Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под з - Титаренко Евгений Максимович - Страница 42

Эта стычка имела ту выгоду, что Светка, если у нее была совесть, должна бы теперь поверить и в Мишку-утопленника, и в щуку…

А вечером путешественники разожгли около Стерли костер и пекли в нем кедровые шишки. Шишки были еще зелеными, не годились в употребление. Но ничего не понимает тот, кто думает, что шишки кладутся в костер лишь для того, чтобы съесть их. Шишки кладутся для запаха. Надо вдохнуть однажды с расстояния хоть в полкилометра этот единственный на земле запах печеных кедровых шишек, чтобы понять, каков он есть — аромат вечерней тайги и привала…

Главный Академик молчал. И Петька, обхватив руками колени, глядел из-под свисшего чуба в огонь. А Никита, лежа на спине, провожал в бездонную темноту неба одинокие, не гаснущие, но растворяющиеся в вышине искры.

Матвеич

Ожидание становилось мучительным. Адмирал-генералиссимус и начальник штаба, поскольку гора не шла к адмиралу, решили сходить к горе, то есть на почту.

Поиски сокровищ затягивались. Из-за этого и Мишка, и Владька, и даже Колька тетки Татьянин стали будто с меньшим любопытством относиться к их прошлому путешествию. Уважение к отряду падало. Но как поторопишь события?..

Почта размещалась в одном доме с сельсоветом. За маленьким ее окошечком должна бы сидеть Наташка — жена Федьки дядьки косого Андрея. Но и раньше Наташка не особо рассиживала на месте, а после замужества появлялась на почте лишь часа на два-три: когда шел по деревням разносить письма ее заместитель и единственный подчиненный — старик Матвеич. Все остальное время Матвеич оставался полновластным хозяином доверенного ему государственного учреждения.

Из-за любви Матвеича к разного рода плакатам комнатка почты имела необычный, яркий и строгий, почти сказочный вид. Плакаты Матвеич без конца наклеивал новые, а так как поступали они в колхоз через почту — здесь некуда было деваться от множества требований, обращенных к тебе со всех сторон.

И хотя Матвеич, например, никогда не отказывал себе в удовольствии «растянуть» цигарку со случайно забредшим к нему посетителем, в двух местах можно было разглядеть грозные предупреждения: «Не курить!», «За курение — штраф!» И еще одно, чуточку прикрытое другим плакатом: «Курить — здоровью вр…» Летом здесь огромный, с засученными рукавами верзила спрашивал: «А ты подготовился к весне?» Зимой тот же верзила предупреждал: «Произвести уборку без потерь и в срок — вот наша задача!» Тут было все: «В сберкассе денег накопил — мотоцикл себе купил», «Берегите лес от пожара!», «Мойте овощи перед едой!», «Посещайте черноморские курорты!», «Болтун — находка для шпиона» и т. д.

На робкий вопрос друзей, не было ли им чего-нибудь, Матвеич добродушно, как безграмотным, показал рукой на плакат в углу и прочитал:

— Пошта гарантирует доставку коррисоонденцый адрисатам тошно и в срок… Таки дела, — добавил он.

— А затеряться письмо не может? — спросил адресат Петька.

— Это могёт! — утешил Матвеич. — Это ежели ограблют де, али поезд с рельсов сойдет, али пожар… это могёт!

Петька дернул себя за чуб.

— А как же мы?..

— Это ежели пожар? — переспросил Матвеич. — А тады вот. — И показал на другой плакат: «Почта отвечает за доставку корреспонденции адресату в течение шести месяцев». — Тады как стукнет полгода, я и ответшик.

Больше ничего утешительного друзьям не удалось узнать.

Они ушли и не видели, как проскользнул к Матвеич шпион Мишка и как пытался он разузнать о цели появления друзей.

Но Матвеич лишь пространно объяснил ему закон о существовании «поштовой» тайны, но так как соответствующего плаката у него не было, он познакомил Мишку с двумя близкими по содержанию: «Болтун — находка для шпиона» и «Сберегательная касса гарантирует тайну вкладов».

Мишка вынужден был уйти ни с чем.

Утиные мальчишки и девчонки

После недолгого разочарования путешественники не без основания заключили, что если из Свердловска пришлось ждать письмо около двух недель, то из Москвы оно придет не раньше чем через месяц, и утром следующего дня опять приступили к упорным тренировкам. Отныряли обязательные шестьдесят раз, но пятикилометровку не добежали до конца.

