Демон Господа - Барлоу Уэйн - Страница 58

Адрамалик сжался. Он понял, что сейчас последует.

— Потому что ты вернулся без нее, кретин! Адрамалик покачнулся. В тумане неожиданно нахлынувшей боли он подумал, сможет ли сегодня выйти из Ротонды или его здесь убьют. Но момент прошел. Вельзевул снова гладил лицо Фарайи.

— Что же я сделал неверно, правя за Люцифера? — вопросил Вельзевул. — Чем заслужил это? Что сделал бы на моем месте Люцифер?

— Ты правил так, как правил бы Люцифер, государь, — живо нашелся Адрамалик. — Ты правил твердо и решительно. — Говорил он все же с трудом, словно проталкивая слова сквозь сведенные челюсти.

— Вот так и продолжу. Я дрался с Люцифером против Вышних. И если не смогу уничтожить мятежника Саргатана, то недостоин править Адом. Я не буду использовать против демонов души Диса, удел душ — наказание, а не война. Но союзников найду.

«Да, — подумал Адрамалик, — он все бросит в котел! Пропал Дис!» Вслух он этого, разумеется, не сказал и поднял взгляд на государя:

— Союзников, государь?

— Люцифаг Рофокаль, лорд Берит, Карнефил, Мальгарас поклялись поддержать меня. Они уже собирают войска. Моя армия станет еще сильнее, чем была.

— А… кто будет согласовывать их действия, государь?

Адрамалик чуял ответ всей шкурой и чувствовал, что настроение падает ниже некуда. Этот пост будет для него последним шагом к гибели.

Вельзевул глянул на изуродованного Агареса, на Адрамалика.

— Думал, это и так очевидно… первый министр.

XXVI

Ганнибал очнулся, словно от резкого толчка. Он вздохнул и открыл глаза. И сразу понял, что он не такой, каким был, что чего-то не хватает. Попытался сесть, но тут же услышал голос Маго — брат умолял не двигаться. Незнакомая комната, должно быть, в Адамантинарксе… И это — хорошо. Значит, они победили.

Левая рука отсутствовала. Он перевел взгляд на лежавший рядом страшный крюк. Забавно, что оно здесь — орудие, отхватившее ему руку.

Еще интереснее был лежавший с крюком темный рельефный диск рядом. Молох… Точнее, то, что от него осталось. Невероятный трофей. Знак почета, награда. Только он ведь — не демон, как ему это использовать? На шее носить, что ли? Надо спросить Лилит, а может, Элигора.

— Маго, напомни, что там было.

— А ты счастливчик, брат мой. Ты ловко разделался с Молохом, а еще больше повезло тебе, что раны твои лечила сама Первая супруга.

Бой и поединок с бывшим богом всплыли в памяти Ганнибала уже смутно. Свирепое лицо Молоха представилось, тем не менее, весьма четко.

— А… Саргатан?

— Жив. Но совсем не тот, каким был.

Ганнибал скосил взгляд туда, где было левое плечо.

— Я то же.

— Да, Ганнибал. Но Саргатан… Его ранили, но это не из-за раны. Он теперь — весь белый. С головы до пят.

— Чудо?

— Или проклятие. Разное говорят, город полон слухов. И не только доброе болтают. Иные видят в этом знамение беды. Лорд Йен Вань, к примеру… Его подданные мутят демонов, сеют сомнения.

— Сомнения?

Маго потер подбородок. Ганнибал всмотрелся в лицо брата и не смог определить, чьей стороны тот придерживается.

— Город теперь похож на наш родной город. Тогда, в Жизни. Подготовка к новой битве. А Саргатан… Большинство верит официальным объяснениям, но мало кто знает, что произошло там, что так его изменило. Одни считают, что это — работа Люцифера, что это он так отметил Саргатана. Или что его Первая супруга заколдовала. В этом, как мне кажется, есть доля правды. Циники болтают, что он сошел с ума, что изменился не только внешне, но и внутренне. Этих, правда, немного. Но вот новые союзники… Пут Сатанакия… Ты его не видел. Приспособленцы, так мне кажется. Хорошо, если ошибаюсь, но создалось у меня такое впечатление. А все вместе создает настрой какой-то неуверенности, и на улицах это чувствуется.

Да, Ганнибал с такой заразой встречался. И действовала она не хуже, чем хорошо нацеленная стрела. В жизни он всегда стремился ее избегать.

Маго опустил глаза; серые руки его мяли одеяние из шкуры абиссалей.

