Лесной прадедушка (Рассказы о родной природе) - Скребицкий Георгий Алексеевич - Страница 44

В прохладный осенний денёк мы пошли на лесные вырубки. Там росло пропасть брусники и обычно держались тетерева. Джека на этот раз я оставил дома, а чтобы он не волновался, ружья с собой тоже не взял.

Жена всю дорогу вела Фрину на поводке, чтобы та зря не бегала по лесу, не гонялась за птичками.

— Ну, Фринушка, найди-ка нам тетерева, — ласково сказала жена, гладя собаку и спуская её с поводка.

Почувствовав себя на свободе, Фрина со всех ног помчалась в лес. В один миг скрылась с глаз.

Я попробовал вернуть её и заставить искать как полагается, не тут-то было: Фрина не слушалась ни окриков, ни свистка.

Она носилась по лесу словно вихрь, только изредка попадаясь нам на глаза.

— Теперь сама видишь, — сказал я жене, — на охоте она никуда не годится — летает как полоумная, всё живое разгонит.

— Да, вижу, — нехотя согласилась жена.

Мы пошли не спеша по лесной тропинке по направлению к дому, уже больше не обращая никакого внимания на Фрину, — носись себе сколько душе угодно! Изредка я только посвистывал, чтобы она знала, где мы, и не потерялась в лесу.

Но вот Фрина, очевидно вдоволь набегавшись, явилась к нам сама, и какая-то виноватая, смущённая. Подходит нерешительно, уши прижала, глядит прямо в глаза.

— Ты что, испугалась чего-нибудь? — спросила жена.

Собака приостановилась и неожиданно совсем легла.

В чём же дело? Мы позвали её и тихонько пошли по дорожке. Глядим — не идёт за нами. Всё на том же месте лежит, а сама глядит на нас, глаз не спускает.

— Что-то неладно. Уж не укусила ли её змея? — забеспокоилась жена.

Мы подошли к собаке.

И вдруг она робко приподнялась и тихо-тихо пошла прочь в кусты. А сама всё оглядывается, смотрит — идём ли мы за нею.

— Она нас куда-то ведёт, — сказала жена.

— Да куда там вести, просто так, дурака валяет, — ответил я.

Мне уже надоело это бесцельное хождение по лесу. То ли дело пройтись теперь по этим же вырубкам с ружьишком, с Джеком! А то лезь через кочки, через кусты невесть куда и зачем.

Но Фрина кралась всё дальше и дальше, с каждым шагом всё тише, всё осторожнее и наконец совсем остановилась, замерла, будто на стойке. Это ещё что за фокус?!

— Ну, иди, иди хоть куда-нибудь! — с досадой сказал я, шагая вперёд мимо собаки.

И вдруг прямо из-под моих ног с громким квохтаньем взлетела тетёрка.

Фрина не выдержала, бросилась за ней.

— Назад, назад! — закричал я.

Отбежав немного, собака вернулась и с виноватым видом легла у моих ног.

Мы с женой стояли в полном недоумении. То, что Фрина погналась за птицей, неудивительно — она ведь была почти не обучена и дома тоже носилась за всякими птичками.

Но вот что совсем непонятно: почему Фрина так долго вела нас по лесу и в конце концов наткнулась на эту тетёрку?

Так и не разобравшись, в чём дело, мы пошли по дорожке к дому, а Фрина вновь исчезла в лесу. Но теперь мы уже невольно прислушивались к лёгкому хрусту сучьев или к шелесту сухой листвы под её быстрыми ногами.

И вдруг Фрина снова явилась к нам с таким же виновато-растерянным видом и приостановилась возле дорожки, взглядом прося идти за нею. На этот раз мы сразу пошли за собакой.

Осторожно, крадучись, она пробиралась между деревьями, между кустами, наконец вывела нас на полянку и там замерла на стойке.

— Вперёд!

Из кустов можжевельника вылетел целый выводок по-осеннему взаматеревших тетеревов. От шума крыльев Фрина даже присела.

— Умница, молодец! — в восторге воскликнул я.

Теперь уже сомнений не было — Фрина сама, без всякого руководства, отыскивала дичь, но не становилась на стойку, а возвращалась к нам и вела нас к найденной птице.

Вот так сюрприз! Жена от радости бросилась обнимать и целовать свою любимицу. Я был тоже чрезвычайно доволен. Но как же егерь-то, у которого Фрина находилась в натаске целое лето, ничего не заметил и вернул её как совсем непригодную?

