Полное собрание стихотворений - Случевский Константин Константинович - Страница 67

67

Ларчик

[Поэма]

Памяти А.Н. Майкова

I

Лет атак тридцать назад, в год холерный,В мае, в тот трудный и памятный год, —Как совершили мы странный, примерный,Очень не хитрый венгерский поход, —На Петербургской, в невзрачном домишке,Там, где у нас огороды идут,Там, где на улицах строят мальчишкиКрепости, рвы и канавы ведут, —Встав спозаранок, исправно побритый,Занят работой Петр Павлыч Зубков...Серый сюртук на нем, дешево сшитый,Хоть и не стар он, зато и не нов.При Канкрине был Зубков неотлучным,Вечным, бессменным присяжным писцом,Трезвым всегда, не болтливым, сподручным,Сиднем сидевшим и ночью, и днем.Знал по-немецки Зубков! Было счастьем,Что к Канкрину он случайно попал!Хмурый министр отличался пристрастьемК тем, кто язык его родины знал.Писывал ночью Зубков; кончив счеты,Прочь уходил! Кабинет затворив,Граф принимался за скрипку, за ноты,Шелковый зонт на глаза опустив;И говорили знакомые с домом,Будто, играя, граф цифры считал,И музыкальным, особым приемомСуммы отчетов и смет проверял!Ну, а Петр Павлыч, за то, что старался,В милость большую вошел Канкрииа,Лучше других до конца дописался:Полная ранее срока дана!С пенсией, с крестиком и по прошенью!А через год получила женаНа Петербургской в наследство именье:Дом деревянный в четыре окна.Лет Петру Павлычу меньше, чем кажет:Будет ему через год шестьдесят!Бодрый старик! Если зубы покажет,Чуть ли не все целиком заблестят...Эти-то самые зубы взлюбила —Так говорил он знакомым порой —Марья Петровна! Недолго водила,Был он ей по сердцу: стала женой.Прожил он с ней двадцать два года сряду;Семь лет вдовеет... И в нынешний деньТак порешил он: что стыдно, мол, надоХлам разобрать, чердака дребедень.После кончины года уходили...Все же Петр Павлыч решиться не могК рухляди старой коснуться: сложилиРуки жены! Нету сил, видит бог!Ну, да ведь надо! Всю ночь спал он худо,Все он раздумывал: как приступитьК священнодействию?! Тряпки, посуда!Много что надо продать, обменить!Хлам разбирать – это чувство больное!Вечером думал он; раз принялся...Свечка горела. Над белой стеноюОчерк каких-то теней поднялся!Очерк какой-то такой непонятный!Черные хари! Рогатая тень!Нет уж, Петр Павлыч, скорей на попятный,-.Лучше поутру и в солнечный день...Утро! Роскошное утро сияло!Лился в окошко открытое свет!Два сундучишка рука разбросала..Экий, однако, в вещах винегрет!Право! Ты б, Марьюшка, лавку открыла...Десять сорочек, кусок полотна,Фунта четыре иссохшего мыла,Съеденный молью остаток сукна!Помню: сюртук был такой! Вон и зайка!Весь он обглодан! Хвоста нет, ушей!Сбоку написано: Фединька пайка!..Не дал господь нам своих-то детей!Ну так чужого она полюбила...«Хоть бы да нам незаконный какой;Только бы свой! – так жена говорила. —Чай, ты несчастлив с бездетной женой?!»Гм, незаконный?! А если б у ней-тоБыл незаконный? Что ж я бы сказал?Значит, с другим прижила! Значит, чей-то...Тст!– тихо шепчет Зубков, – я бы взял!..И отошел он к окну; прислонилсяС новою, смутною думой своей;Над чердаком старый клен опустилсяЦелою сетью зеленых ветвей.Думал он ветку достать; потянулся...Ворон громадный на ветке сидел,Вскинулся и, увидав, отшатнулся,Пыль поднял крыльями и отлетел!Будто бы взглядом вороньим пронзилоБедное сердце, лишенное сил!Будто бы в разум дохнула могила,С черных, едва не ударивших крыл.И продолжает Петр Павлыч работу;Перебирает бумаги в руках;Письма он к письмам кладет, счет ко счету;В старой газете прочел в новостяхСудное дело, когда-то большое...Вдруг! Что-то брякнуло! Глядь – медальон!Смотрит: мужчина, лицо молодое,Темнобородый! Совсем не дурен!Буквы Ф. Ф.!.. Что за притча? мелькалиТолько что, только что вот на глазахЭти же буквы! на письмах стояли...Фединькин зайчик! есть Ф. – в подписях!Где они? Где? Нет, не эти, другие?В этих, должно быть!.. Не тут, а вот там!..И захрустели бумажки сухие,Быстро забегав по нервным рукам...Подписи, подписи! В подписях было!Да, да, Ф. Ф.!.. Я видал, сам видал...А, наконец-таки! ЗахолонилоВ сердце... Недвижим, письмо он держал!И против воли глаза опустились,Точно их кто на письмо наводил...Почерк – чужой! Строчки густо теснились...Разных размеров и разных чернил!Молча читает Петр Павлыч, читает:«Скоро ль приедешь ко мне ты опять?Быстро наш милый сынок подрастает;Он уж и «мама» умеет сказать...Он у кормилицы-бабки остался;Крепок, здоров и тебя он все ждет...Только бы тот номерок сохранялся,Что воспитательный в руки дает».Это письмо он прочел, и другое,Третье... и много он их прочитал!Раз только как-то качнул головою...Собрал все письма, в пакетик связал,И, не закрывши окна, не коснувшисьПрочих вещей, долго вниз не сходил,В тяжком раздумье сошел, не споткнувшись,И свой пакетик в комод положил.