Наш человек в Гаване - Грин Грэм - Страница 26

– Скажите, легко разгадать книжный шифр, если вы знаете книгу?

– Специалисту не трудно, – сказала она. – Для этого нужно только терпение. – Она перешла улицу и поправила номер у продавца лотерейных билетов. Он не проснулся. – Неудобно читать наискось, – сказала она.

Где у него был тогда Лэм – под мышкой, в кармане или в портфеле? И куда он положил книгу, когда помогал доктору Гассельбахеру подняться? Он ничего не помнил, и это были недостойные подозрения.

– Какое странное совпадение! – сказала Беатриса. – Доктор Гассельбахер читает «Шекспира для детей» в том же самом издании.

Можно было подумать, что в ее специальную подготовку входило чтение мыслей.

– Вы видели книгу у него дома?

– Да.

– Но он бы ее спрятал, – заспорил Уормолд, – если бы это что-нибудь означало.

– А может, он хотел вас предостеречь. Помните, ведь это он нас привел к себе. Он нам сказал о Рауле.

– Он не мог знать, что нас встретит.

– Откуда вам это известно?

Ему хотелось возразить, что это какое-то безумие, что Рауль не существовал и Тереса не существовала, но он тут же представил себе, как она соберет вещи и уедет и все станет похоже на рассказ без развязки.

– Публика начинает выходить, – сказала Беатриса.

Они отыскали боковой вход в большую артистическую уборную. Коридор был освещен лампочкой без колпачка, которая явно горела слишком много дней и ночей. Они с трудом протиснулись мимо мусорных ящиков и негра со щеткой, подметавшего куски ваты, перепачканные пудрой, помадой и еще чем-то весьма сомнительным; в воздухе пахло леденцами. Может быть, тут в конце концов и не окажется никакой Тересы – он жалел, что выбрал такую популярную святую. Он толкнул дверь, и перед ними открылось что-то похожее на средневековое изображение ада, полное дыма и голых женщин.

Он сказал Беатрисе:

– А не пойти ли вам лучше домой?

– Это вам тут опасно, а не мне.

Никто не обратил на них никакого внимания. У толстухи с одного уха свисала маска, она пила вино, положив ногу на стул. Тощая девушка, у которой ребра торчали, как фортепьянные клавиши, натягивала чулки. Колыхались груди, сгибались спины, недокуренные сигареты дымили, в пепельницах; в воздухе висел густой запах жженой бумаги. На стремянке стоял мужчина с отверткой и что-то чинил.

– Она здесь? – спросила Беатриса.

– Кажется, нет. Может, больна или ушла с любовником.

Их обдало теплой струей воздуха: кто-то из женщин надевал платье. Пылинки пудры оседали, как пепел после пожара.

– Попробуйте окликнуть ее по имени.

Он нехотя позвал:

– Тереса!

Никто не отозвался. Он крикнул снова, и сверху на него поглядел человек с отверткой.

– Pasa algo? [Что-нибудь случилось? (исп.)] – спросил он.

Уормолд сказал по-испански, что ищет девушку по имени Тереса. Человек высказал предположение, что Мария будет ничуть не хуже. Он ткнул отверткой в сторону толстухи.

– Что он говорит?

– Он, видно, не знает Тересы.

Человек с отверткой уселся на верхнюю ступеньку и стал произносить речь. Он заявил, что Мария – лучшая женщина в Гаване. Она весит сто килограммов в натуральном виде.

– Тересы здесь явно нет, – с облегчением сказал Уормолд.

– Тереса, Тереса... Что вам нужно от Тересы?

– Ну да, что вам от меня нужно? – спросила худенькая девушка, выступая вперед и вытягивая руку, в которой она все еще держала чулок. Ее маленькие груди были похожи на груши.

– Кто вы такая?.

– Soy Teresa [я Тереса (исп.)].

Беатриса спросила:

– Это Тереса? Но вы сказали, что она толстая... такая, как та, с маской.

– Да нет же, – сказал Уормолд. – Это не Тереса. Это сестра Тересы. «Soy» – значит «сестра». Я предупрежу сестру.

Он взял худую девушку за руку, отошел с ней в сторонку и попытался объяснить ей по-испански, что ей надо соблюдать осторожность.

– Кто вы такой? Я ничего не понимаю.

– Произошла ошибка. Сейчас слишком долго рассказывать. Есть люди, которые могут вас обидеть. Прошу вас, побудьте несколько дней дома. Не ходите в театр.

