Священный роман - Кертис Брент - Страница 32

И в этом власть зависимости. Каким бы ни был объект, от которого мы зависим, он соединен с нашим сильным желанием вечной и неразрывной связи с Богом и друг с другом в раю — с тем желанием, которое Сам Иисус вложил в нас еще до начала времен. И ничто меньшее, чем это нерасторжимое единство, никогда не удовлетворит нас. Как только мы позволим нашему сердцу пить воду из колодцев, менее глубоких, чем вечность, с целью обрести жизнь, для которой мы были созданы, мы попадем в зависимость, которая подчинит нашу волю и станет, как сказал Джонатан Эдвардс, «как гадюка, шипящая и свистящая на Бога» и нас, если мы попытаемся освободиться от нее.

«Менее всего сердце покоряется силе, и принуждением его не подчинить», — сказал Жан-Жак Руссо. Наше сердце приведет нас или к Богу, или к зависимости.

«Зависимость — самый сильный психологический враг человеческого стремления к Богу», — сказал Джералд Мэй в книге «Зависимость и благодать», а значит, это без сомнения излюбленный способ сатаны лишить нас свободы. Как только мы пойманы, попытки освободиться, рассчитывая на свою силу воли, становятся бесполезными. Только Дух Божий может освободить нас или привести в чувство.

Если в первом случае, который я описал в параграфе, посвященном одурманиванию сердца, «брак», заключенный Господом с нами, Его возлюбленными, похож на связь с законником, контролирующим свои чувства, то во втором случае это скорее напоминает женитьбу на шлюхе, которая отдает свое сердце каждому встречному. В наш век развития психологии, мы стали называть наши любовные похождения «зависимостью», но Господь называет их «прелюбодеянием». Послушайте еще раз Его слова, обращенные к Израилю через Иеремию:

Как можешь ты сказать: «я не осквернил себя, я не ходил во след Ваала?» посмотри на поведение твое в долине, познай, что делала ты, резвая верблюдица, рыщущая по путям твоим? Привыкшую к пустыне дикую ослицу, в страсти души своей глотающую воздух, кто может удержать? Все, ищущие ее, не утомятся: в ее месяце они найдут ее. Не давай ногам твоим истаптывать обувь, и гортани твоей — томиться жаждою.

Иер. 2:23–25

Господь говорит: «Я люблю тебя, а ты предаешь Меня без колебания. Мне так больно. Разве ты не видишь, что мы созданы друг для друга? Я хочу, чтобы ты вернулся ко Мне». А Израиль отвечает, как любой прелюбодей или зависимый: «Не надейся, нет! Ибо люблю чужих и буду ходить вслед их» (Иер. 2:25).

Возможно, нам удастся передать то, что чувствовал Бог как «супруг» Израиля более рельефно. Вырастив Израиль прекрасной и грациозной женщиной, Он, к удивлению, никак не может добиться ее сердца, которое она постоянно отдает прелюбодеям. Живой Бог вселенной не может завоевать ту единственную, которую Он возлюбил, но не потому, что у Него есть какой-то изъян, а потому, что ее сердце занято другими, ее незаконными любовниками.

Многие из нас наталкивались на непреодолимые преграды, разделяющие нас с другими, были ли это родители, друзья или любимые. Чем бы это отчуждение ни было вызвано — незалеченными ранами или сознательным грехом в сердце наших возлюбленных или в нашем собственном, — мы переживаем их отказ от близости с нами как следствие своей «несостоятельности», неспособности покорить их. В отличие от Бога, мы начинаем думать, что у нас какие-то проблемы с самооценкой.

В то время как Господь становится еще более неистовым в Своей любви к нам и посылает Своего Сына умереть за нашу свободу, большинство из нас выбирают вероломных любовников и сами становятся такими же. Мы отказываемся от стремления к взаимоотношениям, развивающимся в великой истории, где мы рискуем быть отвергнутыми, и становимся героями и героинями маленьких историй, где можем привлечь людей своей полезностью, умом или красотой (или, по крайней мере, одурманить себя минутным чувством трансцендентного).

