Кровь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис - Страница 53

— Или я заплачу вдвое больше, или мы будем в расчете, — вот то единственное, что мог предложить в такой ситуации Сегунки, и, когда второй малый согласно кивнул, пленников столкнули в яму.

Еще в полете Джек в какие-то доли секунды осознал, что ему предстоит вторая дуэль в его жизни. А также понял, что ненависти в нем скопилось достаточно, чтобы убить. Конечно, мелочное коварство Ате несравнимо с черной подлостью Крестера, и все же мера перенесенных им унижений превысила допустимый предел. Что с того, что Ате тоже раб и тоже унижен? Рабы — не люди. Дружба, приязнь, сострадание не про них. Насильно исторгнутые из мира нормальных человеческих отношений, они будут грызть друг друга, как псы.

Скользкая глина и внезапность толчка не позволили ни одному из них устоять на ногах. Оба упали, покатились, столкнулись, и на мгновение тела их переплелись. Джек первым схватил дубинку, но у него не было времени и возможности размахнуться, и он просто ткнул ею в искаженное ненавистью лицо. Ате отклонился, удар прошел вскользь, слегка задев ему челюсть. Подтянув ноги к груди, Джек резко выпрямил их, но дистанция между противниками была слишком мала, и потому он не лягнул ирокеза, а лишь отбросил его от себя. Ате, поехавший на спине к стене ямы, успел ухватить вторую дубинку, издав радостный вскрик.

Оба были уже на ногах, настороженно изучая друг друга. Джек перехватил палицу половчее, делая пробный взмах. Центр тяжести этой штуковины находился вверху, фехтовать ею не представлялось возможным и оставалось лишь послать в задницу навыки боя на саблях, шпагах и палашах. Сейчас они бесполезны, они не помогут ему, никогда не имевшему дела с оружием подобного типа. У него нет шансов выстоять против аборигена, которому, судя по стойке, чуть ли не в миг рождения была вручена эта хрень.

Ате, уловив его замешательство, пошел влево по кругу. Джек, двинувшись вправо, крепко сжал гладкую рукоятку в обеих руках и…

И обомлел. Да ведь это… крикетная бита!

Открытие ничего не меняло, но странным образом подбодрило его. И как раз вовремя, ибо Ате уже делал замах с явным намерением раздробить ему череп. Джек вскинул биту, дубинки со стуком, напоминающим звук мушкетного выстрела, сшиблись. Удар был столь силен, что руки Джека до плеч онемели, а ирокез снова атаковал. Теперь тяжелый конец его палицы стриг воздух слева и ниже. Ате вложил в удар весь свой вес, и Джек не сумел его толком блокировать. Дубинка вылетела из ватных рук, под ребрами разлилась раскаленная лава. Джек, потеряв равновесие, грохнулся на спину и остался лежать, краем уха ловя гортанные возбужденные вопли юнцов. Миг — и все будет кончено. Могавк сдерет с него скальп, но уже с мертвого, он не почувствует боли. Но Ате медлил, наслаждаясь видом поверженного врага. Он отступил к дальней стенке, вскинул голову, и к осеннему небу Канады полетел торжествующий клич.

Это было ошибкой.

Джек, получив передышку, напрягся и, оттолкнувшись от глины локтями, заскользил на спине к ирокезу, который, все еще глядя в небо, соизволил вскинуть для рокового удара дубинку и сделать шаг к презренному белому беззащитному червяку. Он просчитался, нарвавшись на вскинутую вверх ногу, и с диким воем согнулся вдвое, зажимая ладонями пах. Дубинка его отлетела в сторону, а Джек тем временем подхватил свою биту, кое-как встал и, тоже скрючившись в три погибели, привалился отшибленным боком к осклизлой, но замечательно холодной стене. Оба молчали, оба хватали, как рыбы, воздух, а наверху воцарилась полнейшая тишина. Абенаки не знали, как теперь все обернется, и потому лишь ели глазами обездвиженных жуткой болью бойцов.

Джек опомнился первым. Боль в боку притупилась, но могла и вернуться, а посему надо было спешить. Следует со всем этим покончить, подумал он, сжимая в руках крикетную биту. Тут, как в игре, нужен удар. Один хороший удар!

