Змеиный зуб - Келлерман Фэй - Страница 40

— Ну и условия, — буркнул Декер.

— Я того стою, — пожала плечами Рина.

— Что верно то верно, — согласился Декер и привлек ее к себе. — Ну, так как? Это будет достаточно романтично, а?

— Для начала сойдет, — ответила Рина и обвила руками шею мужа. — Правда, начало в самом деле неплохое.

Он проснулся так резко, что не сразу понял, где находится. Сердце его стучало, как отбойный молоток, кровь тяжело пульсировала в голове, в ушах стоял звон. Мертвые тела, которые он увидел во сне с такой ясностью, словно все происходило на самом деле, все еще стояли перед глазами.

Декеру приснился Вьетнам. Этот сон уже много месяцев не беспокоил его и вот теперь опять вернулся. Лейтенант был рад, что сразу же проснулся, а не начал метаться по кровати и не разбудил Рину. Из этого он сделал вывод, что, вероятно, каким-то образом все же контролировал свое поведение даже во сне. В противном случае разве он смог бы спокойно жить с таким адом в душе?

Дальше Декер действовал по давно укоренившейся привычке — прокрался на цыпочках на кухню, зажег лампу над плитой, поставил чайник. Через минуту он уже сидел за столом и пил горячий чай, обдававший его лицо паром.

Он взглянул на кухонные часы — одиннадцать пятнадцать. Через четверть часа должны были появиться Сэмми и Джейк.

Декер в самом деле был рад, что Рина, против обыкновения, не проснулась, когда он встал. Секс дал ей возможность заснуть крепче обычного. Вспомнив, как они с женой занимались любовью, Декер довольно улыбнулся — им обоим было хорошо. Рина выглядела по-настоящему счастливой — он давно не видел ее такой.

Отдых и нервная разрядка были нужны ей еще больше, чем ему самому.

Хотя Рина старалась не показывать этого, Декер понимал, что после смерти Брама она стала совсем другой. Особенно она переживала из-за того, что никогда не признавалась Декеру, насколько глубокими и сложными были ее чувства к Браму. Конечно, она в каком-то смысле любила Брама, но главное было не в этом. Он олицетворял собой ту последнюю нить, которая связывала Рину с ее бывшим мужем, Ицхаком. С безвременной кончиной Брама ей пришлось пережить как бы две смерти одновременно. Это было для Рины очень тяжелым испытанием. Впрочем, для Декера и мальчиков тоже.

Возможно, это могло стать точкой отсчета новой жизни, перемен к лучшему, подумал Декер, если бы только удалось справиться с демонами, поселившимися у него в душе.

Одиннадцать двадцать. Поздно, но не для такой совы, как Синди, решил лейтенант и набрал номер. Дочь сняла трубку после первого же гудка. Декер спросил, как у нее прошел день.

— Обычно. Ничего особенного, — ответила она и, помолчав немного, добавила: — Я разговаривала с одним моим бывшим преподавателем, который вел у нас уголовное право. Когда я сообщила ему о своем решении пойти на работу в управление полиции Лос-Анджелеса, он сказал, что было бы куда лучше, если бы я пошла в ФБР.

— Да ты шутишь! — воскликнул Декер.

— Он говорит, что полицейское управление Лос-Анджелеса — это сборище клоунов.

— О, черт... получается, что я несколько лет подряд выкладывал по двадцать тысяч в год ради того, чтобы ты прислушивалась к таким советам?

— Он считает, что в ФБР работают более подготовленные в профессиональном отношении и более образованные люди.

— Там одни недоноски собрались, в этом твоем ФБР!

— Пап, они снова объявили набор — какое-то время новых сотрудников не принимали. Я же как раз тот человек, который им нужен — молодая женщина, образованная, отец работает в правоохранительных органах.

— Что ж, поздравляю. Если твоей целью было по-настоящему меня огорчить, то тебе это удалось.

— Понимаешь, папа, я действительно хочу заниматься раскрытием преступлений, а не просто носить темные очки.

Декер так громко расхохотался, что даже испугался, не разбудит ли он своим смехом Рину.

— Теперь я знаю, почему так тебя люблю, Син, — заметил он.

— Конечно, у вас тоже есть хорошие работники.