– Но я не могу. Я здесь встречаюсь с моими клиентами.

Уормолд вытащил пачку денег. Он сказал:

– У вас есть родные?

– У меня есть мать.

– Пойдите к ней.

– Но она живет в Сьенфуэгосе.

– Тут хватит денег на дорогу в Сьенфуэгос. – Теперь уже все прислушивались к их разговору. Женщины окружили их плотным кольцом. Человек с отверткой слез со стремянки. Уормолд увидел Беатрису; она старалась протиснуться поближе и разобрать, о чем идет разговор.

Человек с отверткой сказал:

– Это девушка Педро. Какое право вы имеете ее уводить? Надо сперва договориться с Педро.

– Я не хочу ехать в Сьенфуэгос, – сказала девушка.

– Там вы будете в безопасности.

Она взмолилась, повернувшись к человеку с отверткой.

– Он меня запугивает. Не пойму, чего он от меня хочет. – Она показала ему пачку песо: – Тут слишком много денег. – Она призвала в свидетели женщин: – Я девушка честная.

– Золото железо режет, – торжественно заявила толстуха.

– Где твой Педро? – спросил человек с отверткой.

– Он болен. За что этот тип дал мне столько денег? Я честная девушка. Вы знаете, моя цена – пятнадцать песо. Я не какая-нибудь мошенница.

– Хороша курочка перьями, а мясом еще лучше, – сказала толстуха. У нее, видно, на все случаи жизни были припасены пословицы.

– В чем дело? – спросила Беатриса.

Кто-то прошипел:

– Тс-с! Т-с-с-с! – Это был негр, подметавший коридор. Он сказал: – Policia [полиция (исп.)].

– Ах ты, дьявол, – сказал Уормолд. – Все пропало... Надо хотя бы вас вызволить.

Никто, казалось, не был встревожен. Толстуха допила свое вино и надела трусики; девушка, которую звали Тересой, натянула второй чулок.

– Обо мне не беспокойтесь, – сказала Беатриса. – Попытайтесь ее как-нибудь отсюда сплавить.

– А что нужно полиции? – спросил Уормолд у человека на стремянке.

– Девочки, – сказал тот цинично.

– Я хочу увести вот эту, – сказал Уормолд. – Есть тут какой-нибудь черный ход?

– Когда речь идет о полиции, черный ход всегда найдется.

– Где?

– А пятьдесят песо не пожалеете?

– Нет.

– Дайте вон тому. Эй, Мигель! – подозвал он негра. – Скажи им, чтобы минутки на три они ослепли. Ну, кто желает угоститься свободой?

– Я предпочитаю полицейский участок, – заявила толстуха. – Но для этого надо одеться поприличнее.

Она натянула лифчик.

– Пойдемте со мной, – сказал Уормолд Тересе.

– С чего это я с вами пойду?

– Вы не понимаете – они ведь пришли за вами.

– Сомневаюсь, – сказал человек с отверткой. – Она чересчур худая. Но вы поторопитесь. Пятьдесят песо надолго не хватит.

– Нате, возьмите мое пальто, – сказала Беатриса. Она накинула его на плечи девушке, на которой, правда, теперь уже было два чулка, но больше ничего.

Девушка сказала:

– Но я хочу остаться.

Мужчина шлепнул ее по заду и подтолкнул к двери.

– Ты же взяла деньги, – сказал он. – Ступай с ним.

Он выпроводил их в тесный, вонючий клозет, а оттуда через окно на улицу. Полицейский, стоявший на страже возле театра, демонстративно смотрел в другую сторону. Один из сутенеров свистнул и ткнул пальцем в машину Уормолда. Девушка сказала снова:

– Я хочу остаться, – но Беатриса толкнула ее на заднее сиденье и села рядом с ней. – Я буду кричать, – предупредила девушка и высунулась в окно.

– Не будьте дурой, – сказала Беатриса, втаскивая ее обратно в машину.

Уормолд включил мотор.

Девушка крикнула, но больше из чувства долга. Полицейский отвернулся. Пятьдесят песо, видно, еще действовали. Они свернули направо и поехали по набережной. Ни одна машина их не преследовала. Все прошло очень гладко. Теперь, когда судьба ее была решена, девушка из скромности запахнула пальто и удобно откинулась на подушки. Она сказала:

– Hay mucha corriente [какой сильный сквозняк (исп.)].