Том 4. Письма 1820-1849 - Тютчев Федор Иванович - Страница 53

53

Другим разочарованием, ожидавшим меня в Петербурге, было бы отсутствие госпожи Крюденер, которая также проведет эту зиму за границею и в данную минуту находится здесь со своей приятельницей графиней Анной Шереметевой. Я был очень рад свидеться с нею, тем более что нисколько не ожидал этого.

Мы вернулись сюда после четырехмесячного отсутствия, очень довольные путешествием и даже успехом лечения, по крайней мере, последнего лечения морским купаньем. Я уже писал вам, кажется, что Киссинген не подошел моей жене, зато пребывание в Остенде принесло ей действительную пользу. Я тоже несколько раз купался, из одного любопытства и без всякой надобности. Что до путешествия, то оно из самых приятных, какое только можно сделать. Берега Рейна, которых я еще не знал, вполне оправдали мои ожидания. Правда, я видел их в более благоприятный момент, нежели мой бедный дядя Николай Николаевич, который в 1828 году не желал покинуть Германии, не побывав на Рейне, и с этой целью уехал от нас в одно прекрасное декабрьское утро при четырнадцатиградусном морозе и четырех футах снега. Я также с большим удовольствием повидал Бельгию с ее великолепными городами и селениями, представляющими на пространстве трехсот верст от Рейна до моря один непрерывный сад, который, благодаря железным дорогам, проезжаешь в восемь часов времени.

На возвратном пути в Майнце нас ожидала встреча, доставившая нам большое удовольствие и, конечно, совсем не предвиденная мною. Это встреча с Евтихом Ивановичем Сафоновым, да еще женатым. К сожалению, слова о том, что время терпит, нельзя отнести к его женитьбе. Вполне очевидно, что он лучше сделал бы, если бы женился раньше. Он ожидает здесь свою жену и двух своячениц, дабы проехаться по Швейцарии, а оттуда направиться в Париж, где он рассчитывает провести зиму. Это, разумеется, не единственный соотечественник, которого мы встретили во время нашего путешествия. Достойно изумления, сколько русских разъезжает по большим дорогам и как возросло их число с введением новой пошлины на паспорта. Для государственной казны это оказалось, по-видимому, весьма выгодным делом. В Киссингене, где я провел шесть недель, русская колония была самой многочисленной из всех. Там были, между прочим, княгиня Чернышева, жена военного министра, госпожа Нарышкина, урожденная Лобанова, которую я уже знал, Мальцов с женой, генерал Тучков и один из давнишних папинькиных знакомых, коего я ничуть не предполагал встретить, старик Новосильцов с сыном и замужней дочерью. И как раз в Киссингене, на другой день своего приезда, бедняга получил горестное известие о смерти своей матери, с которой он расстался в первый раз за пятьдесят с лишком лет.

Мы вернулись сюда неделю тому назад, и моя жена уже оставила нас, чтобы поехать в Тегернзее к детям, с которыми стремилась свидеться и которые были вполне здоровы в течение всего нашего путешествия. Вскорости она сама будет писать вам, пока же поручает мне передать вам ее почтение.

Я писал вам, что по моем возвращении рассчитываю заняться окончательным устройством двух младших девочек. По зрелом обсуждении, я решился поместить их в институт благородных девиц, заведение вполне почтенное и состоящее под непосредственным покровительством короля и королевы. Там получают всестороннее образование, не оставляющее желать ничего лучшего, за содержание каждой девочки взимается ежегодно 800 рублей, кроме первого года, когда вносится плата в 1200 рублей для покрытия расходов по обмундированию, которые принимает на себя институт. Я имею полное основание думать, что им будет там хорошо и что подобное устройство столь же в их интересах, сколько и в моих. Что касается Закона Божьего, то они получат от здешнего греческого священника надлежащее духовное образование, ибо в институте есть несколько воспитанниц греческого вероисповедания. Вот для того-то, чтобы осуществить все это, я и просил вас переслать мне деньги, коими обязан вашей доброте и кои постараюсь употребить сполна и возможно лучше на тот предмет, на который всегда их предназначал. Что до Анны, то она все еще у своей тетушки Мальтиц. В прошлом июне я ездил навещать ее из Киссингена. С тех пор я узнал, что она была больна, но, по последним известиям, она снова на пути к выздоровлению.

Вот, любезнейшие папинька и маминька, письмо, которое вы разберете не без труда, как из-за почерка, так и по причине отвратительной бумаги. Но поскольку Николушка тоже намеревался писать вам, то я полагаюсь на его письмо для разъяснения неразборчивых мест моего.

Простите, целую ваши дорогие ручки и остаюсь навсегда вашим преданнейшим сыном

Ф. Т.

Тютчевой Эрн. Ф., 23 сентября/5 октября 1842

73. Эрн. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 23 сентября/5 октября 1842 г. Мюнхен

Mercredi. Ce 5 octobre

Ta lettre ne m’est parvenue que ce matin. Il était temps. Je suis toujours chez la Feigel et j’y resterai jusqu’au 11, car l’encan Dönhoff n’a commencé qu’aujourd’hui et ne sera guères terminé avant la fin de la semaine.

Hier j’ai rencontré chez Sévérine définitivement rentré, Medem, que j’ai conduit chez les Méjan et le Prce Löwenstein chez lequel j’ai dîné. Il y avait au nombre des convives Luxbourg et Eichthal qui te baisent les mains. Eichthal, en sus, t’envoie la lettre ci-jointe que j’ai lue ainsi qu’il m’appartenait.

Ce matin j’ai payé contre quittance la pension des enfants. Mais ce n’était que 800 fr. Quant à aller les voir, j’attendrai pour le faire à l’arrivée de la Hannstein qui est attendue aujourd’hui.

Hier soir j’ai été chez les Pallavicini, avant-hier chez le Bouvreuil. Ce soir j’essaierai d’aller voir la Casimire.

Balgiano me quitte en ce moment, il a été terrifié, en apprenant que tu avais voyagé. Heureusement j’avais reçu la nouvelle de ton arrivée — autrement ses exclamations m’auraient consterné. Mais dorénavant il ne t’arrivera plus de voyager seule. C’est décidé.

Embrasse les enfants et puissent-ils t’ennuyer sérieusement. T. T.

Перевод

Среда. 5 октября

Я получил твое письмо только сегодня утром. Пора уже было. Я по-прежнему живу у Фейгель и пробуду здесь до 11-го числа, потому что торги у Дёнгофа начинаются только сегодня и продлятся до конца недели.

Вчера я встретил у Северина окончательно вернувшегося Медема и проводил его к Межанам и кн. Лёвенштейну, у которого я обедал. Среди приглашенных были Люксбург и Эйхталь, они целуют тебе ручки. Эйхталь, кроме того, передал для тебя прилагаемое письмо, которое я прочел, как и следовало.

Сегодня утром я оплатил по квитанции пенсион детей. Но это составило всего 800 франков. Что касается до посещения их, я отложу его до приезда Ганштейн, которую ожидают сегодня.

Вчера вечером я был у Паллавичини, третьего дня — у Снегиря. Сегодня вечером постараюсь побывать у Казимиры.