Вражда и любовь - Линдсей Джоанна - Страница 55

Вернулась Дафна, но Шийна не отвечала на ее расспросы, и сестре Джейми оставалось только удалиться, забрав с собой слуг.

Оставшись одна, Шийна легла рядом с Джейми как можно осторожнее, чтобы не потревожить раненого. Она смотрела на лицо мужа, потом тихонько дотронулась до плеча. Тело было горячее. Глаза закрыты. Дышал он с трудом. Шийна приложила палец к его губам, коснулась щекой плеча Джейми, омочив его кожу своими слезами.

— Ты не умрешь, Маккиннион. Слышишь? — Она слегка ущипнула его за руку. — Слышишь? Ты мой муж. Ты… ты так нужен мне! — Шийна не удержала рыданий, и вместе с ними у нее вырвались слова:

— Я тебя люблю, Джейми! Ты не можешь умереть! Не можешь!

Намного позже, наплакавшись, она уснула. Заря застала ее в кресле у кровати. Ее заставил проснуться исходивший от Джейми жар, и Шийна провела остаток ночи, смачивая его кожу прохладной водой. Жар немного унялся.

— Ты не должна жалеть его, пойми это. Шийна обернулась и увидела, что в ногах кровати стоит Лидия, незаметно вошедшая в комнату.

Пожилая женщина была одета только в ночную рубашку, поверх нее на плечи наброшен шерстяной халат. Выглядела она ужасно: глаза обведены темными кругами, волосы в беспорядке. И это тетя Лидия, всегда такая подтянутая, изысканная.

— Ты не должна жалеть его, — повторила она, не глядя на Шийну. — Он этого не заслуживает. Удивленная Шийна сдвинула брови.

— Но я вовсе его не жалею.

— Вот и хорошо. Ведь он сам сделал это.

— Что сделал?

— Убил себя, разумеется.

— Кто убил себя? — вскрикнула Шийна, сильно встревоженная.

— Мой отец, — ответила Лидия, вытянув указующий перст по направлению к Джейми.

— В чем дело? — спросила Шийна. — Вы не узнаете вашего племянника?

— Племянник? У меня нет племянников. У моего брата нет сыновей. Отец задал бы ему жару, если бы он посмел, ведь Робби еще слишком молод. Лидия вдруг нахмурилась и явно утратила уверенность. — Но отец ничего не может ему сделать. Он мертв. Разве это не так?

— Господи! Сколько вам лет, Лидия?

— Восемь, — ответила она, по-прежнему не сводя глаз с Джейми.

Шийна вцепилась в подлокотники кресла. Это немыслимо. Однако… Джейми говорил ей, что Лидия не совсем нормальна с тех пор, как ребенком увидела смерть своих родителей от руки Найела Фергюсона. Но Лидия говорила вовсе не об этом.

— Вы видели, как умер ваш отец, Лидия? — спросила Шийна ласково и осторожно. — Вы это помните?

— Как я могла забыть? — ответила Лидия. — Но он не должен был делать это. И Фергюсон не должен был приезжать. Глупо с его стороны было думать, что он ее получит.

— Вашу мать?

Единственная слезинка скатилась у Лидии по щеке. Старая женщина, казалось, не слышала Шийну и выглядела отчаянно одинокой. У Шийны не хватало духу понуждать ее к рассказу, но Лидия и без этого продолжала говорить.

— Он был красивый мужчина, Фергюсон, со своими темно-рыжими волосами и синими глазами. Мой дядя Дональд был в ярости, когда прогнал Фергюсона. Но ведь тот его не обидел. Единственной его виной была любовь к ней.

Разве Лидия не знала, что ее дядя Дональд убил Найела Фергюсона расправился с ним жестоко? Шийне стало ясно, что ее дед Найел любил мать Лидии и приехал сюда повидаться с ней, видимо, не выдержав любовной тоски. Но Джейми говорил, что Найел убил его деда и бабку, умертвил обоих. Тайное свидание закончилось убийством?

Лидия словно прислушивалась к своим мыслям. — Мама сказала мне, что уезжает. Я этого не хотела, ведь я не могла последовать за ней. А она не хотела, чтобы я плакала. Сказала, что скоро пришлет за мной. Они собирались ехать во Францию. У него тоже была семья, которую он оставлял. Им нельзя было жить в Шотландии.

