Фантастика 1968 - Яров Ромэн Ефремович - Страница 53

— Дорогие ученые, — перебил их Дино, — хоть у меня и два уха, я попросил бы вас выступать поодиночке. Пусть начнет гуманитолог. («Почему гуманитолог первый? — вздрогнул молодой ученый. — Неужели я прогадал?») Впрочем, нет, пусть сначала выскажется конструктарии. («Ух, слава богу!» — облегченно вздохнул Котангенс.)

— Ваше Равенство, мы, конструктарии, считаем, что для того, чтобы непобедимая армия Огогондни стала еще более непобедимой, нужно создать таких искусственных, кибернетических солдат-роботов, которые ничем не отличались бы от людей, но в то же время не ведали бы ни страха, ни сомнений, ни прочих штучек-дрючёк.

— Это хорошо. А гуманитологи что думают?

— А мы, гуманитологи, полагаем, что для того, чтобы наша непобедимая армия стала совершенно непобедимой, следует уделять внимание не каким-то там кибернетическим устройствам, а людям. Живым людям! И доводить вышеупомянутых людей следует до такой степени совершенства, чтобы они ничем не отличались от роботов и, следовательно, тоже не знали ни страха, ни сомнений, ни прочих фиглей-миглей.

— Это тоже хорошо, — отметил Дино.

— Причем наш, гуманитологический, способ получения солдат-роботов гораздо экономичней, потому что полуфабрикаты для их производства нам совершенно бесплатно поставляет сама природа.

— Да, изготовлять роботов по вашему способу гораздо дешевле, — снова вскочил Главный конструктарии. — А прокормить? Не забывайте, что даже в мирное время ваших солдат-роботов нужно как кормить-поить, так и обувать-одевать. А наши киберы в этом не нуждаются. Уложенные в аккуратные штабеля или построенные в боевые порядки, киберы могут, не требуя никаких дополнительных затрат, годами дожидаться сигнала боевой тревоги, чтобы тут же броситься в бой, не испытывая ни малейшего желания сохранить свою искусственную жизнь.

— Но киберы не испытывают также ни любви к Огогондии, ни (да простят мне эти слова!) преданности Великому Дино Динами.

— Вы ошибаетесь. Эти чувства в киберах программируются в первую очередь.

— Допустим. Но ваши киберы не могут стремиться пролить свою кровь за нашего Попечителя, ибо у них этой крови нет.

— Да, у киберов нет стремления проливать свою кровь. Но в них запрограммировано более важное стремление: проливать кровь врага.

— Все ясно! — провозгласил Дино. — Я подумаю. А вы, гуманитологи и конструктарии, продолжайте работать. Пусть, как говорится, скачут все кони. Но скачут побыстрей! Я люблю большие скачки!

В едином порыве вскочили деятели науки. И хотя Дино уже успел нырнуть в те самые маленькие двери на каждый день, ученые долго кричали ему вслед.

— Браво, Дино Динами! Слава Равному среди Равных! — выкрикивали гуманитологи и конструктарии, бросая друг на друга яростные взгляды.

И сквозь этот рев пробивалась пытливая мысль молодого ученого Котангенса: «Прогадал я или не прогадал?»

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Как мы уже знаем, на Аномалии, кроме Огогондии, существовало еще шесть Великих Диктаторий, из которых каждая считала себя Самой Великой. Правили Великими Диктаториями Великие Попечители, и каждый из них в пределах своей страны именовался Самым Великим или, попросту говоря. Величайшим.

Казалось бы: все Великие, все Самые, — следовательно, все в порядке. Но нет! Каждый Попечитель ревниво следил за успехами других Попечителей и не столько радовался своим достижениям, сколько огорчался достижениями своих коллег.

— Вот, читай! — кричал, например, нервный Попечитель Колоссалии Отдай Первый, который даже среди Попечителей считался самодуром. Выкрикивая, он совал под нос своему Управляющему Наукой газету: — Читай вслух!

— «У-у-ученые По-потрясалии, — читал испуганный Управляющий, — с помощью спектрального анализа обнаружили на своей планете богатейшие алмазные россыпи».

— Видал? Она, Потрясалия, может обнаруживать, а мы, Колоссалия, не можем? Ступай и вели им что-нибудь обнаружить! Живо.

И цепная реакция начинала действовать.

