Делатель королей (Коронатор) - Вилар Симона - Страница 77

77

Ричард, казалось, пропустил ее слова мимо ушей. Стараясь смотреть на Анну как можно более нежно, он думал о том, что у него уже почти не осталось времени на все эти дамские дела. Эдуард наверняка обеспокоен его долгим отсутствием, и ему пора возвращаться в лагерь. Придется все отложить. Но еще одну попытку он все же сделал.

– Что мне за дело до того, что вы замужем? Мы с вами близкие души, Анна, и для нас не существует преград там, где их возводят другие. Ваш супруг… О, он далеко отсюда. Вы сами оставили его. Я все о вас знаю. Весь этот год я следил за каждым вашим шагом. А когда узнал, что вы снова в Лондоне, я принялся искать вас, как безумный. Мои люди обшаривали постоялые дворы, один за другим, я…

– Я знаю, – прервала его Анна.

Лицо ее было сосредоточенным, однако Ричард готов был поклясться, что она думает о другом.

Неожиданно она шагнула к нему и взяла его за руку.

– Ричард, вы хотите, чтобы я вам поверила?

Он несколько опешил. Придавленный горбом, он глядел на Анну немного снизу. И вместе с тем принцесса казалась особенно хрупкой рядом с его могучим торсом. И эта ее хрупкость и беззащитность возбуждали его. Он почувствовал, как подступает желание, и торопливо отвел взгляд, чтобы Анна ничего не заподозрила. «Мое время придет», – подумал он.

Анна заговорила:

– Я поверю вам, и вы добьетесь моего расположения, если хотите, но при одном условии. Я знаю, что готовится битва между Алой и Белой Розами.

Герцог кивнул.

– Она состоится через несколько часов.

Анна вздрогнула и схватила его руки в свои.

– Тогда… Я умоляю вас, Дик Глостер, помогите моему отцу! Я знаю, что Кларенс перейдет на вашу сторону в самый ответственный момент, знаю, что Уорвик окажется в смертельной западне. Обещайте же мне… Нет, поклянитесь, что вы сделаете все возможное, чтобы он остался жив. А я… Я буду любить вас, Дик! – Эти слова она почти выкрикнула.

Ричард глядел на нее и испытывал разочарование и торжество одновременно. Эта гордячка не лучше обычной шлюхи! Она назначает цену за свою любовь, она торгуется и при этом верит в силу клятвы… Нет, положительно, он переоценивал ее. Впрочем, чего ожидать от дочери солдата, выросшей в обозе, но получившей воспитание в монастырской обители? Видно, там она и начиталась романов о Амадисе и Ланселоте…

Стараясь держаться торжественно, герцог поднял руку и произнес:

– Клянусь гербом предков и честью, если я хоть что-то смогу сделать для вашего отца, леди Анна, я сделаю это! И слово мое так же верно, как то, что я христианин.

Анна удовлетворенно вздохнула. Ричард взял ее за подбородок. Их лица оказались совсем близко. В глазах принцессы мелькнул испуг, но она покорно опустила веки.

– Нет, леди Анна, – прошептал Глостер. – Я не воспользуюсь вашей слабостью. Я еще не заслужил этот поцелуй. Позже, может быть. А пока – молитесь за меня.

Еще миг, и он бы расхохотался. Вот уж чего он никак не ожидал, так это того, что придется изображать влюбленного Тристана. Анна открыла глаза, и Ричард, опасаясь, что она его уличит, не оглядываясь, зашагал к двери.

– Сэр Роберт, коня!

Он уже не думал об Анне. Эдуард, наверное, уже мечется в ярости.

Эдуард действительно не находил себе места, и, едва Ричард, разгоряченный быстрой скачкой, вошел в его шатер, едва ли не с кулаками накинулся на брата.

– Разрази тебя гром, Ричард! Где ты пропадаешь? Через час рассветет, я поднимаю войска, а тебя все нет.

Эдуард заметно изменился со времени бегства из Англии. Казалось, ему следовало хоть на время потерять корону, чтобы стать настоящим государем – твердым, рассудительным, трезво мыслящим. И хотя он по-прежнему волочился за красавицами, отдавал дань охоте и шумным застольям, дела королевства, которые прежде Эдуард считал всего лишь докучливой рутиной, теперь стали для него превыше всего. Он сделался хитер, расчетлив и больше не полагался на слова, не боялся интриговать, лгать и двурушничать.

Рыцарственный Эдуард Йорк становился искушенным политиком. Теперь он винил в потере трона только себя. И вместе с тем он научился по-настоящему ненавидеть и поклялся страшной клятвой отомстить всем своим врагам.

