О, счастливица! - Хайасен Карл - Страница 18

Вернувшись домой, Джолейн узнала синюю «хонду» Тома Кроума, припаркованную на дороге. Он сидел на качелях у крыльца. Джолейн села рядом и оттолкнулась. Качели со скрипом покачнулись.

– Похоже, мы договорились, – заметила Джолейн.

– Угу.

– Что сказал твой шеф?

– Он сказал: «Потрясающая история, Том! Приступай!»

– Правда?

– Слово в слово. Эй, а что это с твоим халатом?

– Игуана описала. А теперь спроси про мой большой палец.

– Дай-ка глянуть.

Джолейн протянула руку. Кроум с притворной серьезностью изучил отметины зубов.

– Гризли! – заявил он.

Она улыбнулась. Боже, каким оно было приятным, его прикосновение. Сильное, нежное, и все такое. Вот так оно все всегда и начиналось, с теплой беззвучной дрожи.

Джолейн спрыгнула с качелей:

– У нас есть час до заката. Я хочу тебе кое-что показать.

Когда они добрались до Симмонсова леса, она указала на щит «Продается».

– Вот поэтому я и не могу полгода ждать, пока поймают этих уродов. Кто угодно может в любой день прийти и купить это место.

Том Кроум последовал за ней через забор, через сосны и пальметто.

Она остановилась, чтобы показать помет рыси, следы оленя и красноплечего сокола в кронах деревьев.

– Сорок четыре акра, – сказала Джолейн.

Она говорила шепотом, поэтому Кроум тоже прошептал в ответ:

– Сколько за него хотят?

– Три миллиона с мелочью, – ответила она.

Кроум спросил о районировании.

– Розница, – с гримасой сказала Джолейн.

Они остановились на песчаном обрыве над протокой. Джолейн села и скрестила ноги.

– Автостоянка и торговый центр, – сказала она, – прямо как в песне Джони Митчелл [16].

Том Кроум чувствовал, что должен записывать каждое ее слово. Блокнот в заднем кармане джинсов не давал ему покоя. Как будто Кроум все еще работал в газете.

Джолейн показала на ленту воды чайного цвета:

– Отсюда и взялись черепахи. Они сейчас прячутся в бревнах, но ты бы посмотрел, когда солнце высоко…

Она по-прежнему говорила шепотом, будто в церкви. Отчасти это церковь и есть, подумал он.

– Как тебе мой план?

– По-моему, фантастика, – сказал Кроум.

– Смеешься?

– Вовсе нет…

– Да-да. Думаешь, я чокнутая. – Она подперла подбородок руками. – Хорошо, умник, а что бы ты сделал с деньгами?

Кроум начал было отвечать, но Джолейн знаком велела ему умолкнуть. У протоки появился олень – олениха, пришла напиться. Они смотрели, пока не опустилась темнота, потом тихо вернулись к шоссе, Кроум следовал за белизной лабораторного халата Джолейн, мелькавшего среди деревьев и кустарника.

Они добрались до дома, и она исчезла в спальне, чтобы переодеться и проверить сообщения на автоответчике. Когда она вернулась, он стоял у аквариума, наблюдая за малютками-черепахами.

– Зацени-ка! – сказала она. – Звонили из «Чейз-банка». Эти козлы уже сняли кучу налички с моей «Визы».

Кроум обернулся:

– Ты не говорила, что они забрали твою кредитку.

Джолейн потянулась за кухонным телефоном:

– Надо заблокировать номер.

Кроум схватил ее за руку:

– Не смей. Это же прекрасная новость – у них твоя «Виза», и плюс они, кажется, полные идиоты.

– Да уж, я должна прыгать от счастья.

– Ты же хочешь их найти, так? Теперь у нас есть след.

Джолейн была заинтригована. Она села за кухонный стол и открыла коробку крекеров «Голдфиш». Соль обожгла порез на губе, глаза увлажнились.

– Вот что ты сделаешь, – сказал Кроум. – Позвонишь в банк и точно узнаешь, где использовалась карта. Скажи, что одолжила ее брату или дяде, что-нибудь типа того. Но не блокируй ее, Джолейн, – пока мы не узнаем, куда эти ребята направляются.

Она поступила, как он велел. Служащие «Чейз-банка» были милы как никогда. Она записала информацию и вручила Кроуму, который выдохнул:

– Ухты…

– Кроме шуток, ух ты.

– Они потратили две тысячи триста долларов на оружейной выставке?

– И двести шестьдесят в «Ухарях», – заметила Джолейн. – И я даже не знаю, что ужаснее.

Оружейная выставка проводилась в зрительном зале Военного мемориала в Форт-Лодердейле, ресторан «Ухари» располагался в Коконат-Гроув. Грабители, похоже, ехали на юг.

