Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмен - Ларссон Бьёрн - Страница 44

Прежде чем исчезнуть наверху, он обернулся.

— И послушай доброго совета: если не хочешь, чтобы тебя килевали ещё раз, забудь ту женщину. Уверяю тебя, я приглядел для себя столько, что нам обоим хватит и останется.

В следующее мгновение люк захлопнулся и я остался один на один с тремястами двенадцатью пар глаз.

— О’кей! — прокричал я. — Скоро ваши мучения окончатся. Кто-нибудь тут понимает меня? Кто-нибудь знает не только родной язык?

Ответом мне была тишина. Но вот откуда-то из полутьмы донёсся голос.

— Я, сэр.

Я стал пробираться среди этих тел, которые, к моему удивлению, пытались посторониться, облегчить мне путь. Вместе с ними перемещались, звеня, и их цепи. Со всех сторон я видел дружеские улыбки и руки, протянутые для прикосновения ко мне. И я добился этого лишь тем, что заглядывал им в глаза и вернул несколько безделушек, подумал я.

— Кто такой? — осведомился я, добравшись чуть ли не до последней пары узников по левому борту.

— Андрианамбуаниавиру, сэр.

— Ты что, издеваешься?

Туземец вопросительно посмотрел на меня. Он явно не издевался.

— Ты не будешь против, если я стану называть тебя Джеком?

— Нет, сэр, — ответил негр и улыбнулся.

Значит, он был небезнадёжен.

— И не называй меня сэром, — прибавил я. — Я тут всего-навсего юнга, мне положено выгребать дерьмо и поддерживать чистоту в преисподней.

— Спасибо, — сказал Джек.

— За что? — рассмеялся я. — За то, что буду подтирать сраки? Я ведь не ради вас буду стараться.

— Нет, не за то. Потому что вы оставили наши…

Не найдя нужного слова, он указал себе на шею, где болталось что-то вроде крокодильего зуба.

— Тоже не стоит благодарности. Потому как жизнь вашу спасут вовсе не эти побрякушки. Нет, мой милый, по такому вопросу лучше обращаться ко мне, Джону Сильверу. Поверь мне, я стою тысяч ваших крокодильих зубов и кораллов.

Джек глядел на меня непонимающе.

— Вы хотите выбраться отсюда? — спросил я. — Домой хотите?

Это он, во всяком случае, уразумел, потому что в глазах его вспыхнула ненависть.

— Тогда слушай меня внимательно. Если что не поймёшь, говори. Это очень важно, смекаешь?

Выражение Джекова лица не изменилось.

— Ты хоть и чёрный, но должен уметь кивать, — сказал я и кивнул. — Это… если тебе ещё не известно… значит «да».

Всё же я не был уверен, что туземцы пользуются такой же сигнальной книгой, как мы. Однако Джек кивнул и даже расплылся в улыбке. Ага, он не дурак. Пока что всё складывается удачно.

— Через день-другой наше судно будет готово переправить вас всех в настоящий ад. Знаешь, что такое ад?

Джек закивал и многозначительно посмотрел вокруг.

— Отлично, — захохотал я. — По крайней мере, в этом наши мнения сходятся. Поясняю дальше: в глазах капитана невольники — не самые любимые из Божьих чад. Капитан, он здесь вроде царя или короля, а против таких не грех и взбунтоваться. Если будет желание, их можно прибить, а потом съесть.

Джек покачал головой.

— Понятно, есть не будем. На самом деле вгрызться зубами в такой фрукт, как капитан Баттеруорт, было бы приятно и каннибалу. Так вот, Баттеруорт считает, что вы не захотите по доброй воле отправиться с ним за океан. Поэтому он намерен отчалить из Аккры посреди ночи, пока вы будете сладко спать. Когда вы проснётесь, берега уже и след простыл, впереди будет только огромный океан, до самой Вест-Индии на той стороне. А там, милостивый государь, спохватываться будет поздно, потому что нас встретят солдаты с мушкетами, которые позаботятся о том, чтобы столь драгоценный груз был благополучно переправлен на берег. Понял? Если не предпринять чего-нибудь сейчас, будет поздно. Потом вас ждёт либо акулья пасть, либо ещё худший ад.

— Я понял ад, — крайне серьёзно произнёс Джек. — Как убить капитан? — спросил он и посмотрел сначала на свои цепи, затем на прикованного к нему товарища, который с нескрываемым интересом наблюдал за всеми перипетиями разговора.