— Ах, министры, вы мои министры! — с грустью произносил томный Попечитель Гигантонии Ну-и-ну. Подперев рукой голову, Ну-и-ну лежал на уютной тахте, а министры в полной форме, при орденах и портфелях живописным полукругом возлежали перед своим владыкой. — Ну что с того, что Потрясалия нашла на своей планете алмазные россыпи, а Колоссалия — брильянтовые залежи? Пусть их! Разве в этом счастье? Разве в этом смысл жизни?

— Никак нет! — единодушно отвечал кабинет министров.

— Да, никак нет! — печально повторял Попечитель. — Вот, например, параллельные линии. Как они до нашего появления на свет не могли встретиться друг с другом, так не встретятся и после нас. А в таком случае, для чего мы? Зачем мы? Неизвестно…

С этими словами Попечитель перевернулся на другой бок, и министры, быстро обежав тахту, снова расположились полукругом.

— Или, скажем, вещие сны. — И Попечитель перешел на шепот: — Вы верите в них, министры?

— Так точно! — прошептали министры. — Верим.

— И правильно делаете. А снилось мне, будто смотрю я на принадлежащую нам планету и вижу на ней… знаете что?

— Что? — полюбопытствовали министры.

— Горы из чистого золота — вот, что! — подумав, объявил Ну-и-ну. — К чему бы это, интересно?

— Поздравляю! — злорадно сказала Брунгульда, супруга Великого Дино. — Поздравляю! Так я и знала! Вот уже Гигантония открыла на своей планете золотые горы. А ты? Что ты можешь открыть на своем паршивом Солнце? Пятна?

— Дай мне спокойно поесть, — попросил Дино.

— Ешь, ешь! Люди со своих планет будут привозить драгоценности, а ты — пятна!

— Ну что ты заладила — пятна, пятна… Я, что ли, Солнце выбирал. Так уж получилось… Дура!

— Ну… конечно, я дура. Но если ты такой умный, почему ты не можешь добиться, чтоб тебе тоже выделили планету, как всем людям? Тряпка! Тряпка! — И чтобы ее слова звучали убедительней, дородная Брунгульда грохнула об пол чашку.

В Огогондии самой засекреченной тайной являлось то, что Дино, Великий Дино, нагонявший страх на врагов и друзей, сам безумно боялся своей супруги Брунгульды. Конечно, этот подрывающий авторитет Попечителя факт следовало держать в секрете и хранить в тайне. И в Огогондии существовало два специальных Департамента — Департамент секретов и Департамент тайн, — следивших за тем, чтобы «страшная» правда оставалась в узком семейном кругу.

И мы не стали бы касаться этих чисто семейных отношений, если бы в дальнейших трагических событиях они не сыграли роковой роли.

А пока мы рассказывали об интимных подробностях из жизни Великого Попечителя, Брунгульда, побросав и перебив все, что стояло на столе (благо посуда в резиденции была казенная!), гневно удалилась. На прощанье госпожа Попечительша так хлопнула дверью, что из рук Дино выпала последняя чашка и работа над сервизом окончилась.

— Приближенные, приблизьтесь! — тихо позвал Динами.

— Мы здесь, Ваше Равенство! — тотчас откликнулись два господина — тощий и тучный, с которыми мы уже встречались у бывшего Генерального Директора синдиката Икс.

Они не вошли, а именно возникли, каким-то необъяснимым образом появившись прямо из стен. Но способ их появления нисколько не удивил Попечителя.

— Видали, приближенные, что творится? — беспомощно сказал он, указывая на битую посуду. — Для таких разговоров никаких сервизов не хватит.

А приближенные деликатно развели руками: мол, что поделаешь, Ваше Равенство. Бывает…

— Кто-нибудь находился в зоне слышимости?

— Двое слуг и три офицера охраны, — доложил тучный приближенный Баобоб. — Все замеченные надежно изолированы.

— Нет, не все, — мягко возразил тощий приближенный по имени Урарий. — Мой наблюдательный друг, — и он нежно улыбнулся Баобобу, — видимо, чисто случайно не заметил, что в пределах слышимости находился также Ара…

— Кто?

— Ара. Так называемый попугай. И если этот попугай вздумает повторить то, что услышал…

— Ах, Ваше Равенство, мой осторожный друг, — и Баобоб нежно посмотрел на Урария, — видимо, запамятовал, что наши талантливые ученые вывели специальную породу немых попугаев, которые молчат как рыбы…