Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде) - Сэвидж Барбара - Страница 86

— Честное слово, не припомню, когда ещё я чувствовал себя так чертовски хорошо! — кричал он.— Этот тетрациклин — чудодейственное лекарство, точно. Да-с, сэр, я чувствую себя совершенно прекрасно! Мы здесь и взобрались на перевал. Мы видели грандиозное зрелище Гималаев — все эти заснеженные пики, взметнувшиеся над горными цепями. На почте в Катманду меня дожидается груда писем; а лучше всего то, что, хвала тетрациклину, теперь мне можно с нетерпением дожидаться встречи со всеми этими морковными кексами, энхиладас и филе-миньон!

— Филе-миньон? О чём это ты, чёрт подери, говоришь? — хотелось знать Ларри.

— Я имею в виду пирожные и энхиладас. Очнись, ты забыл, куда попал? Это Непал. Вспомнил? Непал, рис и дал. Если ты воображаешь, что найдёшь всю эту чепуху непонятно где, значит, у тебя начались галлюцинации.

— Скажи, Джефф, откуда ты вообще знаешь, как выглядят энхиладас? — спросила я.— У вас же в Новой Зеландии их нет, не так ли?

— Это верно, никогда не видел. Понятия не имею, как они выглядят. Но, как только окажемся в Катманду, непременно попробую. Там полно всякой всячины вроде пирогов, кексов и пиццы!

— Да? Ладно, если я больной, то ты просто свихнувшийся новозеландец,— проворчал Ларри во время очередного визита в кусты.— Кексы и мясо!! Парень впал в детство!

— Ну хорошо, раз вы оба думаете, что я чокнулся, посмотрите сюда.

Джефф порылся в своей рулевой сумке и достал тонкий, в бумажной обложке, туристический проспект по Непалу. Он полистал его, пока не нашёл, что хотел, и протянул книжку мне.

— Читай,— сказал он.

Я прочла, и бросившиеся в глаза слова немедленно вызвали у меня выделение желудочного сока: вегетарианская пицца с цветной капустой, горохом, помидорами, луком и сыром; хрустящий яблочный пирог; ореховые кексы; мясо под грибным соусом; рагу из мяса с овощами; шоколадный пудинг и действительно морковный кекс, энхиладас и филе-миньон.

Согласно путеводителю, Катманду, столица одной из беднейших и отсталых стран мира, где большая часть населения существовала почти исключительно за счёт риса и дала, обладал одной из богатейших коллекций кондитерских и ресторанов. В брошюре перечислялись индийский, тибетский, китайский, американский, мексиканский, итальянский и французский рестораны. Там были «К.С. Мистик-бар», ресторан «Домашняя кухня» и магазин «Сладкий пирог».

— Здесь говорится, что многие рестораны и кондитерские возникли, когда в Непале остались, отслужив, некоторые волонтёры Американского Корпуса Мира,— разъяснил Джефф.— У всех иностранцев, побывавших в Катманду, пользуются популярностью дешёвые ганджа и грибы. Иностранные путешественники и альпинисты, прилетающие в Катманду, останавливаются на время в городе для организации подъёма в горы, так что здесь большой спрос на привычную родную пищу. Надо думать, после нескольких недель путешествия на рисе и дале любой готов прикончить прорву пирогов, кексов, бифштексов, пиццы и всего остального. В книжке сказано, что самые дешёвые кондитерские магазины находятся там на Пиг-аллее и около Фрик-стрит. На Фрик-стрит ганджа вывешивают из окон. Множество дешёвых мест, где можно остановиться, и забегаловок.

Первое, что мы сделали, прикатив в Катманду 7 декабря,— отправились прямиком на почту. Непал был главной базой для почтовой корреспонденции Джеффа, который не получал писем из дома с тех пор, как отбыл из Европы, и он ушёл с толстой пачкой. Мы с Ларри никого не просили писать в Катманду; писем можно было не ждать вплоть до Новой Зеландии.

Увидев груду писем, полученных Джеффом, мы осознали, что проведём рождественские праздники в Непале и Таиланде в одиночестве, в окружении сдержанных индуистов и буддистов, вдали от традиционных семейных встреч, без единого слова от родных и друзей, и почувствовали застарелую тоску по дому. Стоя рядом с почтой в Катманду, мы оба ощутили страстное желание вернуться домой, в особенности Ларри.

