Избранное - Коваль Юрий Иосифович - Страница 99

– А под кроватью смотрели?

– Кто же прячет деньги под кровать? Только круглый дурак. Впрочем, под кроватью мы тоже смотрели.

– Всё ясно, – сказал Вася, – они их в чугунок сунули и в землю закопали.

– Ну нет, – сказал капитан, – понадобится трёшка – откапывай чугунок, потом снова закапывай. Хлопот не оберёшься.

– Тогда они под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.

– Я смотрел под кроватью, – сурово отчеканил капитан. – Понимаешь?

– Так точно, – сказал Вася, но в душе он был уверен, что деньги под кроватью.

Болдырев прикрыл глаза, задумался, но ему тоже вдруг показалось, что деньги под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.

– Да, – устало сказал капитан, – деньги не пахнут…

– Чего? – не понял Вася.

– Пословица такая есть: деньги не пахнут. Слыхал?

«Странная пословица», – подумал Вася.

Он взял со стола трёшницу.

Неприятная была она на ощупь – вялая, липкая, лохматая.

Вася посмотрел на неё и вдруг понюхал.

– Товарищ капитан! – почему-то с ужасом сказал он. – Кажись, она пахнет!

Глава десятая

ВСЁ ЯСНО!

– Что за ерунда! – сказал Болдырев. – Что ты придумываешь! Дай-ка я понюхаю.

Он развернул трёшницу, поглядел сквозь неё на свет и осторожно поднёс к носу.

– Хм… Запах вроде есть. Только уж очень тонкий. Не укроп ли?

– Какой укроп? Пахнет мёдом.

– Что?! – закричал Болдырев. – Мёдом! У тебя всё пахнет мёдом!

Вася побледнел было, но тут же покраснел и сказал, заикаясь:

– Всё ясно!

– Что ясно?

Вася снова побледнел и пошевелил в воздухе пальцами.

– Вжу… вжу… вжу… – сказал он пчелиным голосом.

– Не может быть! – сказал Болдырев. – Не может быть! А впрочем, почему не может быть? Вжу-вжу-вжу, конечно! – Капитан в волнении прошёлся по комнате. – Тараканов! – крикнул он.

Дверь открылась, и в неё всунулся старшина.

– Найдите немедленно какого-нибудь пчелиного знатока и на машине доставьте к дому Рашпиля. Со всем пчелиным инструментом. Ясно?

– Какого знатока? – удивился Тараканов.

– Любого. Чтоб в пчёлах толк понимал.

– Слушаюсь-постараюсь! – сказал Тараканов, исчезая.

– Ну, Вася, – сказал Болдырев, – ты действительно малый головастый. Если верно догадался, получишь карманные часы. С музыкой!

Они вышли на улицу.

Матрос, который всё это время болтался у милицейской столовой, побежал за ними следом.

Славная погода стояла в городе Карманове. За день солнце обсушило грязь на дорогах и теперь свободно летело в небе, направляясь к закату. На душе у Васи было ясно.

«Карманные часы, – думал он, – с музыкой!»

Но всё-таки странно было снова подходить к дому Рашпиля. Открывая калитку, Вася даже притормозил, опасаясь, как бы не вылетела откуда-нибудь пуля.

Но пуля не вылетела. На крыльце сидел милиционер и читал газету.

– Пойди, Фрезер, пообедай, – сказал Болдырев.

Свернув газету, милиционер ушёл.

Ульи по-прежнему стояли под яблонями. Их было пять штук, и все они были покрашены зелёной краской. Вася и Болдырев разглядывали их с двух шагов.

– Что-то пчёл не видно, – сказал Вася.

– Наверно, затаились, – осторожно сказал капитан.

– А по-моему, их здесь сроду не было. Зря знатока вызвали.

Вася подошёл к ближнему улью и щёлкнул ногтем по крыше.

В ту же секунду и Вася, и Болдырев мчались через сад к дому.

Матрос, который добродушно дремал в клубнике, принял на себя основной удар пчелиной армии.

Завывая, как пожарная машина, он кинулся к ближайшему пруду и спрятался в знакомую крапиву, поклявшись никогда в жизни из неё не вылезать.