— Ну да, один или два.

— Слушай, а почему ты позвонил мне в половине двенадцатого ночи? Погоди, я сама тебе скажу. Как и большинство мужчин, ты никогда не пользуешься телефоном для пустой болтовни. По телефону ты говоришь исключительно о делах или договариваешься о встречах. Если бы ты хотел со мной просто потрепаться, ты бы пригласил меня позавтракать или пообедать вместе. Так что же ты хочешь выяснить?

Декера удивила проницательность дочери.

— Скажи, что это за французский экзистенциалист, который написал книжку про то, как один парень не плакал на похоронах своей матери, а его за это арестовали?

— Это Камю, книга называется «Незнакомец». А что?

— Насколько я понимаю, ты эту книгу читала.

— Да, на французском.

Декер снова рассмеялся, но на этот раз тихонько.

— Ты чего? — не поняла Синди.

— Выпускница Колумбийского университета, читающая Камю в оригинале, на французском языке, хочет стать полицейским. Что ж, может, ты и вправду больше подходишь для работы в ФБР. Будешь сидеть целыми днями в своем кабинете, размышлять о жизни и создавать психологические портреты серийных убийц. Хотя они не больно-то помогают в раскрытии серийных убийств...

— Ты рассуждаешь как очень ограниченный человек.

— Этот твой преподаватель уголовного права просто придурок. Слушай, а что такое экзистенциализм?

— Суть в том, что всем на свете руководит случай... во всем происходящем нет никакого смысла. И еще — каждый за себя.

— Очень похоже на фэбээровскую философию.

— Папа...

— Короче, смысл экзистенциализма сводится к тому, что, мол, давайте, ешьте друг друга поедом?

— Не совсем так. Экзистенциалисты считают: раз все, что происходит в мире, бессмысленно и бесцельно, значит, человеческий индивид должен утверждать в этом мире гуманизм через посредство свободной воли. В итоге получается, что основная задача — сделать наше общество цивилизованным.

— Человеческий индивид, говоришь?

— В Колумбийском университете было принято выражаться таким языком. А что это ты расспрашиваешь меня о Камю?

— Пытаюсь понять, не зря ли я платил Колумбийскому университету свои денежки.

Синди рассмеялась.

— Нет, я чувствую, что дело не только в этом, — заметила она. — Ну да ладно, не буду на тебя давить. В любом случае, если ты захочешь мне рассказать, чем вызван твой интерес к экзистенциализму, пригласи меня куда-нибудь позавтракать.

— Идет.

— Вот и отлично. Где и когда встречаемся?

— Пусть это будет какое-нибудь приличное местечко. Как насчет заведения Ноаха? Встретимся неподалеку оттуда, на Шерман-Оукс, ровно в шесть тридцать.

— В шесть тридцать? Утра?

— Да, утра. Не забывай, что кое-кто из нас работает. И вот что, приходи лучше прямо к Ноаху. Договорились?

— Договорились, если ты расскажешь мне о деле, которое расследуешь.

— Ничего у тебя не выйдет. Это будет не деловая встреча, мы просто поболтаем.

— Но, может, ты случайно все же что-нибудь выболтаешь?

— В шесть тридцать утра и такое может случиться.

Синди снова засмеялась и повесила трубку. Декер тоже положил трубку на рычаг. Причем мысли лейтенанта были уже не о дочери. В его воображении словно прокручивалась видеозапись беседы с Жанин Гаррисон.

Вот он впервые увидел ее. Представив это, Декер почувствовал, что в паху у него стало горячо, как и тогда, когда она попросила его зайти еще раз через час. Он медленно, сосредоточенно вспоминал весь разговор, фразу за фразой — и то, как она неожиданно разозлилась, и столь же неожиданную и совершенно неуместную демонстрацию женственности и сексуальности, и оживление на ее лице, когда речь зашла о теннисе.

Поразительно красивая, сексапильная женщина в черном, промокающая глаза бумажной салфеткой.

И в этот момент в мозгу у Декера словно что-то вспыхнуло. Он опять представил себе Жанин, вытирающую глаза, переводящую взгляд на него, лейтенанта Питера Декера. Он хорошо запомнил эти глаза — ясные, ярко-синие с прозеленью, сверкающие, словно сапфиры.