Теперь только я обратил внимание на всё ещё царившую вокруг тишину. Понизив голос, я рассказал Джеку о своих приготовлениях, о складе оружия, о заговорщиках, которые ждут наготове на баке, о пушках на палубе и о прорезанных в переборке дырах, после чего дал ему отмычку к свободе.

Негр, прямо скажем, выкатил на меня шары.

— Почему? — спросил он.

— Что почему?

— Ты белый человек. Не чёрный, не раб.

— Какая тебе разница? Главное, вы будете свободными.

Он кивнул, но остался при своих подозрениях. Мне нечего было возразить.

— Ну ладно, попробую объяснить, — сказал я, не дожидаясь ответа. — При виде вас мне всегда кажется, что в следующий раз наступит моя очередь. Годится?

Джек смотрел мне в глаза так, словно и впрямь понял.

— Ты и я братья, — произнёс он. — Мой народ, сакалава, не покорятся никому.

— Ну да? Тогда какого чёрта вы делаете здесь?

Он заткнулся.

— Есть над чем призадуматься, а? — с искренней весёлостью добавил я.

— Мы братья, — упрямо повторил Джек.

— Как тебе будет угодно, — великодушно согласился я. — При условии, что вы будете меня слушаться. Да, пока не забыл… когда пойдёте на приступ юта, поставьте впереди надсмотрщиков.

Джек поднял брови. Я тоже.

— Вместо щита, — пояснил я. — Это будет только справедливо.

Джек просиял, и я невольно подумал о том, что мы сумели объясниться другом с другом довольно неплохо, во всяком случае, гораздо лучше, чем я предполагал и мог надеяться.

— Ты сумеешь растолковать остальным? Вы понимаете языки разных племён?

— Немного, — отвечал Джек. — Но объяснить легко.

Он сделал жест, по которому любой сообразил бы, что речь идёт о том, чтобы перерезать кому-нибудь глотку. Отвернувшись от Джека, я взялся за первую попавшуюся отхожую бочку. Пока я вытаскивал её на ют, я слышал уже совсем другой рокот голосов, возбуждённый, полный ожидания, и эти голоса, несмотря на различие языков, с быстротой молнии разнесли мою весть среди невольников.

В общем, о том, что она до кого-либо не дойдёт, можно было не беспокоиться. С каждым моим возвращением в трюм за новой бочкой я видел, как меняется выражение лиц. Куда бы я ни оборотился, меня встречали дружелюбно, с одобрением и уважением, люди были настроены решительно. Вспоминая о брюзгливых и мелочных заговорщиках, с которыми связался, я едва ли не пожалел о том, что не попросил африканцев сбросить за борт всех белых на корабле — разумеется, за исключением меня.

Когда я выпростал в море последнюю бочку с её зловонным содержимым, мне захотелось остаться на палубе и отдохнуть, пусть даже на жаре, которая превращала воздух в колышущееся марево, всё-таки воздух тут был чист. Но, похоже, у Баттеруорта и ему подобных есть глаза на затылке, потому что рядом со мной тут же вырос именно он со своей саркастической усмешкой.

— Вы разве свободны от вахты, Сильвер? — в виде предисловия поинтересовался капитан.

Я промолчал.

— В таком случае проваливайте в трюм, где сейчас ваше место, — гаркнул он. — Кстати, — продолжал Баттеруорт, почти не умеряя голоса, — мне пора зайти проверить груз. Мы выходим в море сегодня вечером. Идите, Сильвер, я за вами.

Сегодня вечером! Я слез по трапу и подождал, пока Баттеруорт догонит меня и встанет рядом. При нашем появлении гул в трюме постепенно затих. Капитан вынул носовой платок и прикрыл им нос и рот. Особенно далеко, в гущу чернокожих тел, он заходить не стал. Когда из полутьмы выступил я, снова послышался нестройный говор, в котором только совсем тупой не различил бы искру жизни. Я приготовился обратиться к ним, и как можно громче.

— Люди, перед вами стоит капитан Баттеруорт, царь и бог нашего судна. Только его и Господа Бога мы должны будем благодарить, когда доберёмся до суши.

Гул усилился: насколько я понял, Джек перевёл мои слова и они пошли гулять по рядам. Весьма сподручно, подумал я, теперь все будут знать, каков из себя главный бес.

— С чего это вы вздумали разоряться? — спросил Баттеруорт. — Может, вы надеетесь, что они понимают цивилизованную речь?