Захлопнув двери и форточки, Болдырев и Вася подсчитывали свои уроны.

Васе досталось за догадку – его укусило пять пчёл. Капитан отделался легче – пчёлы будто почувствовали в нём милиционера. Его укусила всего одна пчела, зато уж как следует, в кулак. К тому же у Болдырева оказался прокушен портсигар.

– Ничего, – сказал капитан. – Пчелиные укусы полезны.

Он достал из кармана милицейский одеколон «Шипр» и стал протирать раны.

Глава одиннадцатая

ПЧЕЛИНЫЙ ЗНАТОК ЕМЕЛЬЯНЫЧ

К этому моменту прибыл пчелиный знаток Емельяныч.

– Пчелу я понимаю, – говорил знаток, вылезая из машины. – И она понимает меня.

– Так точно, папаша, – подтверждал старшина Тараканов, помогая старичку выгружаться.

С сомнением оглядев Васю и Болдырева, знаток сказал:

– Кто пчелу не понимает, того и она не поймёт.

Емельяныч действительно пчелу понимал. Он надел на голову чёрный пчёлонепроницаемый колпак, отчасти похожий на чайник. В руки взял небольшую леечку. В ней тлели угли, и вместо воды из кончика носа выливался дым.

Облив пчёл дымом, Емельяныч стал вскрывать ульи. Тараканов помогал ему издали взглядом, а Вася и Болдырев глядели на всё это через закрытое окно. Пчёлы крутились вокруг Емельяныча, но не трогали. Правда, одна, особо злая, укусила Тараканова в кокарду.

В четырёх ульях Емельяныч ничего не нашёл, кроме пчёл и мёда, а вот в пятом улье пчёл не было! Емельяныч вынул из него одиннадцать фотоаппаратов «Зенит», четыре транзисторных радиоприёмника «Горизонт», двадцать ручных часов «Кругозор» и сто сорок девять золотых колец, надетых на палочку. Причём палочка оказалась из чистого серебра. После этого Емельяныч вынул и деньги, завёрнутые в «Вечернюю Москву» от 17 июня.

– Я пчелу понимаю, – толковал Емельяныч, когда все уже ехали обратно.

Вася и Болдырев молчали, с уважением слушая, как понимает Емельяныч пчелу.

– Понимайте пчелу, молодой человек! – приставал знаток к Васе. – И она вас поймёт.

– Ладно, папаша, – успокаивал его Вася. – Я постараюсь понять.

Потом Емельяныч прицепился к Болдыреву. Он задал ему вопрос: понимает ли пчёл милиция?

– Милиция всё понимает, – отвечал Болдырев. – Не только пчёл, но даже кузнечиков или божьих коровок.

– Кузнечики ваши чепуха! – горячился Емельяныч. – Они мёду не дают!

– Зато стрекочут красиво, – застенчиво сказал Тараканов.

Эти слова так раскипятили старого знатока, что он стал прямо накидываться на старшину, чуть ли не хватая его за портупею.

– Прибавь ходу! – сказал Болдырев шофёру.

Разбрызгивая лужи, «газик» промчался по кармановским улицам и остановился у маленького дома, чем-то похожего на улей.

Болдырев хотел уже прощаться, но упорный Емельяныч схватил его под руку и потащил в сад.

– Так просто вы от меня не отделаетесь! – сказал он.

Всюду – под яблонями, на огороде, на крыше, на террасе, на чердаке – стояли ульи.

Собачья конура у крыльца тоже была похожа на улей. Казалось, Емельяныч держит в ней специальную дрессированную пчелу.

И действительно, как только все вошли в сад, из конуры выскочила маленькая чёрно-рыжая собачка и принялась не то лаять, не то жужжать.

– На место, Шмель! – крикнул Емельяныч.

Он усадил всех за берёзовый стол, врытый в землю между ульями, и быстро раскочегарил самоварчик. Потом достал чашки и стаканы, разлил чай и выставил на стол блюдо с мёдом.

И глядя на этот мёд и самоварчик, старшина Тараканов даже сказал стыдливо:

– Пчела пчеле – рознь. Она, как и человек, своё понимание имеет.