Список прелюбодеяний бесконечен: там есть и экзотическая танцовщица, и религиозный фанатик, алкоголик, наркоман, проститутка, мужчина, пользующийся ее услугами, красноречивый пастор, прельщающий словами, и женщина, прельщающая телом. Есть прелюбодеи, которые никогда не изменяли физически, но провели жизнь, мечтая о том, чего уже не вернуть, как Эшли в романе «Унесенные ветром». То, что роднит всех этих прелюбодеев, — это стремление с помощью удовольствий, которые были бы в их власти, достичь чувства нерасторжимого единства с вечностью.

В культе богини плодородия доступ к божеству (трансцендентному) получали через половые сношения со жрицами храма. Возможно, потакая своей зависимости, мы в сущности занимаемся проституцией и втягиваем в это других похожим образом. «Каждый мужчина, стучащийся в дверь борделя, ищет Бога», — сказал Г. К. Честертон.

На первый взгляд те, кто живет в прелюбодеянии — незаконными сердечными интрижками, — кажутся более страстными, чем те, кто живет в дурмане. Но эта страсть требует служения себе или использования других, а значит, она не оставляет места для любви. Прелюбодеяние иссушает нас и побуждает утолять жажду снова и снова, и так без конца в «суете сует», как сказал Соломон. Джими Хендрикс, современный поэт, перед смертью от передозировки наркотиков выразил это так: «Ни в чем не осталось жизни».

Выбрав путь одурманивания сердца, который обещает, что мы получим жизнь, если только будем должным образом выполнять определенные требования, путь, казавшийся таким прямым и безопасным, когда мы только ступили на него, не приведет нас к пониманию того, что же делать с сильным желанием, которое Господь дал нам. Ведь это желание может привести нас только к близости с Ним. Если мы попытаемся заглушить его, то станем недоступными для тех, кому мы нужны; как отец, который отрывается от газеты, чтобы посмотреть на хаос, царящий в его семье, но не делает ни одного движения, чтобы что-то изменить.

Если же мы выберем путь потворства своим слабостям, стремясь достичь трансцендентности в прелюбодеянии, то быстро разочаруемся в очередном удовольствии и отправимся искать тайну где-то в другом месте. Как мужчина, который не может остановиться на одной женщине, или алкоголик, который должен пить все больше и больше, чтобы чувствовать себя сносно. «Есть только одна Личность, Которая может унять жестокую боль человеческого сердца, — это Господь наш Иисус Христос», — сказал Освальд Чемберс.

Что же тогда представляет собой другая дорога, на которой так мало путников, — дорога нашего сердца?

Обычно мы представляем себе середину жизни христианина как время, когда уже приобретены хорошие привычки и сопутствующие им добродетели. Но, приглашая Иисуса в «саднящую бездну» своего сердца, мы, возможно, должны будем освободить для Него место и позволить желанию вспыхнуть вновь. «Дисциплина, навязанная извне, обречена на поражение, если не согласуется с желанием, идущим изнутри», — сказал Досон Тротман. Наш духовный путь подходит к тому месту, где требуется вовсе не религиозная деятельность. Там Господь раскрывает объятия и просит нас отказаться от наших любовников и начать жизнь с Ним, открыв наше сердце и став к Нему ближе. Это место непосредственной близости, откуда сатана выманил Адама и Еву. Нас влечет к нему, но мы и боимся его. Некоторые из нас охотнее вернулись бы к заучиванию стихов из Писания, или в группы по изучению Библии, или к служению — куда угодно, лишь бы это избавило нас от той неизвестности, к которой ведет путешествие с Богом. Мы отчасти убеждены, что сможем найти жизнь и без этого путешествия. Но это не так.

«Мы — созданья с половинчатым сердцем, — говорит Льюис в книге «Значение славы», — которые сходят с ума от выпивки, секса и своих амбиций [и религиозной деятельности], в то время как нескончаемая радость ожидает нас впереди. Мы похожи на невежественного ребенка, который хочет продолжать лепить куличики из грязи в трущобах, потому что не может представить себе, что означает предложение провести каникулы на море. Нам слишком легко угодить».

Желание, которое Бог дал нам, неистово в страстном стремлении найти Того, Кого мы не знаем. Его мощь и напор настолько велики, что мы можем ненадолго удовлетворить его лишь мгновениями истинной духовной близости или в сексуальном экстазе. И когда эти минуты проходят, нам остается от них лишь боль, желание обрести то неуловимое, что мелькает воспоминаниями о невинности, познанной и утерянной. Но если мы все-таки решили стать возлюбленными Господа, то у нас есть надежда на восторг, который ждет нас впереди.