Полное собрание стихотворений - Случевский Константин Константинович - Страница 40

40

«Порой, в октябрьское ненастье...»

Порой, в октябрьское ненастье,Вдруг загорится солнца луч,Но тотчас быстро погасает, —Туман так вязок, так тягуч.И говорит земля туману:«Не обижай моих красот!Я так устала жарким летом,В моих красотах недочет.Я так бессильна, так помята,Глаза сиянья лишены,Поблекли губы, косы сбиты,А плечи худы и бледны.Закрой меня! Но день настанет,Зимой успею отдохнуть,Поверь мне, я сама раскроюСвою окрепнувшую грудь!»Сказала, и, закрывши очи,Земля слабеющей рукойСпешит, как пологом, туманомПрикрыть усталый облик свой.

«О, неужели же на самом деле правы...»

О, неужели же на самом деле правыГлашатаи добра, красот и тишины,Что так испорчены и помыслы, и нравы,Что надобно желать всех ужасов войны?Что дальше нет путей, что снова проступаетВся дикость прежняя, что, не спросясь, сплеча,Работу тихую мышленья прерываетИ неожиданный, и злой удар бича...Что воздух жизни затхл, что ржавчина и плесеньТак в людях глубоки и так тлетворна гниль,Что нужны: пушек рев, разгул солдатских песен,Полей встревоженных мерцающая пыль...Людская кровь нужна! И стон, и бред больницы,И сироты в семьях, и скорби матерей,Чтоб чистую слезу вновь вызвать на ресницыНе вразумляемых другим путем людей, —Чтоб этим их поднять, и жизни цель поставитьИ дать задачу им по силам, по плечу,Чтоб добрый пастырь мог прийти и мирно правитьИ на торгующих не прибегать к бичу...

«Что тут писано, писал совсем не я...»

Что тут писано, писал совсем не я, —Оставляла за собою жизнь моя;Это – куколки от бабочек былых,След заметный превращений временных.А души моей – что бабочки искать!Хорошо теперь ей где-нибудь порхать,Никогда ее, нигде не обрести,Потому что в ней, беспутной, нет пути...

Баллады, фантазии и сказы

Статуя

П.В. Быкову

Над озером тихим и сонным,Прозрачен, игрив и певуч,Сливается с камней на камниХолодный, железистый ключ.Над ним молодой гладиатор:Он ранен в тяжелом бою,Он силится брызнуть водоюВ глубокую рану свою.Как только затеплятся звездыИ ночь величаво сойдет,Выходят на землю туманы, —Выходит русалка из вод.И, к статуе грудь прижимая,Косою ей плечи обвив,Томится она и вздыхает,Глубокие очи закрыв.И видят полночные звезды,Как просит она у негоОтвета, лобзанья и чувстваИ как обнимает его.И видят полночные звездыИ шепчут двурогой луне,Как холоден к ней гладиаторВ своем заколдованном сне.И долго два чудные телаБелеют над спящей водой...Лежит неподвижная полночь,Сверкая алмазной росой;Сияет торжественно небо,На землю туманы ползут;И слышно, как мхи прорастают,Как сонные травы цветут...Под утро уходит русалка,Печальна, бела и бледна,И, в сонные волны спускаясь,Глубоко вздыхает она...

Весталка

В храме пусто. Красным светомОбливаются колонны,С тихим треском гаснет пламяУ весталки Гермионы.И сидит она на камне,Ничего не замечая,С плеч долой сползла одежда,Блещет грудь полунагая..Бледен лик преображенный,И глава ее закрыты,А коса, сбежав по тоге,Тихо падает на плиты.Каждой складкой неподвижна,Не глядит и не вздыхает;И на белом изваяньиПламя красное играет.Снится ей покой богатый,Золоченый и счастливый;На широком, пышном ложеДремлет юноша красивый.В ноги сбито покрывало,Жмут докучные повязки,Дышат свежестью и силойВсе черты его и краски...Снится ей народ и площадь,Снятся лекторы, эдилы,Шум и клики, – мрак, молчаньеИ тяжелый гнет могилы...В храме пусто... Гаснет пламя!Чуть виднеются колонны...Веста! Веста! Пощади жеСон весталки Гермионы!

Мемфисский жрец

Когда я был жрецом МемфисаТридцатый год,Меня пророком ОзирисаПризнал народ.Мне дали жезл и колесницу,Воздвигли храм;Мне дали стражу, дали жрицу —Причли к богам.Во мне народ искал защитыОт зол и бед;Но страсть зажгла мои ланитыНа старость лет.Клянусь! Клянусь бессмертным Фтою, —Широкий Нил,Такой красы своей волноюТы не поил!..Когда, молясь, она стоялаУ алтаряИ красным светом обливалаЕе заря;Когда, склонив свои ресницы,И вся в огне,Она, по долгу первой жрицы,Кадила мне...Я долго думал: царь по власти,Я господинСвоей тоски и мощной страстиМоих седин;Но я признал, блестя в короне,С жезлом в руке,Свой приговор в ее поклоне,В моей тоске.Раз, службу в храме совершая,Устав молчать,Я, перстень свой сронив вставая,Велел поднять.Я ей сказал: «К началу ночиВзойдет звезда,Все лягут спать; завесив очи —Придешь сюда».Заря, кончаясь, трепеталаИ умерла,А ночь с востока набегала —Пышна, светла;И, купы звезд в себе качая,Зажегся Нил;В своих садах, благоухая,Мемфис почил.Я в храм пришел. Я ждал свиданья,И долго ждал;Горела кровь огнем желания, —Я изнывал.Зажглась румяная денница,И ночь прошла;Проснулась шумная столица, —Ты не была...Тогда, назавтра, в жертву мщенью,Я, как пророк,Тяжелой пытке и сожженьюЕе обрек...И я смотрел, как исполнялсяМой приговорИ как, обуглясь, рассыпалсяЕе костер!