Джек Абсолют - Хамфрис Крис - Страница 28

Воздух, и без того густой, как пар, наэлектризовался настолько, что волосы вставали на головах. Смешение страха и жажды крови — чувство, которое Джек давно научился распознавать, — нарастало с каждым приближавшимся ударом барабана. Джек знал, что для большинства находившихся в его отряде молодых людей это будет первый настоящий бой — то, чего они ждали, к чему готовились и к чему стремились. Осада форта Стэнвикс представляла собой чуждую им, бессмысленную забаву бледнолицых, а вот нападение из засады было тем способом ведения войны, какой культивировался их отцами. Человек против человека — с ружьем, дубиной и томагавком.

Музыка приблизилась, голоса вдруг стали различимы. Очевидно, мятежники уже достигли в своем марше того этапа, когда все веселые песни пропеты не по одному разу. Кто-то затянул балладу, и авангард рьяно подхватил.

Ох, как я любила дружка своего,

Сердечко рвалось из груди в погоню.

Тоскую, печалюсь теперь без него,

В солдаты ушел мой Джонни...

Джек был уверен, что из тех, кто смотрел вниз, в долину, которая вот-вот наполнится смертью, далеко не он один непроизвольно подхватил и стал неслышно мурлыкать под нос следующий куплет. В любой войне солдаты по обе стороны распевают одни и те же песни.

Я часы продам, и пяльцы продам,

И прялку свою за бесценок отдам,

Куплю клинок и любимому дам,

В солдаты ушел мой Джонни.

Когда хор зазвучал громче, в лощине показалось какое-то светлое пятно, неправдоподобно яркое в этом тусклом освещении. То был рослый белоснежный скакун, на котором восседал немолодой, но не утративший выправки и сноровки человек в генеральском мундире. Конь, словно почуяв, что его ждет впереди, шарахнулся и рванул с места, едва касаясь земли, но генерал без особых усилий, лишь слегка натянув узду, унял животное и ласково потрепал его по холке, чтобы успокоить.

Позади всадника следовали трубач, выводивший мелодию, барабанщик, отбивавший ритм, и, на некотором расстоянии, прапорщик с штандартом ополчения, шагавший во главе основной колонны. Строй ополченцев несколько растянулся, но причиной тому была не нехватка дисциплины, а неровная, узкая тропа. Они двигались по двое, по трое, горланили песню и, судя по их виду, прекрасно знали, с какого конца берутся и за мушкет, и за клинок. Колонну сопровождали несколько групп туземцев в боевой раскраске, со скальповыми прядями на выбритых макушках. То были наблюдатели из племени онейда, одного из шести племен Лиги ирокезов.

Когда марширующие поравнялись с Джеком, он вздохнул. На миг его охватило желание перебить этих людей, песню которых он только что подхватил. Перебить всех до единого. Впрочем, у него не было другого выхода. Они ведь тоже попытаются уничтожить и самого Джека, и его товарищей. Однако к делу, за которое мятежники шли в бой, Джек Абсолют относился с пониманием. И не мог забыть о том, что восемнадцать лет назад он сражался бок о бок с индейцами и белыми против французов, чтобы поднять над континентом флаг Британской короны «Юнион Джек».

Сэмюэль, гонец, который едва не погиб, стремясь доставить послание осаждающим (и еще вполне мог скончаться от ран), сообщил о том, что на выручку форту Стэнвикс направляется примерно шесть сотен человек. Джек прикинул, что половина этого количества уже прошла мимо его позиции, когда случилось то, чего они с Джозефом больше всего боялись. Давление нависших туч и вид находящегося в пределах досягаемости врага оказались слишком сильным испытанием для кого-то из молодых, неопытных воинов.

Внезапно тишину разорвал взлетевший к тучам голос. Одинокий молодой голос, издавший боевой клич ирокезов. Этот протяжный вопль прилип к воздуху, словно дымка к дереву, а потом утонул в многоголосье криков. На дне лощины начался переполох: люди озирались по сторонам и хватались за оружие. Еще несколько мгновений — и все голоса заглушил треск мушкетных выстрелов, прокатившийся приливной волной по всей длине лощины.