Всю дорогу к дому мы с женой говорили о Фрине. Ведь возвращаться со стойки её никто никогда не учил. Значит, она сама сумела преодолеть охотничью страсть, которая заставляла её замереть возле птицы. Привязанность к людям у неё оказалась сильнее. А может быть, Фрина по-своему, по-собачьему, как-то сообразила, что именно так и следует поступать. Во всяком случае, Фрина сделала то, чего не смогли сделать ни Джек, ни другие собаки, которых я до сих пор имел.

С этого дня я начал брать на охоту обеих собак. Но где же старому Джеку было угнаться за быстрой как ветер Фриной!

Она носилась по лесу, отыскивала тетеревов и, только когда, бывало, найдёт, возвращалась к нам и вела вслед за собою.

Но Джек, даже глядя на Фрину, не мог усвоить её повадки. Разыскав дичь, он, как и прежде, упорно стоял на стойке, не двигаясь с места, сколько бы я его ни звал.

Так и не понял старик, чего от него я требую. Смекалка Фрины оказалась не для него.

НОСАТИК

Лес уже сбросил листву. Дни наступили пасмурные, но тихие, без ветра, настоящие дни поздней осени. В такую пору хорошо надеть тёплую куртку, высокие сапоги, взять ружьё и отправиться на охоту.

Есть что-то особенно привлекательное в этих тусклых осенних днях. Идёшь по лесной тропинке среди молодых берёзок, дубов, осинок, среди кустов орешника. Кругом тишина — ни пения птиц, ни шороха листьев, только изредка упадёт на землю тяжёлый созревший жёлудь.

На голых сучьях повисли капли росы — следы ночного тумана. Природа как будто задумалась, будто ждёт прихода зимы, ждёт, когда мягкие хлопья снега укроют всю землю и нарядят в пушистую шубу голый прозябший лес.

А пока что стоит он, хмурый и прозрачный.

Далеко видно кругом сквозь тонкий узор облетевших веток.

Легко дышит осенней свежестью грудь, и невольно тянет идти всё дальше и дальше вперёд по влажной, укрытой жёлтой листвой тропинке. Идти и поглядывать по сторонам на последние, уцелевшие на ветвях бурые листья, на огромные, совсем разбухшие от старости и дождей грибы шлюпики и слушать, слушать до звона в ушах эту чуткую тишину осеннего леса.

Не раз приходилось бродить мне с ружьём в такие деньки, разыскивать с помощью моего друга Каро затаившихся под кустами длинноносых лесных куликов-вальдшнепов.

Поздняя осень — самое время для такой охоты. Готовясь к отлёту в южные страны, лесные длинноносики выбираются из глухой чащи на более открытые места: опушки, поляны. В эту пору вальдшнепов в наших лесах становится значительно больше. К местным птицам присоединяются ещё пролетающие из северных мест.

Пока стоят тёплые дни, вальдшнепы не торопятся улетать на юг и гостят у нас. В иные дни их бывает так много, что собака становится на стойку почти под каждым кустом. Осеннее скопление вальдшнепов у охотников называется высыпкой. Птицы и вправду как будто высыпали откуда-то и рассыпались по всему лесу. А пройдёт день-другой, и в тех же местах не найдёшь ни одного долгоносика: значит, уже улетели дальше к югу.

Летят вальдшнепы не днём, а ночью. Поэтому не увидишь, когда они успели исчезнуть из наших мест.

Так и со мной однажды случилось. Ещё накануне я попал на хорошую высыпку, а через день — хоть шаром покати — ни одного вальдшнепа не найду. Облазили мы с Каро все заветные уголки — пусто. Ничего не поделаешь, значит, ночью отбыли. Так и пошли мы домой ни с чем.

Вышли на широкую просеку. Каро не спеша трусил впереди.

Вдруг пёс метнулся в сторону, будто кто-то невидимый дёрнул его за шею, метнулся и замер на стойке.

Я сразу понял: Каро с ходу почуял дичь. Это её манящий запах как магнит притянул к себе пса и заставил застыть на месте. Я приготовился к выстрелу.

— Вперёд!

Собака сделала шаг, другой и вновь замерла. А птица всё не вылетает.

Подхожу ближе.

— Ну, вперёд же!

Каро дрожит от волнения, припал на все четыре лапы, словно готовясь к прыжку, но не двигается.