Фантастика 1971 - Арутюнов Сергей - Страница 57

Через сорок минут, дважды пройдя программу вычислений и получив тождественные ответы, Алеша ввел данные в ходовой блок и нажал исполнительную кнопку.

Корабль качнулся, словно его кто-то потянул в сторону могучей и властной рукой, — это сработал ходовой двигатель, компенсируя накопившиеся ошибки и направляя вектор скорости корабля на самую яркую звезду черного небосвода — на Солнце.

В корабельном ангаре царили тишина и идеальный порядок. Золотистая сигара двухместного старбота стояла, чуть приподняв нос, точно ей не терпелось сорваться с места и помчаться по направляющим рельсам вперед. Алеша натянул легкий скафандр, подошел к старботу и с улыбкой похлопал его по упругому борту — предстояла прогулка в космос, самое интересное из всего, что есть на свете. Откинув фонарь, такой прозрачный, что контуры его угадывались не без труда, Алеша занял водительское место, загерметизировался, проверил работу всех систем и нажал стартовую кнопку. Старбот послушно тронулся с места, легкая перегрузка прижала Алешу к спинке кресла.

Мелькали близкие стены: свет, темнота, свет, темнота, негромкий щелчок — и старбот нырнул острым носом в звездный океан.

Звезды, только звезды вокруг.

Звезды да серебристый дым Млечного Пути, который сплошным кольцом опоясывал этот мир, сотканный из мрака и света. Только сзади, за кормой старбота парило огромное, двухсотметровое тело корабля, тускло поблескивая бронированным корпусом. Алеша выжал ходовую педаль и на несколько секунд придержал ее, чувствуя, как под шмелиное пение двигателя старбот набирает скорость. Он именно чувствовал это, а не видел, потому что в окружающем его мире никаких изменений не произошло: точки, искры и пылинки звезд по-прежнему были недвижимы и равнодушны; лишь оглядываясь назад, можно было заметить, как худеет громада корабля, точно она резиновая и из нее выпускают воздух. Скоро корабль стал совсем игрушечным, превратился в тусклый штрих, а потом и вовсе растаял, затерявшись среди огненной пыли звезд.

Алеша тронул штурвал, и небо послушно — наискосок, через плечо и спину — стало опрокидываться, открывая глазам светописные картины одну чудеснее другой. Развернувшись по локатору на невидимый корабль, Алеша импульсом тяги погасил набранную скорость, заставив старбот зависнуть неподвижно, откинул фонарь и, чуть-чуть оттолкнувшись руками от бортов, всплыл из кабины к звездам. Свободно раскинувшись в невесомой пустоте, Алеша глубоко, полной грудью. вздохнул и тихонько засмеялся. Это был его мир! Мир, в котором он с самого раннего детства чувствовал себя вольным и счастливым.

Как и всегда, оставшись наедине с этим миром вечной ночи, Алеша испытал удивительное чувство. Он зримо ощутил, как его взгляд, цепляясь за яркие звезды, летит в этот — сияющий мир без конца и края, летит и безвозвратно тонет в нем.

Сердце билось у Алеши от сознания безмерной шири и необъятности вселенной! Он немного повернул голову, и ослепительная желтая искра ужалила его в глаза и заставила зажмуриться. Солнце!

Теплый желтый свет, льющийся из холодной серебряной бездны.

Он вздохнул и совсем тихо поплыл в серебристой пустоте к старботу, который, повинуясь его запросу, послушно замигал бортовыми огнями.

В оранжерее было тепло, влажно и солнечно. Пахло зеленью и тленом. Шипели и звенели струйки фонтанчиков, рассыпавшиеся на радужные брызги и водяную пыль. Клубилась, струилась зеленая листва, украшенная разноцветными пятнами плодов. Алеша собирал их, подрезая попутно лишние побеги, и сортировал: самую меньшую часть оставил себе в свежем виде на обед и ужин, побольше положил в консерватор, а самую большую загрузил в трансформатор, который по кодовому заказу мог приготовить из них кучу разных синтетических блюд.

Его неторопливую работу прервал низкий, густой, привычный и всегда тем не менее пугающий сигнал тревоги. Алеша пулей выскочил из оранжереи в коридор.

Корабль мотнуло так, что Алеша не удержался на ногах и упал на колени. В маневре корабля не было ничего опасного: просто сработал ходовой двигатель, уводя его от столкновения с каким-то небесным телом, против которого оказались бессильными пушки метеорной защиты. Алеша хорошо знал это.

