Стихотворения, не вошедшие в сборники - Набоков Владимир Владимирович - Страница 26

26

В ПЕЩЕРЕ

Над Вифлеемом ночь застыла.Я блудную овцу искал.В пещеру заглянул — и быловиденье между черных скал.Иосиф, плотник бородатый,сжимал, как смуглые тиски,ладони, знавшие когда-топлоть необструганной доски.Мария слабая на чадоулыбку устремляла вниз,вся умиленье, вся прохладалинялых синеватых риз.А он, младенец светлоокийв венце из золотистых стрел,не видя матери, в потокисвоих небес уже смотрел.И рядом, в темноте счастливой,по белизне и бубенцуя вдруг узнал, пастух ревнивый,свою пропавшую овцу.

11 декабря 1924

Берлин

ВЕЛИКАН

Я вылепил из снега великана,дал жизнь ему и в ночь на Рождествок тебе, в поля, через моря тумана,я, грозный мастер, выпустил его.Над ним кружились вороны, как мухинад головою белого быка…Его не вьюги создали, не духи,а только огрубелая тоска.Слепой, как мрамор, — близился он к цели,шагал, — неотразимый, как зима.Охотники, плутавшие в метели,его видали и сошли с ума.И вот достиг он твоего предела —и замер вдруг: цвела твоя страна,была ты счастлива, дышала, рдела,в твоей стране всем правила весна!Легка, проста, с душою шелковистой,ты в солнечной скользила тишине —и новому попутчику так чисто,так гордо говорила обо мне!И, перед этим солнцем отступая,поняв, что с ним соперничать нельзя,растаяла тоска моя слепая,вся синевой весеннею сквозя…

13 декабря 1924

Берлин

К РОДИНЕ

Ночь дана, чтоб думать и куритьи сквозь дым с тобою говорить.Хорошо… Пошуркивает мышь,много звезд в окне и много крыш.Кость в груди нащупываю я:родина, вот эта кость — твоя.Воздух твой, вошедший в грудь мою,я тебе стихами отдаю.Синей ночью рдяная ладоньохраняла вербный твой огонь.И тоскуют впадины ступнейпо земле пронзительной твоей.Так все тело — только образ твой,и душа, как небо над Невой.Покурю и лягу, и засну,и твою почувствую весну:угол дома, памятный дубок,граблями расчесанный песок.

ПЛЕВИЦКОЙ

Кипит, и пенится, и бродит…то греет, как румяный день,то, Богу жалуясь, отходиткак будто в бархатную тень.Шепнула о тишайшей мукеи снова прянула, спеша, —Ты, пролетающая в звуки,росой омытая душа!Уста отчизны молчаливы:не смеют жаворонки петь,молчат незреющие нивыи неколышимая медь…Но от навета, от попранья,от унизительного зла, —в державу славного изгнаньяты наши песни унесла!

КОНЬКОБЕЖЕЦ

Плясать на льду учился он у музы,у зимней Терпсихоры… Погляди:открытый лоб, и черные рейтузы,и огонек медали на груди.Он вьется, и под молнией алмазнойего непостижимого конькаломается, растет звездообразноузорное подобие цветка.И вот на льду, густом и шелковистом,подсолнух обрисован. Но постой —не я ли сам, с таким певучим свистом,коньком стиха блеснул перед тобой.Оставил я один узор словесный,мгновенно раскружившийся цветок.И завтра снег бесшумный и отвесныйзапорошит исчерченный каток.