Популярная наука о кошках, написанная Старым Опоссумом - Элиот Томас Стернз - Страница 1

1

Томас Стернз Элиот

Популярная наука о кошках,

написанная Старым Опоссумом

1. Знанье кошачьих имен

Знанье кошачьих имен — не шутка,Их нельзя угадать на пари;Поверьте, я не лишаюсь рассудка,Говоря, что ИМЕН НЕПРЕМЕННО ТРИ.Во-первых, простое домашнее имя:Питер, Огастес, Алонсо, Адам,Виктор, Сесили, Бесси и Джимми —Мое почтенье таким именам!С ними в ряду имена посложнееКак для джентльменов, так для дам:Платон, Антигона, Адмет, Ниобея —Мое почтенье таким именам!Но нужно и что-то, что уникально,Отдельно и полно особой красы,А то не удержится хвост вертикальноИ с важностью не распушатся усы.И вот вам примеры второго рода:Приманкус, Мяукса, Корикоплут,Бомбалурина и Джеллимода —Дважды таких имен не дают.И есть чрезвычайное имя: третье —Сколько б вы ни положили труда,Оно пребывает в таком секрете,Что КОТ НЕ ОТКРОЕТ ЕГО НИКОГДА.И, если вы видите, кот поглощенРаздумьями вроде бы не земными,Знайте, что он погружен, как в сон,В мысли про мысли о мыслях про имя,Сказа — несказанное,Несказанное — анное,Непроизносимое тайное Имя.

2. Кошка Гамби

Из кошек гамби наугад возьмем хоть Пусси-Пестрый-Нос;ПУШИСТ, богат ее наряд, львинопятнист, тигрополос.Весь день на коврике она, в дверях иль на ступеньке, — ведьНа то и гамби, чтобы так сидеть, сидеть, сидеть, сидеть!Когда же дневная сошла суета,У гамби работа едва начата.Лишь только последний в семье задремал,Она ускользает неслышно в подвал.Ей грустно, что дурно воспитаны мыши,Которым вести бы себя бы потише.Она говорит им слова назиданьяИ учит их музыке и вышиванью.Из кошек гамби наугад мы взяли Пусси-Пестрый-Нос;Кто-кто на свете больше рад в тиши угреться — вот вопрос.Весь день она у очага, на солнце иль на шапке — ведьНа то и гамби, чтобы так сидеть, сидеть, сидеть, сидеть!Когда же дневная сошла суета,У гамби работа едва начата.Она все мышиные плутни на светеПриписывает нездоровой диете.И, веря, что все еще можно исправить,Она принимается жарить и парить.И мыши питаются хлебным бульономИ жареным сыром со сладким беконом.Из кошек гамби наугад мы брали Пусси-Пестрый-Нос;За шнур от штор, как за канат, она потянет, как матрос,И вмиг на подоконник прыг и целый день в окошке — ведьНа то и гамби, чтобы так сидеть, сидеть, сидеть, сидеть!Когда же дневная сошла суета,У гамби работа едва начата.Она полагает, что все тараканствоВот-вот очумеет от лени и пьянства.Она из разболтанных тараканятБойскаутский организует отрядИ к добрым деяньям ведет таракановПод тихо шуршащую дробь барабанов.Всем гамби хвалу троекратно споем:Без них невозможен порядочный дом!

3. Последний бой Тигриного-Рыка

Тигриный-Рык — убийца, вор — повсюду cеет страх,От Грейвзэнда до Оксфорда кочуя на баржах.Его холодный злобный взгляд скребет шершавей пемзы;Он даже счастлив, что его зовут Проклятьем Темзы.Грубей, наглей, скверней, гнусней на свете нет шпаны:Мешками под коленями повыбиты штаны,На шкуре драной, вытертой, сомнительные пятна,И ухо — видите — одно (другое где, понятно).У ротерхайтских фермеров заметна дрожь колен,А в Патни по курятникам идет проверка стен,А в Хэммерсмите глупых птиц с утра на ключ замкнули,По берегам пронесся слух: ТИГРИНЫЙ-РЫК В ЗАГУЛЕ!Эй, чиж, не вздумай упорхнуть, ты в клетке поцелей;Эй, бандикут, не удирай с заморских кораблей!Пекинка, дома посиди — погибнешь в буйстве диком,Как те коты, кого судьба столкнет с Тигриным-Рыком!Всех ненавистней ему кот ненашенских пород —Кот-иностранец, кот-чужак, иноплеменный кот.С персидскими, сиамскими — сейчас же заваруха(Из-за сиамца в отрочестве он лишился уха).Однажды летом, когда ночь заполнила луна,И в Молси ласково баржу баюкала волна,Нежданно умягченный романтическим моментом,Тигриный-Рык выказывал нечуждость сантиментам.На берег улизнул его помощник Шкурогром,Чтоб в «Колоколе» хемптонском заправиться пивком;И боцман Тыкобрутус внял душевному порывуИ ныне во дворе за «Львом» выискивал поживу.В каюте на носу Тигриный-Рык был увлеченБеседой с обольстительною леди Грызотон,Внизу по койкам моряки валялись, как чурбаны, —В тот миг сиамцы погрузились в джонки и сампаны.Тигриный-Рык натруживал свой зычный баритонИ видел, слышал лишь себя и леди Грызотон, —Да кто б подумал в этот миг про мерзких иностранцев?Меж тем луна сверкала в голубых глазах сиамцев.Ни шороха, ни скрипа, ни плесканья, а ужеИх джонки и сампаны приближаются к барже.На ней влюбленные поют, поглощены собою,Не зная, что окружены китайскою ордою.И тут была ракета как призыв на абордаж.Монгольцы вмиг задраили храпящий экипаж;Внизу остались моряки, враги же в шуме, в гамеРванулись вверх с трещотками, с крюками и ножами.Ну кто бы леди Грызотон решился осудитьЗа то, что с воем унеслась во всю кошачью прытьИ, пролетевши над водой, слилась с туманной далью?Зато Тигриный-Рык был окружен смертельной сталью.Заклятый враг упрямо шел вперед за рядом ряд;Тигриный-Рык был изумлен, что шагу нет назад.Он в жизни стольких утопил со зла иль для порядка,Да самому теперь пришлось: на дно, буль-буль и гладко.До полдня Уоппинг пил и пел от новости такой,Весь Мейденхед и Хенли танцевали над рекой,Громадных крыс на вертелах пекли в Виктория-Доке,И даже нерабочий день объявлен был в Бангкоке.