– Собирайся, – сказал Том Кроум.

– Господи, я забыла про черепах. Ты же знаешь, как они способны оголодать!

– Они с нами не едут.

– Конечно, нет, – согласилась Джолейн.

Они остановились у банкомата, и она сняла немного наличных. Вернувшись в машину, она зачерпнула горсть «Голд-фиш» и скомандовала:

– Гони как ветер, напарник. Моей «Визы» хватит максимум на три тысячи баксов.

– Тогда давай пополним счет. Завтра первым делом отправишь чек – хочу, чтобы у наших мальчиков совсем крышу снесло.

Джолейн игриво ухватила Кроума за рубашку:

– Том, у меня на счете ровно четыреста тридцать два доллара.

– Расслабься, – заявил он. И потом, глянув косо: – Пора начинать думать как миллионерша.

Семь

Настоящее имя Пухла было Онус Дин Гиллеспи. Он был самым младшим из семерых детей, Мойра Гиллеспи родила его в сорок семь, когда ее материнские инстинкты уже давным-давно спали. Отец Онуса, Грив, резкий на язык человек, регулярно напоминал мальчику, что кривая его жизни началась с кривого противозачаточного колпачка, а его появление в утробе миссис Гиллеспи было желанным, как «таракан на свадебном торте».

Несмотря на это, Онус не был забитым или заброшенным ребенком. Грив Гиллеспи зарабатывал хорошие деньги, промышляя лесом на севере Джорджии, и был щедр со своей семьей. Они жили в большом доме с баскетбольной корзиной у подъездной дорожки, подержанным катером для катания на водных лыжах – на трейлере в гараже и роскошным собранием энциклопедий «Мировая Книга» в подвале. Все братья и сестры Онуса поступали в Университет штата Джорджия, куда мог пойти и сам Онус, если бы уже к пятнадцати годам не избрал путь безделья, пьянства и безграмотности.

Он уехал из родительского дома и связался с дурной компанией. Он устроился на работу в фотосалон в аптеке, где зашибал дополнительные деньги, рассортировывая негативы клиентов, выискивая пикантные кадры и сбывая отпечатки озабоченным деткам в школе. (Даже повзрослев, Онус Гиллеспи не переставал изумляться тому факту, что на свете имелись женщины, которые позволяли своим приятелям или мужьям фотографировать их с голой грудью. Он мечтал встретить такую девушку, но пока не складывалось.)

В двадцать четыре Онус случайно попал на хорошо оплачиваемую работу в большой магазин, торговавший мебелью и домашним оборудованием. Благодаря агрессивному местному отделению профсоюза ему удалось удержаться на этом месте шесть лет, несмотря на никудышный график посещаемости, документально полностью подтвержденную некомпетентность и опасное влечение к ковровому клею. Однажды, удолбавшись в зюзю, он врезался на грузоподъемнике в торговый автомат «Снэппл» [17] – этой аварией на малой скорости он воспользовался, чтобы выставить непомерный иск по страхованию за производственную травму.

Его затянувшееся «выздоровление» включало множество пьяных рыбачьих и охотничьих вылазок. Одним прекрасным утром кое-кто увидел, как Онус выходит из леса с проституткой под руку и убитым медвежонком на плечах. Человек, наблюдавший за ним, оказался следователем страховой компании и смог убедительно доказать, что мистер Онус Гиллеспи нисколько не травмирован. Из магазина его уволили только после этого происшествия. Апелляцию Онус решил не подавать.

Мойра и Грив подписали своему заблудшему отродью последний чек, а потом отреклись от него. Онуса не требовалось особо понукать, чтобы он покинул штат. Помимо находящегося на рассмотрении обвинения в мошенничестве со страховкой и браконьерстве, он получил довольно недружелюбное письмо из Налогового управления: налоговики вопрошали, почему он ни разу за всю свою взрослую жизнь не сподобился подать налоговую декларацию. Чтобы подчеркнуть свою озабоченность, они прислали грузовик с платформой и двух несговорчивых мужчин для конфискации Онусова изготовленного под заказ фургона «форд-эконолайн». Выследить его было несложно. На боку машины красовался искусный рисунок, изображавший Ким Бейсингер в виде обнаженной русалки верхом на нарвале. Онус влюбился в прекрасную актрису из Джорджии, посмотрев «9 1/2 недель», и считал рисунок данью любви.

16

Имеется в виду песня «Лохматый поет блюз» («Furry Sings the Blues», 1976) канадской фолк-певицы и автора песен Джони Митчелл (р. 1943).

17

«Снэппл» – товарный знак безалкогольных напитков производства одноименной компании.