе, а ветер уносит шар дальше и дальше. Издали доносится несколько выстрелов. Судьи переглядываются, в зале перешептываются. Здесь не знают, что у самого берега охранники расстреляли воздушный шар.

Девятнадцатого октября трибунал выносит приговор. Он вынужден был снять с Мартэна обвинение в саботаже. От провокации пришлось отказаться. Трибунал признал его виновным в попытках «деморализовать военные силы». Анри Мартэн приговорен к пяти годам тюремного заключения.

Когда Мартэна сопровождали на военный корабль, моряки соседних кораблей встретили его возгласами: «Освободите Мартэна!» Один из матросов был арестован.

Спустя несколько дней ночью под усиленной стражей Анри Мартэн был посажен на гидросамолет. Никто не знал, куда отправлен осужденный.

Но через два дня на стене военной тюрьмы в Бресте появилась огромная надпись: «Анри Мартэн здесь. Освободим его!»

Патриоты ни на минуту не забывали об осужденном. Они всюду следовали за ним. Им становилось известным все, что власти делают с борцом за мир.

СПЕКТАКЛЬ ВОЗЛЕ ТЮРЬМЫ

«Лицом к стене!»

Часто на прогулке, продолжающейся всего несколько минут, Анри слышит этот резкий окрик.

Для прогулки предоставлена совершенно изолированная площадка. Заключенного сопровождает надзиратель, не спускающий с него глаз. Когда навстречу показывается другой заключенный, надзиратель приказывает: «Лицом к стене!» И Анри, повернувшись к стене, выжидает, пока пройдет встречный. Если осужденный не исполнит приказания, он вернется с прогулки не в камеру, а в карцер.

«Лицом к стене!»

Во время гитлеровской оккупации этот окрик часто раздавался в старой тюрьме, где фашисты расстреливали французских патриотов.

Тюрьма находится на окраине города, рядом с разрушенными во время войны домами, где погибли тысячи людей. Неподалеку поднимается земляная насыпь.

Поразительное зрелище происходит здесь в одно из воскресений. Открытая площадка на насыпи превращается в театральную сцену. Из Бреста приходят тысячи зрителей. Артисты, приехавшие из Парижа, показывают пьесу — «Драма в Тулоне».