Делатель королей (Коронатор) - Вилар Симона - Страница 64

Он присел на каменный край источника, икнул и, тыча пальцем в подол Анны, спросил:

– Кто т-тебя так поранил?

– Вы, молодой человек, чересчур наблюдательны для пьяного.

Он приосанился.

– А я и не пьян. Я единственный сын аптекаря Джона Гелза, и я лишь немного выпил за возвращение славного… то есть, за… к-короля Эдуарда. А тут… они…

Его речь прерывалась икотой, и он все время хватался за пояс, пока Анна не поняла, что у мальчишки в толпе срезали кошелек.

– Отведи меня домой, – вдруг попросил он. – У м-меня нет ни пенса, и я не знаю, к-куда подевался мой дом. Но если ты отведешь меня, отец вылечит тебе ногу. О, мой отец богат, и ради меня…

Он взмахнул рукой и, потеряв равновесие, рухнул в бассейн. Мальчишка был настолько пьян, что вряд ли сумел бы выбраться сам, если бы Анна не вытащила его за волосы.

Несколько минут он отплевывался и тяжело дышал. Однако холодный душ слегка отрезвил его.

– От-тведи м-меня домой, – стуча зубами, попросил он.

Анна подумала, что если она приведет мальчишку, то ее наверняка примут за шлюху и тотчас выставят за порог. Однако может статься, что за услугу ей дадут пригоршню корпии или каплю бальзама. Как-никак отец этого гуляки – аптекарь.

– Где ты живешь?

Юноша назвал переулок, но Анна не знала, где это. Сам же он, хоть мокрая одежда и холодный вечер заметно отрезвили его, никак не мог объяснить, как туда пройти. Из его путаных слов Анна поняла, что это где-то возле Стилларда, неподалеку от гостиницы «Леопард».

Гостиница «Леопард»! Анна стремительно выпрямилась. Как же она забыла о Дороти! Вот кто ей поможет! Так уже было однажды.

Совсем рядом загремели подковы, заметалось пламя факелов. Это был не патруль, а один из отрядов короля, но все равно, если им известно о побеге принцессы Уэльской, они могут обратить на нее внимание! Анна сгребла аптекарского отпрыска за шиворот. С него лило, и он дрожал, как осиновый лист.

– Идем, голубчик, живее! Да не висни ты на мне, иначе я тоже свалюсь!

Пламя факелов металось совсем рядом. Сейчас, в обнимку с подгулявшим парнем, ее легче всего было принять за обыкновенную шлюху. Но к черту гордость! Слишком много унижений уже пришлось ей вынести, чтобы оставаться щепетильной. Особенно теперь, когда забрезжила надежда.

Латники проскакали совсем рядом, на ходу отпуская сальные шутки. Парень огрызался и между делом лапал Анну. Она вынудила себя хихикнуть, но, едва отряд скрылся, вырвалась так резко, что сын аптекаря едва не повалился в лужу.

– Милашка, куда ты? С тобой хорошо, а у меня, клянусь настойками и бальзамами моего отца, зуб на зуб не попадает.

– Следуй за мной, – сухо бросила Анна. – И не приставай, если не хочешь, чтобы я тебя бросила.

Ее платье отсырело, она вновь почувствовала озноб и пошла так быстро, как только могла. Парнишка, что-то бурча под нос, брел позади. Он был явно обескуражен поведением своей спутницы. Едва им попадался прохожий, как она кидалась к нему и позволяла себя обнимать, а затем вдруг вырывалась, шипя как разъяренная кошка. В конце концов это его разозлило, и, когда в очередной раз она попыталась вырваться, он схватил ее за плечи и с силой встряхнул.

– Ты что же это, дрянь такая, совсем за дурня ме-ня принимаешь?

– Пусти! Кто же ты такой, если не дурень? А кроме того – пьянчуга и молокосос. Даже домой добраться без поводыря не можешь.

Но парень вдруг сжал ее так крепко, что она всерьез испугалась. Какой ни есть, он был мужчиной и гораздо сильнее ее. Тогда Анна, чтобы освободиться, изо всех сил ударила его коленкой в пах. Парень охнул и выпучил побелевшие глаза. Анна оттолкнула его к стене и, припадая на ногу, бросилась бежать по улице, пока не одолела крутой мостик через Уолбрук и не оказалась в точности перед фасадом гостиницы «Леопард». Но здесь ее ждала куда большая опасность.