Джек прицелился в воина онейда, спустил курок, и его цель скрыло облачко дыма. Он повернулся, скусил кончик бумажного патрона, высыпал заряд в ствол, оставив немного пороху для полки, закатил пулю, заткнул дуло пыжом и шомполом забил пыж потуже. Бросив беглый взгляд налево, Джек увидел вздыбившегося белого коня и падающего с него немолодого генерала. Капитан стал всматриваться в просветы в дыму, выискивая другую мишень. Хотя лоялисты атаковали неприятельскую колонну на марше и застали противника врасплох, мятежники не впали в панику, а, рассыпавшись и укрывшись кто за чем мог, повели ответный огонь. Пуля ударила в ствол вяза перед носом у Джека, так что щепки полетели ему в лицо. Он зажмурился, стряхнул с физиономии ошметки коры и снова открыл глаза.

Воин справа от Джека вскрикнул и повалился с кровавой раной в плече. И тут, стремительно промчавшись между деревьями, к Джеку подбежал Джозеф Брант.

— Там!

Он указал на лощину, в ту сторону, откуда пришли американцы. Голова колонны угодила в ловушку, и у шедших в авангарде не было иного выхода, кроме как сражаться или умереть. Но вот у арьергарда, предупрежденного преждевременным нападением, выход имелся. Даже со своей позиции Джек видел, что хвост колонны мятежников охватила растерянность.

— Уносим ноги, ребята! — заорал кто-то. — Бежим, пока нас всех не перебили!

Призыв упал на подготовленную почву. Большинство бойцов разрядили свои ружья куда попало и пустились наутек.

— Там, — Джек указал на ущелье, — мы зажали их в угол. Так что...

— Так что придется разгромить этих трусов! — кивнул Джозеф, и на его лице показалась широкая ухмылка.

Он выпрямился во весь рост и помахал над головой мушкетом, указывая вниз, на спины американцев. Всем своим видом Джозеф выказывал полное безразличие к тому, что стал заметной мишенью для вражеских стрелков. Могавки и небольшой отряд белых лоялистов, следовавших за Брантом как за своим командиром, мигом вскочили на ноги и устремились в атаку.

Джек, тоже поднявшись, выкрикнул имя Ате. Надежда на то, что друг, находящийся по ту сторону лощины, услышит его призыв, была невелика, но, с другой стороны, в боевых действиях такого рода Ате поднаторел не меньше, чем Брант, и в подсказках не нуждался. Он и сам понимал, какого успеха можно добиться, атаковав тех, кто обратился в бегство. Вместе со следовавшими за ним воинами Ате не собирался упускать такую возможность.

Джек, бежавший позади основной части отряда Бранта, видел, как многих мятежников, пытавшихся укрыться в кустах, настигали дубинки и томагавки могавков. На его глазах индейцы с поразительной ловкостью орудовали скальпировальными ножами и с торжествующими возгласами поднимали над головами окровавленные клочки волос и кожи. Во многих отношениях Джек не отделял себя от ирокезов, но внутренне ему было трудно принять этот их воинский обычай. Кроме того, хотя история с фон Шлабеном вроде бы обнаружила иное, он оставался английским джентльменом, которому претит наносить удары в спину.

К счастью, среди врагов находились такие, кто был готов встретить нападавших лицом к лицу, и именно среди таких людей Джек искал цели для своего нового, еще не отведавшего крови клинка. Приобретенное в Лондоне перед самым отъездом у его старого знакомого, кузнеца Бибба с Ньюпорт-стрит, и заранее отосланное продавцом в Портсмут, это оружие представляло собой тяжелую кавалерийскую саблю вроде тех, которые пытался навязать ему Тарлтон перед дуэлью. Тогда Джек не согласился, ибо знал, что в умелых руках этот кривой, прекрасно уравновешенный клинок способен наносить страшные раны и предназначен не для поединка чести, а для смертельного боя.

Здоровенный, более шести с половиной футов ростом, капитан ополченцев преградил дорогу беглецам, осыпая их ударами и бранью. Ругался он с шотландским акцентом, таким сильным, что Джек смог разобрать лишь упомянутое здоровяком имя — Мак-Ри. Джеку оно ничего не говорило, но вот многие ополченцы, видать, знали его хорошо: с тоской проводив взглядами своих товарищей, успевших убраться с поля боя, они останавливались и поворачивались к капитану. Похоже, здоровяк имел шанс собрать вокруг себя боеспособный отряд и создать очаг сопротивления.