Книга вымышленных миров - Фрай Макс - Страница 10

— Что ж, — сказал мой собеседник, — давайте заниматься этим вместе.

Так началось наше совместное расследование.

Несмотря на свою комплекцию, Джон Райден был очень подвижным человеком. Иногда он напоминал мне шарик ртути, который ни единого мгновения не может находиться без движения. Однако его активность вовсе не действовала на меня раздражающе и не выглядела бесцельной суетой. Джон Райден был очень хорошо организованной личностью и в любых ситуациях действовал исключительно эффективно.

За две недели мы с ним обшарили буквально весь Леквит вдоль и поперек. Мы беседовали с торговцами, домохозяйками, бродягами, пьяными шахтерами, матросами, — все эти люди явно испытывали какое-то психическое напряжение, но природа его от меня ускользала. Это бесспорно был страх, но в своих проявлениях он принимал настолько разнообразные формы, что нам время от времени начинало казаться, будто мы имеем дело с хорошо отрежиссированным сценарием, в центре действия которого притаилось истинное зло. Само поведение обитателей Леквита существенно изменилось. Я бы не сказал, что они стали жить нормальной жизнью благопристойных людей, нет, — они как и прежде оставались личностями асоциальными. Но если раньше их асоциальность выливалась в агрессию, то теперь они забивались по своим домам и обращали свою злобу против самих себя. Мы зафиксировали еще около десяти случаев членовредительства. Иногда это выглядело как несчастный случай, иногда — как умопомешательство, а иногда как совершенно трезвый поступок, который, впрочем, потом никак не могли объяснить. Никакой мало-мальски приемлемой гипотезы о природе происходящего мне в голову не приходило. Джон Райден, похоже, знал больше меня. Во всяком случае с какого-то момента его вопросы приобрели довольно странное направление. Он стал вдруг расспрашивать обитателей Леквита об их сновидениях, о домашних животных и о тенях. Казалось, ответы его удовлетворяли, хотя я не улавливал никакой связи между приснившейся сыну мисс Мервик змеей, крысами, которые в огромных количествах обитали в заброшенных штольнях у самых доков, и необъяснимой скиофобией, которую мы действительно наблюдали у некоторых жителей Леквита и которая ко всему прочему сопровождалась синистрофобией, стаурофобией и земмифобией.[21] Наконец мое терпение не выдержало, и я напрямую спросил Джона о его странных вопросах. Дело происходило в том же баре «Единорог», где мы с ним впервые встретились. На плече у него все также невозмутимо сидел кот Сигизмунд, который неизменно сопровождал нас во всех наших вылазках.

— Джон, — начал я, — мне кажется, у вас уже есть какая-то гипотеза относительно происходящего. Может быть, уже настало время поделиться своими догадками со мной?

— Да, Альфред, — сказал Джон Райден. — теперь мне почти все ясно. Впрочем, я с самого начала подозревал, что в этом деле замешана Тень.

— Тень? Что вы имеете в виду?

— Видишь ли, Альфред, не все предметы в этом мире являются тем, чем представляются. Мы с детства привыкли к теням. Нет вещи, которая не отбрасывала бы тени, и нам не приходит в голову, что так называемые тени также могут обладать самостоятельностью и в свою очередь отбрасывать тень, которая нам будет представляться какой-то ничем не примечательной вещью, животным или даже человеком. Другими словами, время от времени в мире появляются вещи, которые являются только тенью, а то, что их отбрасывает, скрыто под покровом тьмы и мрака.

— Кажется, я не очень хорошо понимаю вас, Джон, — сказал я. — То, о чем вы говорите, скорее связано с чудесами из древних сказаний, а не с нормальной наукой о явлениях и существованиях. Мы люди науки. Давай оставаться такими до конца. Зачем находить паранормальные объяснения тому, что вполне объяснимо с точки зрения современного рационального мировосприятия. Пусть мы пока еще не нашли решения, ну так давай же не будем сдаваться и выдумывать сверхъестественные гипотезы.

