Приключения 1969 - Егоров Виктор - Страница 41

Глаза ее приблизились к Янису, и он зажмурился, потому что ему захотелось поверить и рассказать ей обо всем. Но это означало бы предать Марию и подпольную группу.

— Я удивлен, что тебе это непонятно, — пожал плечами он. — Ты должна знать, как изменяются сейчас многие. Их заставляет изменяться жизнь и еще пример близких людей.

— Что ты имеешь в виду?

— Прошла всего одна неделя, зато каждый день был равен целому году, — вздохнул он. — Я своими глазами увидел, как сильны немцы. Но главное даже не это. Знаешь, кто меня заставил взяться за ум? Ты!

— Я?

— Да, ты. Я решил узнать, где ты работаешь, и узнал!

— Вот как! — тихо сказала Лилия.

— Представь себе! Понимаешь, мне было это важно. Я узнал, что ты работаешь переводчицей у начальника гестапо Ланге. Сначала я тебя осудил, а потом понял, что ты права. Ты всегда поступала правильно. Я с детства к этому привык. И я решил, как прежде, довериться твоему разуму и опыту. Теперь ты поняла?

— Да, — ответила мать. Она подошла к зеркалу и стала переставлять там флакончики. Янис заметил, что руки ее дрожат.

— Так ты найдешь для меня хорошую должность? — спросил он. — Я ведь тоже знаю немецкий язык. Конечно, не так хорошо, как ты. Тебе повезло, ты выросла в деревне на баронских землях, где все жители с пеленок владеют немецким. Мне будет труднее, но я постараюсь. Только ты мне немного помоги… А теперь я, пожалуй, пойду.

— Подожди, — сказала Лилия. — Поужинай по крайней мере. У тебя синяки под глазами.

— А коньяк? — не удержавшись, едко спросил Янис. — Коньяка у тебя не найдется? Наверно, осталось что-нибудь в той бутылке, из которой пил твой глубокоуважаемый гость господин Вейснер? Необыкновенно интеллигентный и гуманный человек. Я с ним имел счастье познакомиться в Саласпилсе!

Лилия быстро взглянула на него. Янис был уверен, что окончательно сразит ее этой репликой, совершенно позабыв в эту секунду, что в его задачу вовсе не входило высказывать ей свое презрение. Но, к его удивлению, лицо матери прояснилось. Она задумалась, поглядывая на него исподлобья, затем улыбнулась и вновь стала спокойной, как всегда. А в ее глазах вдруг промелькнуло даже нечто вроде радости, что уже совершенно поставило Яниса в тупик.

— Да, коньяк остался, — как ни в чем не бывало ответила Лилия. — Теперь я поняла, что ты действительно очень изменился. Это мне нравится. Я в тебе не ошиблась.

— Значит, ты мне поможешь? — хмуро спросил сбитый с толку Янис.

— Нет, — покачала Лилия головой. — Раз уж ты узнал, где я служу, то тебе ясно, что мне нельзя подвергать себя опасности, устраивая на работу бежавшего из лагеря военнопленного. Но мы будем встречаться, и я согласна давать то, что требуется для приятной жизни: деньги и продукты. Ты всегда сможешь получить у меня все, что тебе понадобится. Понимаешь? Все! Ты доволен?

Яну показалось, что Лилия что-то не договаривает. Губы ее улыбались, а глаза были непривычно серьезными. Но он не стал задумываться над ее тоном. Он выполнил задание: завоевал ее доверие и получил возможность выведывать важные для организации сведения. Что ж, он действительно был доволен!

— Приходи по понедельникам обедать в ресторан «Фокстротдилле», — сказала Лилия. — Там мы сможем видеться. Вот двести марок. Купи костюм, рубашку и галстук. В этот ресторан пускают только приличных господ.

— Спасибо. А теперь мне пора, — ответил Янис, взяв деньги и вместо удовлетворения испытав вдруг мучительную тоску.

Дней через десять рано утром на Ригу совершили налет советские бомбардировщики. Янис проснулся у себя дома от взрывов и босой подбежал к окну. За Даугавой поднимался к небу столб черного дыма, где-то били зенитки, а на невообразимой высоте сверкали в лучах только что взошедшего солнца ослепительные точки самолетов. Янис жадно смотрел на них и страстно желал удачи советским летчикам.

По пути на работу он не увидел развалин. Целы остались и «Вайрогс», и железнодорожная станция, и мосты. Но недалеко от Даугавы обширный пустырь, где находился рынок, был оцеплен эсэсовцами, шуцманами и полицейскими. Там что-то дымилось, трещало и глухо взрывалось. Удушливый желтый дым заползал в переулки. Но что могло взрываться на рынке? Янис пожал плечами и вздохнул. Ему было обидно, что летчики промазали и сбросили бомбы на никому не нужный пустырь.

