Сюжет с вариантами - Левитанский Юрий Давыдович - Страница 7

7

Сто двадцать лет спустя

(Михаил Светлов)

Не в «ЗИЛах» и не в новеньких «Победах»,не думая, что станут в них стрелять,два зайчика на двух велосипедахотправились немножко погулять.По по ошибке взятый на поруки,большая сволочь и антисемит,охотник к ним протягивает рукии гнусными зубами шевелит.Сейчас начнутся грозные событья.Мой зайчик закачается в седле.Но чтоб не допускать кровопролитья,живут мои герои на земле.И если уж дойдет до столкновенья,я крови все равно не допущу,я встану посреди стихотворенья,охотника в лягушку превращу.И вы не бойтесь, глупенькие зайки:я в случае чего вас воскрешу.Куплю вам в ГУМе трусики и майкии на свою жилплощадь пропишу.Я дам вам пряник и другие сласти,надену октябрятские значки.Не надо плакать при советской власти!У трите ваши слезы, дурачки!Пускай горит на мордочках румянец!Охотника не бойтесь моего!Я пошутил, ведь он – вегетарьянец,мясная пища – гибель для него.Мне вся его семья давно знакома.Он не имел оружия вовек.Он просто заместитель управдома,вполне интеллигентный человек.

Зайцы в водоеме

(Борис Слуцкий)

Зайцы не умеют плавать.И ни близко, и ни далеко…Одного из зайцев звали Клава.В это вам поверится легко.Клава жил без мамы и без папы.Он имел имущества – всего –Две и две – всего четыре – лапы,уши, хвост – и больше ничего.Клава жил как лирик. На природе.Триста шестьдесят пять дней в году.Во саду ли, скажем, в огородеел   еду.Две морковки. Три. Четыре за день.Вот и все меню.А охотник был до мяса жаден,ел семь раз на дню.Был он физик. Не любил природу.Лирика ему – что острый нож.Жил одним: загнать бы зайца в воду!И загнал. А что ж!Зайцы, как известно, слабы.Заяц потонул в воде.Где теперь его четыре лапы?Хвост, я спрашиваю, где?…Что стрелку? Ни холодно, ни жарко!Укокошил зайца – и забыл.Вот и все. А все же Клаву жалко.Добрый      заяц           был!

Каменная книга

(Арсений Тарковский)

…после чего начинайте его тушить.

Е. Молоховец. «Подарок молодым хозяйкам». 1911Часы стояли. Шли. Опять стояли.И время шло по кругу стороною.Спокойно спали боги на Олимпе,Водою ионической омывшись,И ассирийский царь храпел во сне.Дремали Фивы, Вавилон и Троя,Атлант, Сизиф, Геракл и Агамемнон,Афина, Персефона, Филомела,Арес, Гермес, Пифон и Аполлон,Омфала, Деянира и Пандора,Атос, Портос и храбрый АрамисВ обнимку с неразлучным д'Артаньяном,И лишь одна Елена не спала,Не та, увы, прекрасная Елена,Зевеса дочь,– а та, Молоховец.Как раз сейчас,             пока вокруг нееВ больших кувшинах,               в синих ведрах, в банкахИз-под компота              остывало мясо,Она своей рукой окровавленнойТу фразу выводила роковую,Зловещего исполненную смысла,Ту самую – «тушить его, тушить!»,И хоть она, злодейка-лицемерка,Успела букву Д сменить в том словеНа букву Т, но явственно звучалоВсе то же Д – «душить его, душить!».И я тогда сказал себе:                     – На светеЕсть много, друг Горацио, такого,Что и не сразу в голову придет!Казалось бы, питанье и убийство –Две вещи несовместные. А так ли?И не был ли фактически убийцейМной создатель книги кулинарной,Дающий лицемерные советыДоверчивым хозяйкам молодым?..

Песенка о факире Абу-Закире

(Новелла Матвеева)

Где тритоны бьют в тамтам,пребывая в трансе,где течет река Шампуньот Шампани вспять,ехал фокусник-чудакв старом дилижансе,ехал зайцем раз и два,три, четыре, пять.Но однажды по путииз Афин в Марокковходит парень в дилижанс,хочет пострелять.– Предъявите ваш билет! –говорит он строго. –А не то я раз и два,три, четыре, пять!Но факир Абу-Закир,он не из овечек.Никаким таким парнямс ним не совладать.Он затенькал, как сверчок,прыгнул, как кузнечик,прыгнул раз и прыгнул два,три, четыре, пять.Где течет лениво Гангпод удары гонга,парень гонится за ним,чтобы расстрелять.Ах, как много тысяч летдлится эта гонка –может, год, а может, два.три, четыре, пять.