Я плакала, но мама не изменила своего намерения. Я не хотела, чтобы она уезжала. Я знала, что отец разгневается, — и он разгневался. Он остановил их во дворе. Было поздно. Луна светила ярко, и мне хорошо было видно их из того места, где я пряталась. Они стояли и спорили. Отец был так рассержен… нет, не то. Он не был прав… он… он…

Лидия смежила веки, омытые слезами. Она обхватила себя руками за плечи, раскачивалась и стонала, снова глядя на то, что увидела много лет назад. Шийна представляла себе картину: муж стоит напротив жены и ее возлюбленного, охваченный болью и яростью. Любил ли он жену? Или она была лишь предметом обладания, с которым он не желал расставаться? Была ли уязвлена только его гордость?

Лучше бы удержать Лидию от дальнейшего рассказа. Невозможно предвидеть, как это восставшее прошлое скажется на ней потом. Шийна обняла старую женщину за плечи.

— Лидия, идемте, я провожу вас в вашу комнату.

— Но я не могу уйти. Я должна ждать здесь. Мама вернется, ведь он остановил их. Я должна ее успокоить. Папа любит ее. Он простит.

— Конечно, простит, — уговаривала Шийна, не зная; что еще сказать. Но сейчас вы должны отдохнуть, Лидия.

— Нет! — Лидия оттолкнула Шийну с поразительной силой, глаза у нее приняли дикое выражение. — Он выхватил свой кинжал! У Фергюсона тоже есть кинжал. Мама плачет. Они борются. Фергюсон роняет свой кинжал… мой отец поднимает его… отбрасывает собственный и смотрит на кинжал Фергюсона в своей руке. Смотрит на маму. Нет! Он вонзает в нее кинжал, он ее убивает! Tepc~qnm не успевает удержать его! Отец отталкивает Фергюсона.

Мама падает… Господи, кровь, везде кровь… отец поднимает тревогу, но Фергюсон не убегает. Он смотрит на мою мать. Отец тоже смотрит на нее и… Нет! Он вонзает кинжал в свою собственную грудь! Он вытаскивает кинжал из раны, и кровь… везде кровь.

Кинжал падает к ногам Фергюсона, но тот его не видит. Почему он не бежит? Прибегает мой дядя…

Шийна ощутила приступ тошноты. Маленькая девочка видела все это!

— Лидия, все кончено, все прошло.

— Не прошло. Дядя считает, что Фергюсон убил их. Я сказала ему правду, но он ударил меня раз и другой и назвал лгуньей. Но он не тронет Фергюсона, нет! Я не могу сказать больше никому. Я не могу. Если я это сделаю, мама не вернется. Я должна ждать, пока она снова будет со мной.

Лидия неудержимо рыдала, и Шийна вывела ее из комнаты, успокаивая, как маленького ребенка. Станет ли бедная Лидия когда-нибудь снова сама собой? Сохранится ли в ее памяти ужас той ночи, или она снова забудет его?

Шийна проводила Лидию до ее комнаты и помогла несчастной женщине лечь, а потом позвала служанку, чтобы та посидела у ее постели. Шийне не хотелось оставлять Лидию в таком состоянии, но прежде всего ей нужно было ухаживать за Джейми. Правда, Коллин, горничная Лидии, была скорее подругой, чем служанкой, так что больная оставалась в надежных руках.

Лидия занимала мысли Шийны, когда она вернулась в их с Джейми спальню, поэтому она не сразу осознала, что произошло чрезвычайное событие. Джейми открыл глаза. И не только открыл, но смотрел на нее! Слышал ли он рассказ тети Лидии? И если слышал, то целиком или нет? Станет ли он просить, чтобы она повторила ему этот рассказ, или и так понял все? Шийна, в свою очередь, поглядела на Джейми, прерывисто дыша, с отчаянно бьющимся сердцем, но скоро она пришла в себя и успокоилась. Джейми вроде бы не намеревался заговаривать об этом, а она уж и подавно не станет. Они вообще не разговаривали, только смотрели друг на друга, думая об одном и том же. Причиной долголетних убийств и ненависти послужили необузданные страсти одного человека. Самое печальное, что правда теперь уже не имела значения. Людей убивали. Бушевала вражда. Ничто не может изменить это. Кошмар будет продолжаться вечно.

Вражду не стоило начинать — независимо от того, кто совершил первую ошибку; и теперь, сорок семь лет спустя, пора с этой враждой покончить.