Полное собрание стихотворений - Лохвицкая Мирра Александровна - Страница 22

Трепет жизни сторожит.

Спи, дитя мое желанное,

Кто безмолвен – тот забыт.

1898–1900

В НАШИ ДНИ

Что за нравы, что за время!

Все лениво тащат бремя,

Не мечтая об ином.

Скучно в их собраньях сонных,

В их забавах обыденных,

В их веселье напускном.

Мы, застыв в желаньях скромных,

Ищем красок полутемных,

Ненавидя мрак и свет.

Нас не манит призрак счастья,

Торжества и самовластья,

В наших снах видений нет.

Все исчезло без возврата.

Где сиявшие когда-то

В ореоле золотом?

Те, что шли к заветной цели,

Что на пытке не бледнели,

Не стонали под кнутом?

Где не знавшие печалей,

В диком блеске вакханалий

Прожигавшие года?

Где вы, люди? – Мимо, мимо!

Все ушло невозвратимо,

Все угасло без следа.

И на радость лицемерам

Жизнь ползет в тумане сером,

Безответна и глуха.

Вера спит. Молчит наука.

И царит над нами скука,

Мать порока и греха.

1898–1900

«He сердись на ветер жгучий…»

He сердись на ветер жгучий,

Что средь каменных громад

Он забыл простор могучий

И разносит дым и чад;

Что от выси лучезарной

Он, склонив полет живой,

Дышит тягостью угарной

Раскаленной мостовой.

Взмах один воскрылий сонных -

И открыт забытый след.

Снова листьев благовонных

Потревожит он расцвет.

Заиграется на воле

С белым облаком вдали -

И всколышет в дальнем поле

Позлащенные стебли.

1898–1900

«Восходит месяц златорогий…»

Восходит месяц златорогий -

И свет холодный, но живой,

Скользит над пыльною дорогой,

Над побелевшею листвой.

Колосья клонятся дремливо.

О сон! – желанный мир пролей,

Слети, как радостное диво,

На ширь взволнованных полей.

Обвей прощеньем и забвеньем

Мои отравленные дни,-

И благодатным дуновеньем

Ресниц воскрылия сомкни.

1898–1900

НАСТУРЦИИ

Песня без слов

Розоватым пламенем зари

Засветился серебристый вал.

Спишь ли ты, единственный? – Смотри,

Как на море ветер заиграл.

Как цветы настурций, будто сон,

Обвили стеклянный мой балкон,

Чтоб качаться тихо, и висеть,

И сплетаться в огненную сеть.

Я смотрю сквозь зелень их листов

На свободу ветра и волны.

И поется песнь моя без слов,

И роятся сказочные сны.

И мечты нездешней красоты

Обвивают душу, как цветы,

Как цветы из крови и огня,

Как виденья царственного дня.

1898–1900

НЕРЕИДА

Ты – пленница жизни, подвластная,

А я – нереида свободная;

До пояса – женщина страстная,

По пояс – дельфина холодная.

Любуясь на шири раздольные,

Вздымаю вспененные волны я,

Желанья дразню недовольные,

Даю наслажденья неполные.

И песней моей истомленные,

В исканьях забвения нового,

Пловцы погибают влюбленные

На дне океана лилового.

Тебе – упоение страстное,

Мне – холод и влага подводная.

Ты – пленница жизни, подвластная,

А я – нереида свободная.

1898–1900

АНГЕЛ НОЧИ

Мне не надо наслаждений

Мимолетной суеты.

Я живу среди видений

Очарованной мечты.

Только ангел темной ночи

Свеет к ложу моему,-

Я замру, вперяя очи

В неразгаданную тьму.

И с тоской неутолимой

В полусонной тишине

Кто-то близкий и любимый

Наклоняется ко мне.

Я шепчу ему с тревогой:

– Сгинь, ночное колдовство!

Ангел ночи, ангел строгий,

Бдит у ложа моего.