В этот день была назначена встреча с Марией. Янис рассказал ей о разговоре с матерью и о принятом ею решении. Мария похвалила его за удачное начало и попросила быть очень осторожным и следить за каждым своим словом. Настроение у нее было радостным. Они гуляли в густом парке, окружавшем госпиталь. Присев на скамью, Мария наклонилась к Янису и шепотом сообщила, что советские бомбардировщики разбомбили секретный военный завод, выстроенный фашистами под рынком. Они вот-вот должны были пустить его в ход, а теперь там огромная воронка глубиной в несколько десятков метров. И ведь как точно рассчитало командование Красной Армии: на подземный завод еще не успели привезти заключенных, и в цехах находились только немцы.

— Отлично поработала наша разведка! — восхищенно сказал Янис, и Мария согласилась с ним.

Они условились, что он будет приходить к ней как можно реже и лишь в тех случаях, когда потребуется передать важную новость.

Но никаких новостей долго не было.

Первая встреча с Лилией в «Фокстротдилле» окончилась быстро. Мать подсела к Яну за столик, выпила чашку кофе и, оставив на стуле перевязанный бечевкой пакет, ушла. В пакете оказались консервы, масло и триста марок.

В другой раз мать не спешила, и Янис решил завести разговор об ее работе:

— Наверно, господин Ланге очень строгий?

— О да! Его все боятся, но со мной он обходится вежливо, а иногда даже доверяет серьезные поручения.

— Какие?

— Ничего интересного, — ответила Лилия и, посмотрев в глаза сыну, прибавила: — Когда будет что-нибудь интересное, я тебе расскажу.

Снова Янису показалось, что она недоговаривает, а после того, как Лилия ушла, ему внезапно на мгновенье стало страшно: показалось, что она видит его насквозь и играет с ним, как кошка с мышью. Но он вспомнил ее ласковые глаза и выбросил эту мысль.

Однако за целый месяц Янису не удалось ничего у нее выведать. Во всяком случае, ничего такого, о чем стоило бы рассказать Марии.

Девушка попросила его быть настойчивее:

— Возможно, твоя мать знает, где немцы хранят бумагу, на которой они печатают свой грязный листок «Тевию». Бумага необходима нам для подпольной газеты.

Встретившись с Лилией, Янис решил заказать вина. Он рассчитывал, что мать будет разговорчивее. Лилия согласилась с ним выпить.

— Только я предпочитаю коньяк, — сказала она, слегка улыбаясь.

Официант принес графинчик с золотистой жидкостью. Лилия, рассеянно глядя в окно, медленно осушила две рюмки, и Ян осторожно приступил к разговору.

— Я хотел написать письмо приятелю, но не нашел ни в одном магазине бумаги, — небрежно сказал он. — Наверно, вся бумага уходит на выпуск разных газет. Интересно, где немцы ее берут? Им специально привозят из Германии?

Лилия посмотрела сквозь рюмку в окно. Там шел дождь.

— Наверно, привозят, — ответила она равнодушно. — Подвал «Тевии» битком набит рулонами.

Сердце у Яниса забилось сильнее. Вот он и выполнил свое первое задание!

Через две недели среди бела дня в помещении газеты «Тевия» взорвалась бомба. На улице столпились солдаты и эсэсовцы. Пожарные тушили огонь. Тем временем во двор въехал грузовик, и три человека быстро выкатили из заполненного дымом подвала несколько рулонов. На них никто не обратил внимания…

Хозяин велосипедной мастерской часто болел и постепенно доверил Янису договариваться с клиентами, принимать заказы и вообще вести все дела. Это было на руку юноше. Он мог когда угодно уходить с работы.

Встретившись с Лилией, Янис театральным шепотом рассказал ей о взрыве в редакции «Тевии». Эта новость была уже известна всей Риге. Никто не уполномочивал его говорить с матерью на эту тему, но он вошел во вкус игры, с удовольствием пил коньяк, без прежней опаски разглядывал сидевших за столиками немцев. Сознание важности своей миссии возвышало его в собственных глазах, и у него иногда возникало совершенно мальчишеское желание намекнуть о своей роли Лилии. Зная, что она работает в гестапо, он по-прежнему в глубине души не видел в ней врага. Любовь к матери не погасла. Янису только казалось, что он видится с ней для пользы дела. В действительности он скучал и всегда с нетерпением ожидал понедельника.