Фантастика 1968 - Яров Ромэн Ефремович - Страница 49

Немедленно изображение знаков попало на Амос, немедленно был пущен в действие нейтринно-криогенный анализатор, который расшифровал содержание записки, составил словарь всех остальных слов вашего языка и выдал семьсот сорок два варианта возможной опасности. Разумные существа в беде, они просят помощи! Немедленно мне, как главному специалисту по эксплуатации всех механических сооружений планеты, было поручено выучить ваш язык, прибыть к вам и оказать все необходимое содействие.

— Да когда же вы успели? — изумился я. — Ведь вчера только записка была опущена в ящик. И как вы преодолели такое расстояние?

— Ну, счет времени — понятие относительное, — сказал амосеянин. — А прибыл я сюда с помощью телетранспортировки. Меня разложили на атомы и по уже существующему энергетическому потоку переправили к вам. Это практически мгновенно, хотя и требует больших мощностных затрат. Но мы сознательно пошли на это — лишь бы предотвратить неприятность. Однако ж хватит разговоров, надо дело делать. Покажите, что.

— Да вот гайка у батареи отошла, — смутился я. — Вода капает, приходится миску подставлять. Выл бы у меня ключ разводной — конечно, и просить незачем было б. Нет, к сожалению…

Амосеянин подошел к батарее, тронул гайку.

— Этот вариант помощи в числе сорока двух не значился, — пробормотал он. — Дело обстоит сложнее. Тем более что все не так. — И повернулся ко мне. — У вас рядом, размещены две установки — одна для отопления, другая — чтобы получать изображения. Зачем? Лишнее место занимать!

Он взялся за торцы батареи, замер на миг, напрягся — и ребра ее вплотную приблизились друг к другу. Он провел по ним несколько раз рукой, разглаживая, как гончар незастывшую глину.

И вдруг получился абсолютно гладкий куб. На лицевой стороне его оказалось то же изображение, что было на экране телевизора, но только больше и четче.

А экран погас.

— Что вы сделали! — закричал я. — Ведь это совершенно разные предметы!

Он улыбнулся снисходительно, склонил набок голову, развел руки.

— Ну что вы, ведь так было на заре развития техники. А сейчас любой ученик знает, что главное в машине — это совмещение функций. И ведь вот этот предмет, — он дотронулся до телевизора, — совершенно другого назначения. Сейчас налажу…

И тут раздался звонок. Я открыл дверь. На пороге стоял хмурый дядя Коля, слесарь из домоуправления. Он был в синей брезентовой робе, покрытой серыми и коричневыми пятнами, и каком-то сплюснутом берете, а в руках держал клеенчатую хозяйственную сумку. Там был водопроводный инструмент.

— Привет, — сказал он и пошел, топая башмаками, в комнату. — Написал-то уж, написал. Третий раз вызываю, будет неприятность. Одни вы, что ли, у меня. Дом-то вон какой… Чего надо, говорите!

Он встал возле батареи, мельком глянул на амосеянина. Деловое выражение его лица не сменилось удивленным. Мало ли что у людей бывает, походишь по квартирам — и не такое увидишь.

Я же не мог выговорить ни слова, да и не знал, что сказать, — только протянул дрожащую руку к батарее, на которую неведомой силой был переброшен с экрана телевизора и увеличен в размерах комментатор по спортивным вопросам.

— Польская, что ль? — спросил дядя Коля деловито. — Видел такие, видел. Музыкант один живет в доме тридцать три — вот у него.

— Да что ты, дядя Коля, — отозвался я слабо, — ну где ты мог видеть такие…

— Видел, говорю, — сказал сердито дядя Коля. — Музыкант живет в доме тридцать три. У него тоже польская. Еще лучше. Потом здесь фокус смещен.

— Позвольте, — вмешался амосеянин, — может быть, у того человека, о котором вы говорите, конструкция действительно лучше, но уж насчет наладки можете мне поверить. Здесь все совершенно верно.

— Конечно, каждый свою работу хвалит, но только я скажу, чтоб обиды не было — фокус смещен. А то пишут тоже — будут неприятности!

— Но как же вы можете так говорить, когда совершенно не знаете устройства агрегата, — амосеянин заволновался, уши его свернулись в трубочку и развернулись вновь.

— Почему это не знаю? — Дядя Коля сорвал с головы беретку. — Да я знаешь где работал. А? — Он поднял палец. — Вот то-то! Там не такие еще вещи делают… В пятом цехе, Василь Семеныч начальник…

— Удивляюсь, — амосеянин стоял совершенно растерянный. — Ни один прибор не выдал сведений о том, что на Земле известна зависимость между стрелами и сдвигами векториальной кривой с одной стороны и инерциальным градиентом с другой.

— Как это неизвестна! Всем давно известна!

— Не может быть!!

— Давай спорить! — закричал вдохновенно дядя Коля. — Спорить, говорю, давай.

— Это поможет предотвратить неприятность? — повернулся ко мне амосеянин.

Я молча кивнул. Целеустремленный характер дяди Коли был мне слишком хорошо известен.

— Я приехал сюда помогать вам, — сказал амосеянин, — и если вы о чем-то просите, я не имею права отказывать. Давайте спорить, раз вы хотите.

Дядя Коля азартно выставил вперед руку, амосеянин медленно подал свою. В полном изумлении я разбил их.

— Вот давай так, — организовывал дядя Коля. — Давай поедем в твою контору, ты мне эти аппараты покажешь, и если я узнаю, значит все — проспорил ты. Да я их сто тысяч видел. А то пишут — третий раз вызываю! В новом-то доме. Думают, я все квартиры обязан знать. Ну, едем.

— Как понимать слово «контора»? — спросил озадаченно амосеянин.

— Не знаешь, что ли? Ну, откуда тебя сюда прислали.

— Вообще колоссальный дополнительный расход энергии, — произнес задумчиво амосеянин, — но ведь личность разумная хочет спорить.

Он вынул из кармана маленькую коробочку, пошевелил рычажками.

— Сейчас вернусь! — крикнул дядя Коля. — Чемодан мой пусть пока у тебя полежит. — И оба они исчезли.

Я поглядел в оцепенении на батарею-телевизор и вспомнил вдруг, что как раз сейчас по второй программе должен передаваться концерт для фортепьяно с оркестром. Я подошел к настоящему телевизору и начал крутить его ручки, страстно желая, чтоб изображение вернулось на место.

Увы, экран оставался темным.

Я оглядел со всех сторон преображенную батарею. Никаких новых рукояток не прибавилось. Как же переключать программы? Я достал из дяди-Колиного саквояжа разводной ключ, зажал гайку, повернул. Струя горячей воды ударила мне в живот. Я поспешно завернул гайку, сел в кресло, вытянул ноги и задумался. Придется ждать, пока вернется амосеянин.

Или по крайней мере дядя Коля.

Но когда это будет? Счет времени там понятие условное — следовательно, они могут появиться и через тысячелетие. И это значит… Нет, не может быть! Неужели я до конца жизни обречен смотреть одну только первую программу?

ПОВЕСТЬ