Стихотворения, не вошедшие в сборники - Набоков Владимир Владимирович - Страница 10

10

ЛЕГЕНДА О СТАРУХЕ, ИСКАВШЕЙ ПЛОТНИКА

Домик мой, на склоне, в Назарете,почернел и трескается в зной.Дождик ли стрекочет на рассвете, —мокну я под крышею сквозной.Крыс-то в нем, пушистых мухоловок,скорпионов сколько… как тут быть?Плотник есть: не молод и не ловок,да, пожалуй, может подсобить.День лиловый гладок был и светел.Я к седому плотнику пошла;но на стук никто мне не ответил,постучала громче, пождала.А затем толкнула дверь тугую,и, склонив горящий гребешок,с улицы в пустую мастерскуюшмыг за мной какой-то петушок.Тишина. У стенки дремлют доски,прислонясь друг к дружке, и в углудремлет блеск зазубренный и плоскийтам, где солнце тронуло пилу.Петушок, скажи мне, где Иосиф?Петушок, ушел он, — как же так? —все рассыпав гвоздики и бросивкожаный передник на верстак.Потопталась смутно на пороге,восвояси в гору поплелась.Камешки сверкали на дороге.Разомлела, грезить принялась.Всё-то мне, старухе бестолковой,вспоминалась плотника жена:поглядит, бывало, молвит слово,улыбнется, пристально-ясна, —и пройдет, осленка понукая,лепестки, колючки в волосах, —легкая, лучистая такая, —а была, голубка, на сносях.И куда ж они бежали ныне?Грезя так, я, сгорбленная, шла.Вот мой дом на каменной вершине, —глянула — и в блеске замерла…Предо мной — обделанный на диво,новенький и белый, как яйцо,домик мой, с оливою радивой,серебром купающей крыльцо!Я вхожу… Уж в облаке лучистомразметалось солнце за бугром.Умиляюсь, плачу я над чистым,синим и малиновым ковром.Умер день. Я видела осленка,петушка и гвоздики во сне.День воскрес. Дивясь, толкуя звонко,две соседки юркнули ко мне.Милые! Сама помолодеюза сухой, за новою стеной!Говорят: ушел он в Иудею,старый плотник с юною женой.Говорят: пришедшие оттудапастухи рассказывают всем,что в ночи сияющее чудопролилось на дальний Вифлеем…

FINIS[3]

Не надо плакать. Видишь, там — звезда,там — над листвою, справа. Ах, не надо,прошу тебя! О чем я начал? Да,— о той звезде над чернотою сада;на ней живут, быть может… что же ты,опять! Смотри же, я совсем спокоен,совсем… Ты слушай дальше: день был зноен,мы шли на холм, где красные цветы…Не то. О чем я говорил? Есть слово:любовь, — глухой глагол: любить… Цветыкакие-то мне помешали. Тыдолжна простить. Ну вот — ты плачешь снова.Не надо слез! Ах, кто так мучит нас?Не надо помнить, ничего не надо…Вон там — звезда над чернотою сада…Скажи — а вдруг проснемся мы сейчас?

9. 1. 23.

"Я видел смерть твою, но праздною мольбой"

Я видел смерть твою, но праздною мольбойв час невозможный не обиделголубогрудых птиц, дарованных тобой,поющих в памяти. Я видел.Я видел: ты плыла в серебряном гробу,и над тобою звезды плыли,и стыли на руках, на мертвом легком лбуконцы сырые длинных лилий.Я знаю: нет тебя. Зачем же мне молванеобычайная перечит?"Да полно, — говорит, — она жива, жива,все так же пляшет и лепечет."Не верю… Мало ли, что люди говорят.Мой Бог и я — мы лучше знаем…Глаза твои, глаза в раю теперь горят:разлучены мы только раем.

10. 1. 23.

"Как затаю, что искони кочую"

Как затаю, что искони кочую,что, с виду радостен и прост,в душе своей невыносимо чуюгромады, гул, кишенье звезд?Я, жадный и дивящийся ребенок,я, скрученный из гулких жил,жемчужных дуг и алых перепонок, —я ведаю, что вечно жил.И за бессонные зоны странствий,на всех звездах, где боль и Бог,в горящем, оглушительном пространствея многое постигнуть мог.И трудно мне свой чудно-бесполезныйогонь сдержать, крыло согнуть,чтоб невзначай дыханьем звездной бездныземного счастья не спугнуть.