Ате уже шел к нему, точней, к центру ямы, с той же решимостью и всплесками боли в глазах. Биты столкнулись, разлетелись, столкнулись. И опять разлетелись, чтобы встретиться вновь. Оба рычали, оба били и били. Поочередно, с размаху, не щадя своих рук. Это был танец, но танец жестокий, коварный, ибо третьей незримой партнершей в нем была смерть, готовая заключить в ледяные объятия того, кто устанет, оступится, поскользнется, и его величество случай сделал свой выбор — первым промашку дал Джек. На скользкой глине его развернуло, он не сумел правильно выставить биту и стал заваливаться назад, но случай стерег и Ате. Дубинка могавка, не встретив сопротивления, рассекла воздух, и он по инерции перелетел через тело врага. Так оба противника оказались на земле бок о бок, плечом к плечу. Абенаки орали, свистели и улюлюкали, но Джек их не слышал, он, сопя от натуги, выворачивал дубинку из рук Ате. Тот не давался, и оба возились в грязи, перекатываясь друг через друга, ибо ни на что остальное у них уже не было сил.

Шум наверху вдруг утих, прозвучал властный голос, и в яму спрыгнули какие-то люди. Их было много, они растащили дерущихся. Джек на мгновение встретился взглядом с Ате. В глубине темных гневных глаз ирокеза мелькнуло нечто схожее с облегчением. Это же чувство испытывал сейчас и сам Джек.

Каждому из них на сей раз удалось избегнуть смерти. И ради этого ни тому ни другому не пришлось убивать.

Глава 5

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Джек лежал, вслушиваясь в звуки ночи и гадая, что же разбудило его. Вряд ли это была боль. Конечно, после воскресной схватки его основательно выдрали, но больше все же досталось организаторам развлечения. Сегунки и его прихвостням, не привычным ни к таким выволочкам, ни к последующим исправительным и довольно тяжелым работам. К тому же во сне он не переворачивался ни на измочаленный прутьями зад, ни на ушибленный бок, не дававший ему три ночи после драки спать. Там до сих пор красуется знатный, правда, уже несколько пожелтевший синяк.

Автора этого украшения он видел редко. Если в финале сражения между ними вроде бы и проклюнулось некое взаимопонимание, у Джека не было абсолютно никакого желания продолжить знакомство. Раз уж малый шельмует, значит, порядочным людям с ним не по пути.

И все же этот коварный, заносчивый ирокез только что ему снился. Вначале Джек просто посиживал в «Пяти огнях». В том восхитительном состоянии, когда портер кажется удивительно вкусным, а шутки друзей потрясающе тонкими и смешными. Потом сидевшего рядом с ним Маркса сменил настоящий могавк, оставив, правда, себе его еврейские брови, густые, сросшиеся и великолепно смотревшиеся под бритым сверкающим лбом.

Ате повел Джека на Тотхилл-филд, игровую площадку Вестминстер-скул, почему-то заросшую огромными деревьями. Татуировки на голом затылке очень шли этому чудаку. Джек было подумал, что ирокез хочет опять затеять ссору, но тот просто встал, повернулся и стал смотреть на него.

«Чего ты хочешь?» — спросил Джек, и Ате молча показал на реку. Это была Темза, но без складских помещений и парков на берегах. На их месте темнели одни лишь леса, они смыкались и уходили к самому горизонту. Ирокез своим жестом словно бы по-приятельски приглашал его прогуляться по ним.

Но прогулки не вышло. Джек внезапно проснулся и теперь размышлял, что же все-таки вывело его из такого приятного, хотя и несколько странноватого сна. Нет, безусловно не холод, хотя ложе раба располагалось, естественно, на максимальнейшем удалении от ближайшего очага. Однако Джек уже знал, как с этим бороться, и на ночь плотнее укутывался в тонкое до прозрачности одеяло, попутно притягивая к себе сдружившуюся с ним собаку. Псина, несмотря на блох и зловоние, служила замечательной грелкой. Сейчас она крепко спала, чуть подергиваясь в своем собачьем сне, возможно охотясь, но больше в хижине не шевелился никто. Даже храп был еле слышным, хотя порой помещение наполняли рулады не менее громоподобные, чем в спальне миссис Портвешок. Плотнее прижав к себе собаку, Джек понемногу начал задремывать. И тут до него долетел хриплый шепот. Прямо над его ухом, за тонкой берестяной боковиной жилища кто-то негромко, но властно распорядился: