Падший ангел (Женщина для офицеров) - Арнольд Марго - Страница 14

– Ты говоришь либо слишком много, либо слишком мало. – Я все еще никак не могла простить ее. – Уже поздно. Если тебе больше нечего сказать, я бы хотела, чтобы вернулась служанка и помогла мне одеться.

Грустно покачав головой, Белль вышла из комнаты.

Я оделась так, как хотел Крэн, и была уже готова, когда он наконец появился – как всегда, стремительный и неотразимый в своей военной форме. В руке у него был небольшой кожаный футляр, который он с глубоким поклоном подал мне.

– Пусть это украшает мою богиню до тех пор, пока я не достал для нее звезд с неба.

Я открыла футляр. На белой бархатной подушечке, словно в гнездышке, лежал набор украшений из мерцающих как звезды сапфиров – точно такого же цвета, что и мои глаза.

– О, Крэн, – выдохнула я, – как красиво! Как удивительно красиво! Можно мне надеть их?

– Позвольте мне, – сказал он и с ловкостью, говорившей о немалом опыте, надел на меня серьги, браслет и ожерелье. Когда он застегнул его на моей шее, я обвила его руками и поцеловала. Это был очень долгий поцелуй.

– Что ж, полагаю, нам вовсе не обязательно ехать на бал, – раздался неторопливый голос за нашей спиной. – Мы с Белль можем просто сесть здесь и, наблюдая, получить не меньшее удовольствие.

Это появился Морисон, который должен был сопровождать Белль.

Крэн неохотно отодвинулся от меня и рассмеялся.

– Черт бы тебя побрал, Нед, ты все испортил!

– Мне бы не хотелось никого торопить, – вежливо рокотал Морисон, – но у меня дьявольски пересохло в глотке. Тем более что я целый день носился, выполняя твои поручения, Крэн, и у меня не было возможности опрокинуть хотя бы пинту портера, чтобы смочить губы.

– В таком случае поехали, – сказал Крэн, – а то скажут еще, что я уморил Неда, не дав ему выпить.

– Или что я уморил тебя, не позволив потанцевать, – парировал Морисон.

Я совершенно не запомнила этот бал. Я плыла сквозь него, видя только обращенные ко мне глаза Крэна и ощущая только прохладу сапфиров на шее. Я чувствовала радостное возбуждение, и в то же время меня не оставляло недоброе предчувствие. Мне казалось, что мы с Крэном – части какого-то огромного калейдоскопа, крутившегося все быстрее и, словно воронка, втягивавшего нас внутрь помимо нашей воли.

Бал закончился. Когда мы садились в кареты, Белль отвела Крэна в сторону и приглушенным голосом стала ему что-то говорить. Склонив голову, Крэн слушал невнимательно, нетерпеливо подергиваясь, как взнузданный жеребец.

– Хорошо, Белль, не стоит волноваться. Я буду осторожен, – сказал он наконец и, похлопав ее по плечу, помог мне сесть в карету. Как только экипаж тронулся, он схватил меня в объятия, и весь последующий путь слился в моей памяти в череду нежных и страстных поцелуев.

Денщик Крэна открыл нам дверь и помог снять верхнюю одежду.

– Не тревожь нас, покуда я не позвоню, Бейтс, и пусть в доме будет тихо. Сам понимаешь: чтобы никто из служанок не шаркал наверху. Сегодня нам больше ничего не понадобится.

Слуга поклонился и вышел. Взглянув на меня сверху вниз, Крэн улыбнулся.

– Немного волнуетесь, богиня?

Я еще не совсем пришла в себя после поездки в карете, поэтому просто покачала головой.

– Ну вот и замечательно! – засмеялся он и, подняв меня как пушинку, понесся вверх по лестнице подобно быку, похищающему Европу. Затем, рывком отворив дверь моей комнаты, осторожно поставил меня на ноги.

– Познакомься со своей новой служанкой, – улыбнулся он и аккуратно стал выплетать розы из моих волос. Сняв с меня драгоценности, он стал целовать те места, где они находились. Это были чудесные, легкие, словно бабочки, поцелуи, от которых по моей спине разбегались мурашки. Когда он наконец снял с меня платье, я задрожала.

– Нет, богиня, не бойтесь. – Крэн привлек меня к себе, его лицо горело. Я пыталась держать себя в руках, но ощутила, как во мне вновь поднимается какое-то холодное чувство. Когда же он попытался снять с меня сорочку, я сделала протестующий жест.

– Я должна надеть ночную рубашку, – прошептала я, пунцовая от стыда.

– Нет, я хочу видеть тебя обнаженной, – промурлыкал он и снял с меня сорочку. Вся дрожа, я стояла перед ним. – Боже мой, до чего же ты красива! – прорычал он и, упав на колени, зарывшись лицом в мои груди, стал покрывать их поцелуями, бормоча что-то бессвязное. Когда он снова встал, взгляд его изменился – как будто он смотрел не на меня, а куда-то внутрь. Он взял меня на руки, уложил на постель и накрыл простыней, а затем вышел в свою комнату, что находилась по соседству. Вся дрожа, я лежала голая между двумя холодными простынями и страдала от этого еще больше, чем от холода, царившего в моем сердце.

Вскоре, мягко ступая, Крэн пришел обратно. Мне никогда раньше не приходилось видеть обнаженного мужчину – бедняки придерживаются очень строгих правил относительно наготы. Без одежды Крэн выглядел еще больше, чем обычно, причем все части его тела были абсолютно пропорциональны.

Я лежала, скованная страхом, а Крэн, улегшись позади меня, положил руки на мои груди. Он стал нежно целовать меня и ласкать мою шею, груди, живот, бедра. Поцелуи его становились все крепче, руки – нетерпеливее, дыхание – тяжелее. Внезапно он взгромоздился на меня и жадно поцеловал в губы, глубоко засунув язык мне в рот, отчего я едва не задохнулась.

– Раздвинь ноги, – прошептал он. В ужасе я повиновалась.

Меч острой боли, казалось, разрубил меня пополам. Я закричала, но Крэн не останавливался. С каждым движением его огромного тела боль внутри меня росла. Она накатывалась на меня волнами, мне казалось, что меня заживо режут ножом. Он истекал потом, а по моему лицу катились слезы. Рыдая, почти в истерике, я отчаянно боролась, пытаясь оттолкнуть его от себя. Мы уже были с ног до головы мокрыми, и при каждом его движении наши тела издавали отвратительные хлюпающие звуки. Тут уже не было ни богини, ни ее «покорного слуги» – все галантности были отброшены в сторону, оставался только самец, яростно вбивающий, обрушивающий свое мужское начало на самку, пойманную врасплох и не имеющую права на отказ. То же бессмысленное скотство, что у жеребца с кобылой, у кобеля с сукой…

Внезапно остановившись, он тихо лежал на мне, задыхаясь от изнеможения, а я чувствовала, как по моим ногам теплой струйкой течет кровь. Я лежала под ним сломленная, раздавленная, словно какое-то насекомое, приколотое булавкой к доске. Я вновь застонала, пытаясь столкнуть его с себя. Он испустил долгий прерывистый вздох и вытер губы о мой лоб.

– Какая решительная маленькая девственница! – прошептал он. – Сожалею, что это вышло так непросто, но отныне все будет по-другому.

Руки его вновь принялись ласкать меня, тело начало ритмично двигаться, и меня опять пронзила боль.

– Не надо, пожалуйста, не надо! – закричала я. Теперь я уже ногтями раздирала ему тело, пытаясь добраться до глаз. Я была готова на что угодно, лишь бы остановить его. Однако он быстрым движением сгреб мои руки и заломил их мне за голову.

– Прекрати! – жестко сказал он. – Прекрати или, клянусь, я свяжу тебя!

Я перестала шевелиться и только плакала навзрыд, а он продолжал объезжать меня. Продолжалась и боль. Казалось, этому не будет конца. К счастью, я, видимо, время от времени теряла сознание, но каждый раз, когда оно возвращалось, он все еще сидел на мне верхом, его руки терзали и мяли мое тело, его огромный орган входил и выходил из меня. Он был ненасытен – пыхтящий зверь, заманивший в ловушку свою жертву и куражащийся над ней.

Наконец, когда свет из окон стал разгонять серые предрассветные тени, он все-таки слез с меня и, улегшись на свою половину постели, немедленно уснул. Сначала, совершенно измученная, я лежала под грузом невероятной усталости, а затем еще один благодатный обморок принял меня в свои объятия.

Не знаю, сколько мы спали – на несколько дней я совершенно потеряла счет времени. Я только смутно помню, как Крэн осторожно встал с постели и вышел в свою комнату. Вскоре он вернулся, но я прикинулась спящей. Наклонившись надо мной, он поцеловал меня – одним из нежных поцелуев, адресованных «покорным слугой» своей «богине».