Делатель королей (Коронатор) - Вилар Симона - Страница 86

Взбаламутив воду, они выскочили на берег, и здесь он ее догнал. Анна закричала, но он обхватил ее бедра и бросил на землю так, что она больно ударилась грудью об исковерканные латы мертвеца.

«Нет! Только не это! Нет!»

Она закричала, пытаясь вырваться, но воин уже набросил юбку ей на голову. Он действовал ловко, и чувствовалось, что опыт его в подобных делах довольно велик.

Анна судорожно билась, хватала горстями грязь, швыряя за спину, в лицо насильнику, но тот лишь посмеивался. Каким-то чудом, пока он возился с ремнем, ей удалось перевернуться и сбросить его, но уже в следующую секунду она вновь оказалась под ним, и он повалился на нее всей тяжестью своего тела. Теперь он дышал ей прямо в лицо, и Анна, памятуя недавний опыт, лязгнула зубами, пытаясь его укусить. Но он был слишком ловок. Он не бил ее, как Кларенс, но был гораздо сильнее и почти не обращал внимания на ее сопротивление.

Анна задыхалась, чувствуя, что уже ничего не в силах поделать. Он подмял ее, она колотила его по бокам, обдирая пальцы о бронзовые щитки его куртки, пока не почувствовала под рукой рукоять его кинжала. Она даже замерла от неожиданности, но уже в следующий миг выхватила кинжал и изо всех сил всадила острие в шею у ключицы, туда, где тело не защищала куртка.

Она ударила раз, другой, третий, рыча от ярости, потом, задыхаясь, оттолкнула обмякшее тело и, сжимая в руке обагренный кровью кинжал, повернулась в ту сторону, где слышался шум торопливых шагов по воде. Она вся дрожала от напряжения, мокрые волосы облепили ее лицо, и она рывком отбросила их. Ей даже не пришло в голову бежать. Ее охватила слепая, неукротимая ярость. После обрушившегося на нее невыносимого горя, после сверхчеловеческого напряжения, безумной ночи, проведенной среди мертвецов, она уже не владела собой и, едва второй мародер возник из тумана, бешено ринулась на него с кинжалом.

Он легко поймал ее руку у запястья и заломил за спину так, что она выронила кинжал, взвыв от боли. В тот же миг он опять повернул ее к себе и странным движением – локтем – ударил в лицо. Анна попятилась и рухнула на спину, ударившись оземь затылком.

На какой-то миг она была оглушена. Потом услыхала его неистовую брань:

– Ах ты, чертова ведьма! Ты убила Джоба!

Что-то в этом голосе поразило Анну. Она медленно приподняла голову и увидела стремительно приближающегося к ней сквозь туман человека. Его правая рука ниже локтя оканчивалась стальным крюком.

У нее мелькнула невероятная мысль:

– Оливер?!

Казалось, он не слышит ее. Наклонившись, он зацепил ее крюком за пояс и рывком поднял. У Анны запрокинулась голова. Их лица оказались почти рядом.

У Анны перехватило дыхание. Она узнала это бледное лицо со впалыми щеками, глубоко сидящие светлые глаза, обрамленные красивыми, как у девушки, густыми ресницами.

– Оливер! – выдохнула она. – Оливер, как ты изменился!

Год назад он казался ей мальчишкой – осиротевший, искалеченный, нуждающийся в сострадании и тепле. Теперь перед нею был воин с жестоким взглядом, перерубленной переносицей и багровым шрамом, тянущимся от угла рта до уха.

Анна видела, как этот воин вздрогнул и отшатнулся, невольно увлекая ее за собой.

– Раны Господни! Анна Невиль!

Он моментально огляделся, а затем ошалело взглянул на нее.

– Не может быть!.. Вы? Здесь?

Анна вдруг почувствовала, что колени не держат ее. Оливер, Оливер из отряда Майсгрейва, тот, что ехал с нею от самого Йорка, когда она была мальчишкой Аланом Деббичем… Он ее друг.

Она осела на землю и, уткнувшись в его куртку, зарыдала.

Оливер что-то бормотал, пытаясь ее поднять, но она неудержимо рыдала, цепляясь за него и тряся головой, словно хотела спрятаться у него на груди от всего мира.

Тогда он тоже опустился на колени и прижал здоровой рукой ее голову к своему плечу. Он чувствовал, как сотрясается от плача ее тело. Год назад он точно так же рыдал у нее на плече, ища убежища от своего горя в ее бесконечно добрых руках. Леди Анна!.. Принцесса Уэльская! Самая благородная и гордая дама, какую он знал, и самая прекрасная девушка на всем белом свете.

Она наконец затихла и лишь беззвучно всхлипывала.