— Что, брат?

Маго нахмурился:

— Не время…

— Спрашивай.

— Тебя не беспокоит наш союз с ними? Душ с демонами?

Ганнибал закрыл глаза. Как объяснить ему свою потребность стремиться к власти, где бы он ни находился? Поймет ли его Маго?

— Да, беспокоит. Будь на месте Саргатана другой демон, я бы не отважился с ним связаться. Но и возможности такой у меня бы тоже не возникло. Уверен, ты заметил, что им тоже нелегко принимать нас как союзников. Но Саргатан не похож на других. Его устремления чисты. И у него есть цель. Похожая на мою.

— А в чем твоя цель?

— Ты вспомнил о приспособленцах. Так вот, мы — тоже приспособленцы. Для нас это восстание — случайно. Сначала меня захватила его цель. Невероятный шанс увидеть Небо. А сейчас, после этой битвы… Нет, не знаю. Когда мы дрались, когда вокруг меня гибли души, они казались мне безвозвратно мертвыми — не живыми мертвецами, обращенными в кирпич, а мертвыми окончательно. И я спросил себя: изменится ли это когда-нибудь? И до сих пор, Маго, я не могу ответить на этот вопрос, не могу понять, есть ли у нас шанс попасть туда…

Маго встал, повернулся к одетой камнем стене. Посмотрел на парившие под потолком глифы защиты.

— А разве это что-то меняет? В смысле — для тебя как для нашего генерала?

— Нет. Ты меня знаешь, Маго. Я не мечтатель, я реалист. Я в Аду, и место свое здесь заслужил, как ты, как все остальные. Если мы не сможем уйти на Небо, я, прямо скажем, не слишком удивлюсь. Надеюсь, все-таки сможем. Но, даже сильно сомневаясь, я так же поведу души, как если бы до конца верил в эту возможность.

— Ты всегда гонялся за мечтами, Ганнибал. Ганнибал засмеялся, но тут же скривился от боли, схватился за изуродованное плечо.

— Сейчас и здесь у меня есть власть, — помолчав, сказал он. — Вот это действительно важно. Ты вообще мог представить, хоть раз за все эти проклятые века, что я… что мы так высоко взлетим? Если я просто смогу улучшить нашу судьбу здесь — за одно это стоит руководить, вести.

Маго повернулся к брату.

— То есть для тебя все дело — во власти?

— Все крутится вокруг власти.

— Не все. И не для Саргатана.

— Вот из-за этого мы можем проиграть.

Он снова увидел ее лицо и не смог поверить. Несмотря на все, что видел он в Аду, оно оставалось самым удивительным образом, какой мог воскресить его разум во сне. Забавно, но Преисподняя в его представлении всегда казалась более страшной, чем на самом деле. И неважно, какие ужасы он видел — ее светящийся доверием детский взгляд пробирал его до костей.

Дитя произнесло его имя, и эти звуки пронзили ему грудь и тут же преобразились, огрубели, словно приобрели странный акцент, — и через мгновение генерал понял, что девочка вовсе не звала его. Очнувшись, он осознал, что слышал голос Лилит, а открыв глаза, увидел совершенный овал ее лица.

— Ганнибал!..

— Да, моя госпожа.

— Как ты себя чувствуешь?

— Выздоравливаю, моя госпожа. Благодаря тебе.

— Достаточно выздоровел, чтобы услышать ответ на вопрос об этой игрушке? — Это был уже другой голос. Позади Лилит возник Саргатан. В руке он держал диск Молоха.

— Государь!..

Сколько он уже не видел Саргатана? И как тот изменился! Ганнибал опустил ноги на пол, попытался встать, но Лилит положила руку ему на грудь, удерживая на ложе.

— А он уже сильный, государь, — улыбнулась она.

— Должен быть сильный, он нужен мне со своими легионами.

Саргатан крутил в руках безобразный диск, острые зазубренные края скребли жесткую ладонь архидемона. И лицо Саргатана выражало некоторое уважение, он держал диск даже с осторожностью.

— Ганнибал, в этом мире я мог совершить многое, но сделать тебя прежним… К сожалению, сам я этого сделать не могу. Есть, однако, способ вернуть тебе живую руку, но для этого я должен воспользоваться… Как бы это объяснить… Воспользоваться катализатором, средством, добавляющим к моим возможностям новые. Например, вот этим. — Он поднял диск, зажав его между большим и указательным пальцами.