Едва мы вышли из здания, я бросилась обратно и спросила клерка на всякий случай, нет ли почты для Ларри и меня. Невысокий смуглый непалец, одетый в широкие брюки, пуловер и цветастую кепку, которые носят многие непальские правительственные служащие, порылся на стеллаже в ячейке на «С», улыбнулся и протянул мне письмо. Оно пришло от Кристины. В Лондоне, когда мы виделись с ней последний раз, она с волнением говорила о прекращении велопробега и возвращении к комфортной жизни в Америке.

«Наверное, уже наступит Рождество, когда моё письмо дойдёт (и если вообще дойдёт) до тебя,— писала она.— И я знаю, ты затоскуешь по дому, поэтому, думаю, важно, чтобы ты знала: я переменила решение насчёт возвращения домой. Ты должна знать: я собираюсь продолжить. Похоже, все здесь озабочены только приобретением вещей — домов, машин, телевизоров, стереосистем. Каждый говорит о своей работе, о том, сколько зарабатывает и что потом купит, и т.д. Но что меня по-настоящему бесит, так это когда они начинают выражать недовольство по поводу таких вещей, как цена на бензин; а ещё — КАЖДЫЙ ЕЗДИТ НА МАШИНЕ ВЕЗДЕ. Никому не приходит в голову сесть на велосипед и сэкономить бензин, даже если надо проехать всего квартал. После поездки по Алжиру, насмотревшись на бедность большей части тамошнего населения, мне трудно испытывать особую симпатию к людям здесь, когда они жалуются на то, что не могут сэкономить достаточно денег для покупки супершикарного цветного телевизора или микроволновки, которую видели в витрине магазина с месяц назад.

Так вот, заявляю следующее: я не заметила, как проста жизнь в дороге, и завидую вам обоим. Не могу поверить, что упустила возможность проехать через Гималаи только оттого, что устала от жары и грязи. Многие из нас, американцев, по-настоящему испорчены, правда? Продолжайте. Поверьте мне, вы будете счастливы, сделав это!»

От письма Кристины стало полегче, и наша решимость устояла. Я сложила письмо в рулевой ранец, и с почты мы втроём поехали в отель, который нам рекомендовали в Покхаре, отель «Шакти». Свободным там оказался только один номер на двоих, за тридцать две рупии; мы с Ларри его заняли, а Джефф нашёл себе комнату в отеле вверх по улице.

— Держу пари, небось рады от меня избавиться и побыть хоть на время наедине,— ухмыльнулся Джефф.— Следующие два часа я буду заниматься чтением своих писем и перечту их раз по сто. Потом, попозже, я вернусь сюда, заберу вас обоих, и мы потрясём своим аппетитом ничего не подозревающий Катманду!

Джефф вместе со своим путеводителем оказались совершенно правы в отношении ресторанов Катманду. Во множестве разбросанных по городу ресторанов иностранцы набивали рты и обсуждали свои поездки, восхождения, болезни — оценивали грибы и гандж и говорили о кризисе с заложниками в Иране. Совершенно удивительно, но даже хиппи из Европы, которые обычно с отвращением воспринимают всё, что символизирует американское правительство и американское общество потребления, выступали против иранских террористов.

Посещавшие обычно «К.С. Мистик-бар» иностранцы, в основном американцы, австралийцы, новозеландцы и англичане, были состоятельнее бедных туристов. Потерпевшие крушение — безразличные ко всему и осевшие в Катманду наркоманы — жили в другой части города, группируясь вокруг Фрик-стрит и Пиг-аллеи. Там были очень низкие цены, но в ресторанах можно было заполучить буквально гулявшие среди иностранцев гепатит и амёбную дизентерию. В Катманду на Пиг-аллее, грязной, покрытой навозом, дохлыми крысами и человеческими экскрементами улице, обслуживали тех, кто не брезговал есть и пить из посуды, помытой скверной водой из-под крана после возможного носителя опасной инфекции.

Не переутомляясь и потребляя вегетарианскую пиццу, мясо, рагу, шоколадные кексы и шотландское виски, Ларри, для которого еда всегда была на первом месте, феноменально быстро восстановился за несколько дней. «К.С. Мистик-бар» находился всего в двух кварталах от нашего отеля, и Ларри отправлялся туда по меньшей мере один раз в день, чтобы расправиться за двадцать пять рупий с огромной порцией филе-миньон, картошки и тушёных овощей.