– Твой крюк раздавит мой живот, – выпрямляясь, вдруг сказала она.

Оливер вздрогнул и неуклюже освободил крюк из-за ее пояса. Он чувствовал себя неловким и грубым рядом с ней. Стараясь не глядеть ей в лицо, он спросил:

– Как вы тут оказались?

– Я искала тело Филипа Майсгрейва.

На какой-то миг юноша онемел, но затем хрипло выдавил:

– Зачем?

– Потому что я люблю его! – У Анны не было сил врать.

Оливер отвел взгляд.

– Его здесь нет. Мы все обыскали.

– Где же он? Где? Надо найти его!

Оливер кивнул.

– Да. Едва передохнув, наши люди снова взялись за поиски. Сейчас несколько человек ищут на склоне, еще двое – в самом центре поля, где была самая большая свалка, хотя там мы уже все осмотрели. А мы с Джобом хотели заглянуть в лощину у той рощи. Через нее прошло множество ланкастерцев, но я не думаю, что сэр Филип там. Просто в ней мы еще не были.

– Тогда идем. – Она вскочила. – Идем же!

Он с сомнением поглядел на нее. Ее платье было мокрым, изорванным и залитым кровью, волосы в беспорядке, а руки исцарапаны до крови.

– Леди Анна!.. Ваше высочество, позвольте мне отвести вас в надежное место. Не женское это дело – подбирать трупы.

Глаза Анны сверкнули.

– Клянусь Пречистой Девой, я столько пережила за последнее время, что могу вынести и не такое. Я не отступлюсь, пока не найду сэра Филипа.

И она, решительно перешагивая через груды обломков, двинулась в туманную мглу.

Оливер догнал ее, взял за руку и повел совсем в другом направлении. Они шли молча. Дважды в отдалении мелькали какие-то силуэты. Самые ранние пташки из оборванцев пришли подобрать на страшном поле то, что проглядели вчерашние мародеры. Волки уже разбрелись по логовам, но вороны и галки, сбиваясь в стаи, кружили в тумане или, недовольно галдя, взлетали с останков.

– Такой же туман был и вчера, – негромко проговорил Оливер.

Молчание живых среди мертвецов было тягостным. От Анны исходила незримая волна горя и безысходности, которую ощущал и Оливер. Единственный из людей барона Майсгрейва, он до сих пор надеялся на чудо. Ведь если тело господина не найдено, то возможно, что он жив и каким-то образом спасся. Однако, глядя на потемневшее от горя лицо Анны, Оливер терялся в сомнениях.

Он снова заговорил, рассказывая, какая ужасная вчера была сеча, и упомянул о том, что, когда убили знаменосца, сам Эдуард Йорк кинул ему королевский штандарт.

– Его вскоре забрали у меня. Я ведь однорукий. К тому же у меня совсем другое было на уме. Сэр Филип перед битвой приказал нам все время держаться вблизи вашего батюшки, миледи, и теснить его к опушке у орешника на склоне. Там прятался наш парень, Толстый Эрик, с конем для герцога. Сэр Филип хотел помочь ему скрыться. И не верьте лжецам. Клянусь памятью отца, он не убивал Делателя Королей!

– Я знаю, – только и сказала Анна.

Ее лицо было серым, как засохшая глина.

Оливер продолжал:

– Поверьте, это была задача не из легких, управиться с вашим отцом. Он носился по полю, кроша все вокруг своей секирой. А мы метались следом, словно стая гончих за кабаном. И это в разгар-то рукопашной схватки! А потом появился сэр Филип. Он, видно, сразу понял, что в такой бойне нам не сладить с нашей задачей, и сам привел коня. Я был довольно далеко от них, но, по-моему, они разговаривали о чем-то, а затем Уорвик вскочил в седло. С чего бы после этого Майсгрейву рубить Делателя Королей! Пусть этому верят другие, но только не я. Старый Освальд Брук говорит, что Уорвик упал, когда Майсгрейв никак не мог его достать.

– Да, Оливер, я знаю. Отец убит стрелой. Но скажи, как вышло, что вы потеряли господина в разгар схватки?

– Кто-то напал на него сзади, какой-то взбесившийся рыцарь. Из-за тумана не разобрать. Я видел только, как мимо пронесся Кумир, а сэр Филип качался в седле, не держась за повод, и, казалось, вот-вот рухнет. Потом поток всадников увлек его за собой, и я потерял их из виду. А когда он не появился после битвы, мы не на шутку встревожились… Потом туман рассеялся, и мы увидели, что по полю мечется Кумир, весь дрожа, а за ним волочатся оборванные поводья. Седло было сплошь в крови…