Возле одного из небольших зеркалец поймы наткнулись на Владьку с Мишкой. Разбрызгивая воду, те носились от одного берега к другому, и сначала нельзя было понять, чего они хотят. Потом на секунду вынырнул посреди озерца и тут же скрылся утенок.

— Эй, вы! — сказал Петька. — Вы зачем утят ловите?

Мишка и Владька остановились.

— А вам что? — спросил Владька.

— Нам то, — сказал Петька. — За это судят, что молодых губите.

— А они погибнут, — сказал Владька.

— Утки-то нет. Может, убили, — разъяснил Мишка. У него всегда на все есть оправдание…

Петька не нашел других аргументов в защиту природы, и, так как новый утенок вынырнул у самого берега, побросав луки, путешественники тоже ринулись в воду. Может, и в самом деле кто убил утку. Погибнут беспризорные…

Охота приняла теперь еще более агрессивный характер. Главное было — не наступить на утенка, когда тот под водой, и не очень загонять его, чтобы утенок не задохнулся от усталости. В конце концов договорились поделить озеро…

И удача справедливо распределила между ними утиное семейство. Через полчаса три насмерть перепуганных утенка копошились в шалашике из ивовых прутьев на берегу адмирал-генералиссимуса и три — во Владькиной рубашке на Владькином берегу.

Домой пришли врозь.

В углу Петькиного двора стояла старая, покосившаяся клетушка, в которой Петька держал когда-то зайчонка. Пустили туда утят. Набросали им хлеба, поставили чашечку воды и даже молока, но утята ничего не ели. Тогда, схватив кусок мешковины и ведерко, друзья сбегали на Стерлю, за мальками. Вытащили из Петькиного сарая деревянное корыто, врыли его в землю рядом с клеткой, наполнили водой и выпустили туда всю добычу. Утята сначала шарахались от стенки к стенке корыта, не соображая, дана им воля или не дана. Потом один заметил пескарика, нырнул, и друзья чуть не запрыгали от удовольствия: подопечные их начали осваиваться…

Но долго наблюдать за утятами им не пришлось.

Явилась Светка. Подобной делегации Петька никак не ожидал и растерялся.

— Мальчики, ну разве так можно! — затараторила Светка. — Вы же их разлучили! Они же вместе должны быть!

Никита глянул на Петьку. Но Петька молчал, и Никита хмыкнул:

— Нужно им вместе! Им и так хорошо.

— А если у вас заберут сестренку — это хорошо? — спросила Светка.

— У меня нет сестренки, — сказал Никита.

— Ну, как бы.

— А что «как бы»? Нет — и все.

— Ну, может, у вас одни мальчики, а у нас девочки! Никита даже глаза выпучил.

— А зачем им девочки?

— А может, наоборот, — у вас все девочки?! — догадалась Светка.

Это озадачило Никиту.

— Пусть тогда несут своих мальчиков, — сказал Петька, спокойствия ради дважды дернув себя за чуб.

— Давайте полдня у нас, полдня у вас! — сказала Светка.

— А как мы их пометим? — спросил Никита.

— А если то у нас, то у вас — зачем метить? Общие!

— А ночевать где? — уточнил дотошный Никита. Светка не подумала над этим.

— Ну, давайте сегодня у нас, завтра у вас… — предложила она, и голос ее почему-то задрожал.

Петька прикинул, что сегодня осталось всего полдня, а завтра утят можно взять спозаранку, и согласился:

— Ладно… Только у нас вот — вода.

— А у нас тоже вода, мальчики! — обрадовалась Светка. — И рыбки! А Владик упрямится! Пусть, говорит, они к нам первые! Глупость, правда? Это ж все равно? Кто первый, кто второй. А утят надо жалеть!

Посадили утят в корзинку, молча пошли за Светкой к сопляковской усадьбе. Молча высадили свою тройку в оцинкованное врытое посреди двора корыто с водой, молча сели рядом с корытом.

Все условия объединения разъяснила Светка.

Надо было наловить еще рыбешки. Никто никого не хотел оставлять во дворе. Пошли к реке вчетвером, оставив утят под наблюдением нейтральной Светки.