Подари мне счастье - Анелло Джанмария - Страница 26

– До встречи, – пробормотал он, затем повернулся и вынес малышку из комнаты.

– Ну и ну, – сказала Рейчел. – Какую нежную сцену мы прервали! Разумеется, ты понимаешь, что благовоспитанные леди не показывают таких страстных чувств на людях.

– Я не видела своего мужа три недели, – парировала Ли, поднимаясь с канапе. – И мне не требуется твое позволение, чтобы приветствовать его дома так, как я считаю нужным.

Рейчел стиснула подлокотники кресла, глядя вслед глупой девчонке. Она, может, и выглядит спокойной и застенчивой, но по их последним стычкам Рейчел поняла, что Ли обладает своеволием и упрямством, таким же коварным, как отлив на Темзе.

Не этот ее тихо высказанный укор вызвал у Рейчел с трудом сдерживаемое желание последовать за ней и столкнуть с лестницы. Нет, плачевное состояние ее платья, смятый лиф, юбки, помятые и покрытые дорожной пылью от смелых ласк Ричарда, – и это в комнате, куда любой мог войти! Рейчел даже отметила отпечаток большой мужской ладони на лифе, прямо над правой грудью.

От бессильной ярости губы Рейчел сжались. Она понимали, почему так удивлена. В конце концов, он мужчина страстный, насколько она знает по собственному опыту. Но знать – это одно, а видеть своими глазами бесспорное свидетельство его страсти к другой женщине так же болезненно, как удар шомпола по спине.

Нет, Рейчел не боится, что он любит девчонку. Ричард больше никого в своей жизни не полюбит, Рейчел – единственная женщина, которую он любил. Ей только надо убедить его, что она такая же жертва их мучительного прошлого, как и он. И тогда все будет хорошо. Когда-то же любил он ее, и опять полюбит.

Они предназначены друг другу самой судьбой.

Нет, он, конечно же, не любит свою жену. Она для него не больше чем податливое тело. Но это должно прекратиться, и поскорее.

Мысль о Ричарде, прикасающемся к Ли, ласкающем ее так, как он когда-то ласкал Рейчел, подстегнула ее к действию. Она должна встретиться с Маргарет. Нельзя терять времени. Рейчел была твердо убеждена, что Ли захочется покрасоваться перед светом в качестве герцогини Сент-Остин, но она ошиблась.

Ли отказалась выходить в свет без мужа. И Ричард, как назло, уехал сразу после свадьбы. Теперь, когда он, наконец, вернулся, пришла пора развязывать войну. Боевой порядок четко установлен, враг определен. У Ли нет ни единого шанса.

– Ну как, понравилась Элисон прогулка в парке? – поинтересовалась Ли, надеясь, что светская беседа успокоит ее безумно колотящееся сердце. Ричард осматривал заново декорированные ею комнаты.

Его крупное тело и властная поступь казались такими же неуместными на фоне шератонской мебели и мятно-зеленых стен, как и пантера, прогуливающаяся в Гайд-парке.

– Да, – отозвался он, – хотя ей бы понравилось больше, если бы с нами была ты.

Он адресовал Ли печальную улыбку.

– Ты, насколько я понял, хорошо разбираешься в утках и селезнях, а плоский камень прыгает у тебя по воде, по крайней мере, пять раз. Боюсь, мой бросок был отнюдь не таким впечатляющим.

Ли рассмеялась. Открытое выражение его лица было таким неожиданным и приятным, что у нее перехватило дыхание. Черные глубины глаз не выдавали никаких тайн, которые он так тщательно скрывал, но она не донимала его вопросами Она будет узнавать все, что ей нужно знать, медленно, постепенно, по мере того как он начнет доверять ей, любить ее, нуждаться в ней так же, как она нуждается в нем.

Волосы у него отросли, пока он был в отъезде, и лежали черным бархатом на воротнике синего сюртука. Солнце позолотило лицо до бронзового оттенка, делая его похожим скорее на греческого бога, чем на властелина преисподней.

Когда он пощупал стеганое покрывало цвета слоновой кости, Ли едва сдержалась, чтобы не броситься к нему на грудь.

– Мне нравится, что ты сделала с этой комнатой, – сказал он, не сводя глаз с кровати, и грудь его вздымалась чуть сильнее обычного, заставляя Ли гадать, не испытывает ли он такое же неистовое желание.

