Что-то страшное грядёт - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 11

— Там легко заблудиться, — вяло ответил Вилл.

— Тем более. Может быть, Роберт уже заблудился и не выберется оттуда, если я не вытащу его за ухо…

— Разве угадаешь… — Вилл не мог оторвать глаз от миллионов миль незрячего стекла, — что там может плавать…

— Плавать! — рассмеялась мисс Фоули. — Какой красивый образ, Вилл. Ну да ничего, я ведь старая рыба. Так что…

— Мисс Фоули!

Мисс Фоули помахала рукой, привстала на цыпочки, шагнула вперед — и погрузилась в зеркальный океан. На глазах у них она вошла в лабиринт и, продолжая шагать, погружалась все глубже, глубже, пока вовсе не растворилась серым облачком в серебре.

Джим схватил Вилла за руку.

— Это что же такое!

— Черт возьми, Джим, это все зеркала! Единственное, что мне здесь не по душе. Потому что только они сродни тому, что мы видели ночью.

— Ну, парень, ты перегрелся на солнце, — фыркнул Джим. — Этот лабиринт…

Он не договорил. Ноздри Джима принюхивались к холодному воздуху, которым на них, как из ледника, дышали фантастические отражения.

— Джим? Ты что-то хотел сказать?

Но Джим ничего не сказал. Он долго молчал, потом хлопнул себя по затылку ладонью.

— Надо же, так и есть! — крикнул он удивленно.

— Что так и есть?

— Волосы! Всю жизнь в книжках про это читал. В жутких историях — как у людей волосы встают дыбом! И вот у меня встали — теперь!

— Черт возьми, Джим. У меня тоже!

Они стояли будто завороженные, чувствуя, как их затылки покрываются холодными щекочущими пупырышками, и ежики волос вдруг обратились в жесткую щетину.

Мелькание света и теней…

Из недр Зеркального лабиринта пробивались на волю две, четыре, целый десяток мисс Фоули.

Мальчики не знали, какая из них настоящая, а потому помахали всем сразу.

Но ни одна мисс Фоули не увидела их и не помахала в ответ. Она ковыляла вслепую. Вслепую отталкивалась ногтями от холодного стекла.

— Мисс Фоули!

Ее глаза, широко раскрытые, словно от вспышки магния, были покрыты белой пленкой, как у статуи. Где-то в толще зеркал она заговорила. Она бормотала. Она всхлипнула. Потом вскрикнула. Завыла. Завопила. Она билась о стекло головой, локтями, пьяно металась, точно ослепленный светом мотылек, вскидывала руки с растопыренными пальцами.

— О господи! Помогите! — стонала мисс Фоули. — Помогите, ради бога!

Метнувшись вперед, Джим и Вилл увидели в зеркалах свои лица — бледные, свои глаза — широко раскрытые.

— Мисс Фоули, здесь! — Джим ударился лбом.

— Сюда! — Но Вилла окружало лишь холодное стекло. Чья-то рука вынырнула из пустоты. Рука утопающей старой женщины. Готовая для спасения ухватиться за что угодно. Этим что угодно оказался Вилл. Она потянула его за собой.

— Вилл!

— Джим! Джим!

И Джим держал Вилла, и Вилл держал мисс Фоули и вытащил ее из беззвучно катящих одна за другой, одна за другой волн пустынного моря зеркал.

Они вышли на солнце.

Мисс Фоули, держась рукой за поцарапанную щеку, что-то пропищала, пробормотала, коротко рассмеялась, судорожно вздохнула, вытерла глаза.

— Спасибо, Вилл, Джим, о, спасибо, я едва не утонула! То есть… о Вилл, ты был прав! Господи, вы видели ее? Как она потерялась, утонула там, бедная девочка, о заблудившаяся бедняжка… спасите ее, о, мы должны спасти ее!

— Мисс Фоули, вы что, мне больно. — Вилл твердо разжал ее пальцы, стиснувшие его руку. — Там никого нет.

— Я видела ее! Умоляю! Посмотрите! Спасите ее!

Вилл бросился к входу в лабиринт, остановился. Контролер поглядел на него с ленивым пренебрежением. Вилл отступил к мисс Фоули.

— Клянусь, мэм, никто не входил туда ни до, ни после вас. Это я виноват, я пошутил насчет воды, вы были сбиты с толку, заблудились и испугались…

Но она не слушала его, только заламывала руки, и голос ее звучал как крик человека, который чуть не задохнулся под водой, который провел ужасные долгие минуты в пучине и уже прощался с жизнью, но все же всплыл и выбрался на берег.