Но откуда-то упал и навалился на него нежданный, необъяснимый страх.

— Папка! — закричал Алеша.

Он знал и то, что ему никто не ответит, и все-таки закричал. Корабль мотнуло еще сильнее, Алешу бросило на стену, а потом на пол. Он вскочил и побежал по коридору.

— Папка!

И, не умея сдержать себя, изо всей силы забарабанил кулаками в дверь каюты отца.

— Папка, открой! Открой же, я прошу тебя!!

Снова корабль шарахнулся в сторону, и Алешу швырнуло на мягкую губчатую стену с такой силой, что помутилось в голове.

Он судорожно вздохнул, просыпаясь, и открыл глаза. Тишина и мрак, сонное дыхание ребят — соседей по комнате — и постепенно тающий страх.

— Папка! — машинально позвал Алеша шепотом.

Ему никто не ответил. Алеша запрокинул голову назад и через открытое окно увидел кусочек звездного неба. Звезды здесь были не такими чистыми и безмятежными, как в космосе, они мерцали, меняя свой цвет и выбрасывая во все стороны колючие, похожие на щупальца лучики, но все-таки это были звезды. Алеша поправил подушку так, чтобы видеть этот родной свободный мир, полежал, стараясь вспомнить, что ему такое снилось, а потом заснул.

Неслышно ступая, Тинка подобралась к окну и осторожно заглянула. Начальник лагеря Виктор Михайлович с сосредоточенным лицом что-то печатал на машинке одной рукой, а другой перелистывал лежащий перед ним журнал.

— Здравствуйте, — тихонько сказала Тинка, уловив паузу в его работе.

— Здравствуй, здравствуй, — рассеянно ответил Виктор Михайлович, не поворачивая головы. — Приехала?

— Приехала, — согласилась Тинка.

Виктор Михайлович вынул из машинки лист, аккуратно уложил его на стопку других, уже напечатанных, и поднял на Тинку глаза.

— Приехала, и теперь покоя от тебя не будет, — он засмеялся, и уже серьезно сказал: — Ты приходи завтра, Тинка. Сегодня я занят.

— Ладно, — великодушно сказала Тинка, — я приду завтра. Вы только скажите, Алеша робот или нет?

Виктор Михайлович нахмурился.

— Какой Алеша?

— Высокий, вежливый, загорелый, а глаза — как ледышки! — отчеканила Тинка., Виктор Михайлович нахмурился еще больше. Тинка спокойно смотрела на него своими большущими глазами.

— А ну, — строго сказал Виктор Михайлович, — лезь сюда и рассказывай. Все рассказывай!

Тинка влезла, ей было не впервой, села на стул рядом с Виктором Михайловичем и рассказала ему все, что знала, от начала до конца.

Виктор Михайлович хмыкнул, усмехнулся.

— Робот, надо же придумать! Выпороть бы этого Володьку по стародавнему обычаю.

— Воображала, — охотно согласилась Тинка и осторожно спросила. — Так Алеша не робот? Он болен, да?

Виктор Михайлович покосился на Тинку.

— Нет, не болен, — он неопределенно пожал плечами. — Просто ему трудно, непривычно. Помочь ему нужно, Тинка.

— Я помогу, — уверенно сказала девочка. — А как?

Виктор Михайлович засмеялся, глядя в эти хорошо знакомые, совсем мамины глаза Тинни, в глубине которых даже сейчас теплился лукавый огонек. И вздохнул.

— Если бы я знал как, — грустно сказал он. — Это ты уж сама придумывай — как.

— Я придумаю, — убежденно сказала Тинка, — вы только расскажите.

— Что тебе рассказать?

— Про Алешу.

Разглядывая девочку, Виктор Михайлович задумчиво спросил:

— В кого ты такая уродилась?

— В маму, — сейчас же ответила Тинка, — будто не знаете!

Виктор Михайлович засмеялся и потрепал ее по волосам. Тинка недовольно дернула головой — она не любила нежностей.

— Ладно, — решил Виктор Михайлович, — я расскажу тебе про Алешу. Только учти, это большая и серьезная тайна. Не проболтаешься?

Тинка презрительно фыркнула, но Виктор Михайлович не удовлетворился этой демонстрацией и серьезно спросил:

— Слово?