– Теперь я уже не буду так щепетилен, как прежде, – говорил он, пока слуги и оруженосцы облачали его в боевые доспехи, со всех сторон затягивая винты и путаясь в застежках. Эдуард почти машинально помогал, поднимал руки и поворачивался, мысли же его были далеко.

– Я не стану, как прежде, убивать лишь рыцарей и щадить ратников. Все эти простолюдины слишком долго верили Уорвику, чтобы я мог их простить. Сегодня я велю убивать всех – и опоясанных[64], и без пояса. Земли вокруг Барнета пропитаются кровью ланкастерцев и утучнятся их плотью, чтобы Белая Роза пышнее расцвела на этой почве.

Слуга подал королю шлем с плюмажем – длинными белыми перьями цапли. Эдуард водрузил его на голову и оруженосцы пристегнули его к бармице. Король поднял забрало и взглянул на все еще облачавшегося младшего брата.

– Все остается так, как было решено на совете. Нам известна расстановка сил Уорвика, известны его намерения. Что ж, я полагаю, мы все продумали и удача не отвернется от нас.

Глостер не был бы собой, если бы он не всадил шпильку в самоуверенность августейшего брата.

– Дай-то Бог! Но еще Тацит говорил: «In rebus bellicis maxime dominatur Fortuna»[65].

– Чтоб ты провалился, Дик!

Эдуард замахнулся на Глостера, словно собираясь ударить, но затем открыто усмехнулся.

– Обнимемся, брат. Одному Богу известно, чем все это закончится. Но звезды на нашей стороне.

Они обнялись, гремя латами. В этот миг над их головами раздался гул, а затем свист и грохот ядра, упавшего где-то неподалеку. Оба брата замерли. В лагере поднялся шум, то там, то здесь слышалась ругань солдат. Вбежал один из капитанов короля и доложил, что ядро из стана Уорвика никому не причинило вреда.

– Нелепость стрелять в таком тумане, – заметил Глостер. – Однако, клянусь небом, такой промах врага перед боем – добрая примета для нас.

Король щелчком опустил забрало. Его голос гулко прозвучал из-под стальной решетки:

– Надеюсь, что так. И да помогут нам святые угодники!

Когда он вышел из шатра, Ричард еще повозился с доспехами, проверяя крепления, сгибая и разгибая колени, дабы убедиться в его надежной подгонке. Когда он вышел, туман, который начал было рассеиваться, вновь сгустился и стал таким плотным, что воинов можно было различить только в считанных шагах. Однако свет нового дня уже сочился сквозь слои тумана. На мокрых ветвях деревьев висели бусины влаги, а земля под ногами была мягче ковра, так что обутые в тяжелые солетеры[66] ступни Ричарда беззвучно пружинили.

Где-то в вышине раздался крик ранней ржанки. Он казался совершенно нереальным среди окружавших Ричарда звуков большого лагеря. Кругом стоял лязг железа, ругань, ржание обеспокоенных лошадей, в полумраке сновали одетые в сталь воины и командиры, трубили трубы, собирая разбредшееся воинство, а поверх всей этой какофонии однообразно звучало пение «Benedictus»[67]. Ричард пошел на этот звук. На росистой поляне новоиспеченный епископ Илийский Джон Мортон завершал походную мессу. Рыцари в доспехах и простые латники в кожаных панцирях, наемники с наборными нагрудниками и лондонские ополченцы в кирасах с чеканным грифоном[68] поверх простых камзолов – все они коленопреклоненно получали отпущение грехов, которые им предстояло сегодня совершить.

Причастившись, Ричард направился к роще, где должна была выстроиться его конница. В соответствии с планом армия была разделена на три крупных боевых соединения. Два первых, пешие, находились под командованием самого Эдуарда и его верного друга Гастингса. Они должны были преграждать дорогу из Сент-Олбанса на Лондон. Глостеру же поручено было возглавлять конницу на правом фланге и оставаться в резерве на самом краю плато. В бой надлежало выступить по сигналу, когда раздастся клич «За Святую Англию и братьев!». Этот же призыв послужит сигналом для Кларенса и его двенадцатитысячной армии. Вся эта мощь должна была обрушиться на пехотинцев Алой Розы, загнать их в болота и там перебить.

вернуться

64

Опоясанными звались воины, носившие рыцарское звание.

вернуться

65

В военных делах самое могущественное – счастье (лат.).

вернуться

66

Солетер – часть доспехов, закрывающая щиколотки и ступни.

вернуться

67

Benedictus – благочестивый (лат.) (начало католической молитвы).

вернуться

68

Грифон – геральдический знак лондонского Сити.