— Пропала? Она там на дне! Бедняжка. Я узнала ее. «Я тебя знаю!» — сказала я сразу, как увидела ее минуту назад. Я помахала ей, она помахала мне. «Эй!» Я побежала!.. Бух! Я упала. Она упала. Десять, тысяча бедняжек упали. «Подожди!» — сказала я. О, она была так прекрасна, так миловидна, так юна. Но это меня испугало. «Что ты делаешь здесь?» — спросила я. «Как что, — послышалось мне, — это я настоящая. А не ты!» — рассмеялась она глубоко под водой. И убежала в глубь лабиринта. Мы должны найти ее! Раньше чем…

Мисс Фоули, поддерживаемая рукой Вилла, прерывисто вздохнула и как-то странно затихла.

Джим уставился в пучину холодных зеркал, высматривая незримых акул.

— Мисс Фоули, — произнес он, — на что она была похожа?

Мисс Фоули ответила слабым, но спокойным голосом:

— Дело в том… она была похожа на меня, какой я была много-много лет назад… А теперь пойду-ка я домой.

— Мисс Фоули, мы…

— Нет. Оставайтесь здесь. Я в полном порядке. Веселитесь, мальчики. Развлекайтесь.

И она медленно побрела в одиночестве прочь по центральной дорожке.

Где-то мочился огромный зверь. От пахнущего аммиаком ветерка повеяло древностью.

— Я пошел! — сказал Вилл.

— Вилл, — отозвался Джим. — Мы останемся здесь до заката, ясно, пока не стемнеет, и во всем разберемся. Трусишь?

— Нет, — буркнул Вилл. — Но… разве кто-нибудь еще пожелает нырнуть в этот лабиринт?

Джим вперил взгляд в бездонную пучину, где сейчас лишь прозрачный свет переглядывался сам с собой, являя их глазам сплошную пустоту.

— Никто. — Джим переждал два биения сердца. — …Сдается мне.

Глава шестнадцатая

На закате случилась беда.

Джим исчез.

В полдень и пополудни они вдоволь поголосили на разных горках, посшибали грязные молочные бутылки, поразбивали тарелочки (приз — курчавые куколки), прислушиваясь, принюхиваясь, присматриваясь ко всему, чем встречала их осенняя толпа, месившая ногами опилки и сухие листья.

И вот внезапно Джим пропал.

И Вилл, никого, кроме себя, не спрашивая, в душе уверенный в ответе, решительно двинулся сквозь гущу запоздалых посетителей под темно-фиолетовым небом, дошел до лабиринта, отдал за билет десятицентовик, шагнул внутрь и тихо позвал один раз:

— …Джим?..

И Джим возник перед ним, наполовину погруженный в холодные стеклянные волны, словно человек, покинутый на морском берегу, тогда как близкий друг уплыл далеко-далеко, и неизвестно, вернется ли он когда-нибудь. Глядя на Джима, можно было подумать, что он уже не одну минуту всматривается, не моргая, в даль с полуоткрытым ртом, ожидая, чтобы следующая волна что-то принесла.

— Джим! Выходи сюда!

— Вилл, — слабо выдохнул Джим. — Оставь меня.

— Черта с два! — Одним прыжком Вилл очутился рядом с Джимом, схватил его за поясной ремень и потянул.

Явно не сознавая, что его вытаскивают из лабиринта, Джим упирался и продолжал протестовать, завороженный каким-то незримым видением.

— О Вилл, о Вилли, Вилл, о Вилли…

— Джим, балда, я отведу тебя домой!

— Что? Что? Что?

Они очутились на воздухе. Похолодало, и небо еще потемнело, над головой у них пылали озаренные заходящим солнцем редкие облака. Вечерняя заря наделила своим пламенем щеки Джима, его разомкнутые губы и широко раскрытые, отливающие яркой зеленью глаза.

— Джим, что ты увидел там? То же, что мисс Фоули?

— Что? Что?

— Сейчас как врежу по носу! Пошли!

Он толкал, тянул, волок, только что не тащил на себе эту лихорадку, это возбуждение, этого уже податливого друга.

— Не могу тебе объяснить, Вилл, все равно не поверишь, не могу рассказать, там, о, там, там…

— Замолчи! — Вилл ударил Джима по руке. — Ты пугаешь меня до потери сознания, как она напугала нас. Черт знает что! Скоро ужинать пора. Наши подумают, что нас уже нет на свете!