Но в смущении бессилья

Чистый ангел мой поник,

И трепещущие крылья

Закрывают бледный лик.

1898–1900

ЭЛЕГИЯ

Свершится. Замолкнут надежды.

Развеется ужас и страх.

Мои отягченные вежды

Сомкнутся в предсмертных мечтах.

Быть может, в гробу мне приснится -

Кто будет склоняться над ним;

Кто будет рыдать и молиться

Над трупом холодным моим.

Но дух мой, дорогою ближней,

Поднимется в дальнюю высь,

Где сонмы неведомых жизней

В созвездиях вечных сплелись.

1898–1900

ПАМЯТИ ПУШКИНА

В счастливый майский день – над детской

колыбелью -

В венке лавровом, с полевой свирелью,

Склонилась фея, светлая, как сон,

И молвила: "Дитя, несу тебе я звон

Весенних ландышей и ветра вздох шуршащий,

Раздавшийся в лесу над пробужденной чащей;

Улыбку алых зорь, что в небе разлита,

Весь трепет ясных звезд, все радуги цвета,

И слезы, и восторг, и ропот дальней бури,

Всю музыку ручьев, всю глубину лазури,

И все, что создает свободная мечта!"

Сказала – и, свирель вложив в персты ребенка,

Исчезла, как туман. – И птицы ей вослед

Защебетали радостно и звонко.

Ребенок спал – и видел яркий свет.

Из золота зари и пурпура заката

Горячие лучи сверкали и росли,

И вызывали жизнь из черных недр земли;

И розы, полные живого аромата,

Торжественно и гордо расцвели.

В лучах горячих царственного света

Раскрылись пышно майские цветы -

В бессмертии могучего расцвета

Невянущей и вечной красоты.

ЖЕЛТЫЙ ИРИС

Как хорош, как пригож мой развесистый сад,

Где узорные сосны недвижно стоят.

Весь пропитан смолой их лесной аромат.

Как хорош, как пригож мой запущенный сад.

Я устала смотреть, как струится поток,

Как глядится в него одинокий цветок.

Желтый венчик его, будто шлем золотой,

Блещет в сумраке грез непокорной мечтой.

Я пошла на лужайку, где ныла пчела,

Где разросся жасмин и сирень отжила,

Где рассыпала жимолость розовый цвет,

Где жужжанье и свет, где молчания нет.

Я бродила в тени, под навесом ветвей,

Где прохлада и тишь, где мечтанья живей,

Где на мшистой траве, и бледна, и чиста,

Белых лилий сплелась молодая чета.

Я искала огня – и наскучил мне зной,

Но томилась душа в полутени больной.

О, как грустно одной в этой чаще глухой,

Где назойлива жизнь и неведом покой!

И вернулась я вновь в мой забытый приют,

Где сказания, как волны, плывут и поют,

Где, журча до камням, так певуч, так глубок,

О прошедшем звенит говорливый поток.

И дремлю я, и внемлю. И грезится мне

О далеких веках, о забытой стране.

И на тонком стебле тихо клонится вниз

Символ рыцарских дней – благородный ирис.

1898–1900

ВАЛЬС

1

В сиянии огней

Блестящий длился бал.

Все тише, все нежней

Старинный вальс играл.

В кругу нарядных пар

Плыву я сквозь туман.

Гирляндой ненюфар

Обвит мой тонкий стан.

Болотная трава

Скрывает мрамор плеч,

Условна и мертва

Моя пустая речь.

Чужой руки едва

Касается рука,

Ответные слова

Звучат издалека.

2

Этот вальс мне напомнил сгорающий день,

Золотисто-румяный закат.

На террасе акаций подвижную тень,

Майских девственных роз аромат.

В дымке алой, с весенним цветком на груди,

Я смотрю в беспредельную даль.

– Где ты, радостный мой? – я твержу. -

Погляди

На мою молодую печаль!

Но была я чиста и, как снег, холодна,

И свободна, как ветер степной