— Я знал, что вы с сомнением отнесетесь к моим словам, Альфред, и поэтому прямо сейчас готов продемонстрировать вам небольшой эксперимент. Вот, посмотрите, слева от вас на полу находится ваша тень, — Джон Райден показал пальцем на мою тень, которая была видна очень отчетливо, потому что справа на меня падал свет от довольно яркого светильника. — Смотрите внимательно на свою тень, Альфред.

Какое-то время ничего особенного не происходило, затем я услышал, как заурчал Сигизмунд на плече у Джона, и моя тень внезапно исчезла.

— Моя тень исчезла, — удивленно констатировал я.

— Ваша тень поймана, Альфред, — сказал Джон Райден.

— Но что это доказывает?

— Это доказывает, что вы обычный человек. Потому что, если бы это было не так, то исчез бы вы, а не ваша тень. Но где-то в этом городе есть существо, которое может быть словлено и исчезнет, как только что была словлена и исчезла ваша тень, ибо это существо и есть Тень.

Внезапно моя тень появилась снова.

— Нет смысла держать дольше вашу тень, — сказал Джон Райден. — В конце концов она принадлежит только вам и едва ли нужна кому-нибудь еще.

— Но как все это может быть связано с ситуацией в Леквите? — не сдавался я.

— Когда до нас в Лондоне дошла информация о том, что в Кардиффе резко упал уровень преступности, мы сразу же предположили, что в мире появилась Тень. Тень действует как своеобразный коагулянт. Сначала, как молоко начинают сворачиваться, экстравертные формы психической деятельности — проявления агрессивного, направленного вовне сознания. Отсюда и случаи членовредительства. Ведь человек отождествляет себя со своим собственным телом, поэтому агрессия, ранее предназначавшаяся чему-то внешнему, теперь обращается на самого носителя агрессии, на его тело. Постепенно таким же образом сворачивается все сознание целиком. Сворачивается внимание — человек перестает проецировать себя в будущее. Время останавливается. Сворачивается язык — референция прекращается. Смыслы становятся простыми утробными шумами. Наступает рай, в центре которого высится Тень, а человек в этой Тени превращается в абсолютно невинного, ничего не различающего идиота. Мы здесь для того, чтобы этого не допустить.

Странное дело, — он меня убедил. Я действительно поверил в существование сверхъестественной вещи или Тени, одно присутствие которой может изменить до неузнаваемости весь мир.

— Но как же мы найдем эту Тень, если она, по вашим словам, внешне ничем не отличается от нормальных вещей? — спросил я.

— Мне предстоит решить несколько математических задач, — таинственно произнес Джон Райден.

Несколько последующих дней Джон Райден провел не выходя из своего гостиничного номера. Я несколько раз заходил к нему и заставал его ползающим по разложенным на полу картам и планам Кардиффа. Повсюду были разбросаны циркули и наугольники. На столе и на кровати лежали раскрытые книги с изображением странных диаграмм и знаков, запредельность значений которых не вызывало у меня никаких сомнений. На кипе бумаг совершенно невозмутимо восседал Сигизмунд. Его мало интересовали занятия хозяина, и он явно не питал особого почтения к древним таинственным знакам.

Утром 29 июня в квартире, которую я снимал в уютном доме на Кливленд стрит раздался телефонный звонок, и я услышал в трубке взволнованный голос Джона Райдена:

— Альфред, приезжайте скорей! Я знаю теперь, где находится Тень.

Через полчаса я был у входа в гостиницу, где меня уже поджидал Джон Райден с неизменным Сигизмундом на плече.

— Это совсем недалеко, в заброшенном доме у обвалившейся штольни на Паркер Роуд.

Минут через пятнадцать мы были на месте.

В этом доме никто не жил наверное уже лет пять. Вокруг валялся разнообразный строительный мусор, поломанная мебель, какие-то гнутые кастрюли и прочая кухонная утварь. Дверь была не заперта, и мы вошли в темный холл. Кое-где на стенах еще оставались обрывки обоев. Лестница, ведущая на второй этаж, провалилась, а на первом этаже вдоль противоположной стены виднелись три запертые двери.