Комната, достаточно просторная, чтобы вместить дюжину человек, внезапно показалась такой маленькой, что стало трудно дышать.

– Да? – Ли закусила губу, чтобы скрыть улыбку или, быть может, чтобы заглушить стон желания в горле. – Я боялась, что ты будешь возражать, но тебя не было так долго, а я просто не могла больше вынести ни одной ночи среди этого жутко желтого и кричаще красного, слепящего глаза.

Его низкий смех прокатился по ее коже, глубокий, как раскат грома, и такой же интригующий.

– Кричаще красный. Удачное описание, но он прекрасно устраивал предыдущую герцогиню.

Ричард подошел к письменному столу атласного дерева, расположенному между высокими окнами. На нем стояла проволоченная клетка, в углу которой сидела мышка.

– Я так понимаю, это тот самый ужасный грызун?

– Боюсь, что да, – вздохнула Ли, подошла и встала рядом, так близко, что запах жасмина и амбры наполнил легкие. Жар Ричарда обжигал сквозь сюртук и рассылал трепет по рукам. – Я подумала, что мы могли бы держать ее в оранжерее. Тогда у Элисон будет возможность навещать ее, когда она захочет.

– Да, отличная идея. – На столе стояла ваза с нарезанными фруктами. Ричард взял кусочек яблока и протянул его мышки. Черные глазки-бусинки блеснули, а потом мышка метнулась вперед и схватила яблоко. – Когда я был маленьким, у меня тоже была ручная мышь.

– И у меня, – сказала Ли, пытаясь представить его маленьким мальчиком, но у нее ничего не вышло. Он такой сильный, такой властный, что просто невозможно представить его другим. – Расскажи мне о своем детстве, – выпалила она, несмотря на свою решимость дождаться, когда он сам захочет рассказать ей о своем прошлом.

Лицо его потемнело, глаза сузились, и она пожалела о своих поспешных словах. У них впереди многие годы, чтобы узнать все то, что нужно знать друг о друге. Ей не хотелось, чтобы мучительные воспоминания вторгались в этот вечер, в их первый совместный вечер за долгое время.

Молчание затянулось, и единственными звуками были частое дыхание Ричарда и ветерок, дрожащий на портьерах.

– Особенно рассказывать нечего, – пробормотал Ричард, но резкий тон подсказал, что это не так. – Эрик был старшим сыном, а мы с Джеффри – гарантия того, что род продолжится, в случае если Эрик… – он перевел взгляд на клетку, – если Эрик умрет раньше, чем произведет на свет сына.

Ли накрыла его ладонь своей.

– Прости. Я не хотела…

– Не беспокойся, – сказал он, сжав ее пальцы. Господи, что же это с ним?

Глаза горели, а горло болезненно сжалось. Лучше бы она швырялась в него посудой и обвиняла в бесчувственности. Что угодно, но только не это нежное отношение. Это мягкое понимание всего, что он пережил, угрожало лишить его мужества, а ведь она не знает и половины всего. И он никогда ей не расскажет. Некоторые тайны слишком глубоко разъедают душу.

Некоторые тайны никогда не стоит открывать.

В глазах у нее заблестели слезы.

– Как он умер?

– Упал с лошади. – Ричард сглотнул вставший в горле ком. – Чуть больше года назад.

Ричард не мог думать об этом. Его воспоминания были все еще слишком горькими, слишком болезненными. Он вернулся к более насущным заботам. Он еще не видел Джеффри, и никто из слуг, похоже, не знает, где брат.

– Когда ты последний раз видела Джеффри?

– Два дня назад, – ответила Ли, и в ее мягкой улыбке не отразилось и намека на озабоченность. – Он уехал в гости к друзьям. Какая-то вечеринка в Эдинбурге, он сказал.

Господи помилуй, Ричард – дурак, если полагал, что сможет устоять перед Ли, такой тихой, и в то же время сильной. Пожалуй, лучше было остаться в Йоркшире.

– А он не говорил, у кого будет?

– У лорда Эглстоуна и лорда Ишервуда. – Нотка паники закралась в ее голос. Пальцы сжали его ладонь. – Что-то не так? Мне трудно судить, потому что у меня нет братьев, но Джеффри и в самом деле уходит из дома когда ему заблагорассудится и часто отсутствует по нескольку дней. Рейчел говорит, что это совершенно нормально для джентльмена высшего света, поэтому я не…