Перед входом в гостиницу, потрескивая, горели два смоляных факела. Было шумно, людно. Во дворе слуги вываживали разгоряченных коней, а сама Дороти Одноглазая, в нарядном желтом платье, встречала постояльцев. Это были сплошь офицеры воинства Эдуарда Йорка – об этом свидетельствовали большие белые розы, вытканные на их табарах. Любой из них мог в прошлом видеть Анну Невиль и опознать ее сейчас, ведь им наверняка уже стало известно, что ее видели в городе.

Анна спряталась в арке дома напротив. Она знала, что в «Леопард» ведут три двери. Одна, главная, та, что сейчас перед ней, другая – со стороны реки, а третья, для слуг, расположена где-то в стороне. Анна задумалась: никогда раньше ей не приходило в голову поинтересоваться, где она, но она неплохо знала гостиницу изнутри и решила, что ход для слуг должен быть связан с кухней. Она обогнула угол здания и в самом деле обнаружила калитку в стене. Здесь толпились нищие, ожидая, когда им вынесут объедки. Толстый сердитый сторож гнал их прочь древком копья:

– Пошли! Держитесь отсюда подальше! Господи, ну и разит. Я сказал – не подходите близко! А ты куда лезешь, девка?

Он грубо оттолкнул пробиравшуюся вперед Анну. Если он и видел ее здесь раньше, то, разумеется, не узнал.

Стараясь изменить голос, принцесса попросила пропустить ее к хозяйке.

– Миссис Доротея занята! – оборвал ее охранник. Затем оглядел Анну с ног до головы и хмыкнул. – Опоздала, красотка. Хозяйка уже подобрала девочек для постояльцев. Ступай себе с миром.

Анна так растерялась, что не могла сдвинуться с места, и сторож уже замахнулся было на нее, но в этот миг на его плечо легла узкая бледная рука. Позади него появился немой Ральф. Какое-то время он пристально всматривался в лицо принцессы своими темными, похожими на бездонные провалы глазами, а затем кивком пригласил войти.

Они миновали задние дворы гостиницы и стали подниматься по узкой лестнице, мимо гудящей, словно улей, кухни. Здесь было жарко, и в воздухе витали десятки дразнящих запахов. Анна вдруг поняла, что снова голодна. Она замешкалась, и Ральф с досадой оглянулся.

Анна не сомневалась, что он ее узнал. Поэтому негромко, но твердо произнесла:

– Я благодарна тебе, Ральф. А теперь я хочу видеть Дороти.

Ральф бросил на нее быстрый взгляд, но затем, сняв с себя накидку, закутал ею Анну, набросив на голову капюшон. Анна вспыхнула. Должно быть, вид ее был столь ужасен и жалок, что в респектабельной гостинице она неизбежно обращала на себя внимание.

Миновав узкий коридор, они оставили позади большой зал гостиницы, откуда долетали звуки музыки, хохот и звон посуды.

Неожиданно какой-то человек, скрестив руки на груди, выступил из углубления стены, загородив им путь. Одет он был неброско, но что-то в его внешности останавливало внимание.

– Кто это? – властно осведомился он.

Ральф, улыбаясь, замычал и стал тыкать пальцем наверх, пытаясь что-то объяснить.

– Безъязыкий пес! – рявкнул человек. – Всех, кто появляется в гостинице, ты должен сначала представить мне.

Ральф согласно замычал, подталкивая вперед Анну. У той вся кровь отхлынула от сердца. Она стояла, не в силах поднять глаза и закусив губу. В том, что этот человек оказался здесь ради нее, она не сомневалась и в душе уже кляла Ральфа за предательство. Неожиданно шпион брезгливо оттолкнул ее.

– Фу! От нее несет выгребной ямой! Уведи ее!

Они стали подниматься по лестнице. У Анны подламывались ноги, и она едва не упала. Немой бережно поддержал ее.

– Спасибо, Ральф, – едва выговорила Анна.

Он отворил дверь и впустил ее в комнату Дороти Одноглазой. Здесь пылал камин, было тепло, а на столе стояла тарелка с остатками цыпленка. Принцесса оглянулась и, поняв, что Ральфа уже нет с нею, с жадностью набросилась на еду. Пусть Дороти о ней думает все, что угодно. Ей необходимо заглушить голод.

Под потолком комнаты Дороти было слуховое окошко, выходившее в коридор, тянувшийся параллельно тому, по которому шли они с Ральфом. Анна вздрогнула, когда совсем рядом послышались торопливые шаги, звон металла и громкие голоса: