Гавана - Хантер Стивен - Страница 62

Коротышка угрюмо поднялся, швырнул в Эрла комком грязи, предусмотрительно промахнувшись, и захромал прочь.

– Это еще что за фрукт?

– Шестерка. Путается с тайной полицией и стучит большим людям, которым принадлежат гаванские казино. Червяк, только и всего. Бить его – слишком много чести.

– Сынок, если ты называешь это битьем, значит, ты не знаешь, что такое настоящее битье.

– Пусть будет так. Ладно, у нас кое-что есть. Кое-что стоящее. Пора ехать.

– Что же это?

– Латавистада расколол свидетеля. Они говорили по-испански, но я понял. Прекрасные Глаза еще поставит все точки над i, но главное уже ясно. Свидетель видел, что в самом конце боя Кастро увел какой-то крестьянин. Но странный крестьянин. Высокий тощий малый с длинными седыми волосами. Судя по описанию, «похожий на поэта». Интеллектуал, представитель богемы – иными словами, битник. Это вам что-нибудь говорит?

Суэггер на мгновение задумался.

– Да, – наконец сказал Эрл. – Он – человек, знающий свое дело. Поверь мне, эти клоуны никогда его не найдут. Он слишком хитер для них.

– А для вас, Эрл? Вам придется охотиться и на него. Вы должны перехитрить этого человека.

41

Сейчас русский ехал в кабине, рядом со стариком-шофером, и давал ему указания. Спешнев чувствовал засады, заставы и неожиданно появлявшиеся отряды так, словно у него в мозгу был радар. Он всегда знал, на какую улицу свернуть, в какой переулок вырулить, и в конце концов ему удалось вывезти их на окраину города, кишмя кишевшего полицией.

К середине дня они остановились у реки. Кастро помылся и воспрянул духом; во всяком случае, его настроение улучшилось.

– Пора отдохнуть, мой друг, – сказал русский.

– Где? Нам нужно убежище.

– Если мы будем искать убежище, то привлечем к себе внимание. Один шепнет другому, и не успеешь глазом моргнуть, как тебя поставят к стенке. Только на этот раз я окажусь рядом с тобой. Впрочем, к тому моменту глаз у нас уже не будет. Нет уж, спасибо. Отдыхай здесь, у реки. Ляг. Поспи, если сможешь. Нам предстоит долгое путешествие.

– Куда? Я должен быть со своими людьми.

– Они мертвы. Твоя задача – выжить и сделать так, чтобы их жертва не была напрасной. Не будем говорить о глупости сделанного. Если ты в конце концов победишь, то прикажешь историкам назвать эту ночь триумфальной. Если они откажутся, расстреляешь их и найдешь новых. А теперь отдыхай.

Спешнев поблагодарил водителя и отпустил его. Когда грузовик уехал, он подвел юного революционера к самой реке. Тут Кастро никто не видел, зато ему открывался прекрасный вид на город и разбитый проселок, карабкавшийся на вершину холма. Вдали стояло несколько убогих крестьянских хижин с крышами из тростника, окруженных кривыми заборами, осликами и детворой.

– Жди. Никуда не ходи. Захочется по-большому – вали в штаны. Никому не говори о своем героизме. Жди здесь. Мне нужно кое-что уладить.

– Вы можете доставить меня туда.

Кастро жестом показал на горы, казавшиеся близкими, а на самом деле находившиеся в нескольких милях отсюда.

– И что ты там будешь делать? Жить в пещере? Говорят тебе, жди.

С этими словами русский исчез – так быстро, что Кастро захлопал глазами. Кто он? Волшебник? Ангел? В Бога Кастро не верил, но, как ни парадоксально, верил в Божьих ангелов. Может быть, этот человек действительно был ангелом. Впрочем, кем бы ни был этот малый, он умел творить чудеса. И знал кучу вещей. Особенно по части внезапных появлений и исчезновений.

Молодой человек лег и попытался уснуть. Но он был слишком возбужден. Он видел трупы, раскинутые руки и ноги, лужи крови. Слышал скрежет пуль, впивавшихся в металл. Вспоминал, как на него обрушился дождь осколков, когда пуля разбила лобовое стекло. Думал о том, что он мог сделать, но не сделал. И жалел о сделанном.

Он посмотрел на город, раскинувшийся на противоположном берегу грязной реки. Можно было сразу сказать, что El Presidente очень расстроен маленьким ночным приключением, потому что повсюду сновали патрульные машины и черные автомобили тайной полиции, не имевшие опознавательных знаков. Отряды солдат перекрывали улицы, останавливали машины, выводили пассажиров наружу и проверяли документы. Кастро следил за ними, скрываясь под берегом. В небе жужжали самолеты – несколько старых «мустангов», подаренных американцами своим младшим кубинским братьям. Но самолеты летали высоко и только для успокоения совести; патрульные машины близко не подъезжали; у реки было удобно; день перевалил на вторую половину. Кастро наломал тростника и устроил себе уютное ложе. Эх, жалко, сигары нет... Впрочем, дым привлек бы к нему внимание.

Через несколько часов, уже в сумерках, на дороге появился какой-то старый крестьянин. Он, кажется, не слишком торопился, и никто не обращал на него ни малейшего внимания. И вдруг старик исчез в кустах. Когда Кастро увидел крестьянина в следующий раз, тот был совсем рядом. Тут старик снял шляпу, и Кастро узнал русского.

– Ну, вы просто фокусник...

– Да, пару фокусов я знаю. Держи. Я тут кое-что принес.

Он передал Кастро еду и сумку с одеждой. Рубашка с короткими рукавами должна была прикрыть пояс армейских штанов. Молодой человек снял и отбросил в сторону поношенную гимнастерку, надел белую рубашку, застегнул ее и выпустил наружу, пытаясь замаскировать происхождение брюк. Камуфляж немудреный, но все лучше, чем сержантская форма, о которой теперь знает вся Куба.

Потом он жадно накинулся на еду, как будто не ел несколько дней. Сэндвич с холодной свининой и бутылка теплого пива – что и говорить, изысканная трапеза.

– Что говорят? Что сделали с моими людьми?

– Я уже говорил, забудь про своих людей. Их замели и отправили в казармы, Ojoc Bellos вырезал им глаза, а потом их расстреляли. Такова жизнь. Такова война.

– Всех?

– Большинство. Во всяком случае, так говорят.

– Все должно было кончиться совсем не так. Мы даже не успели проникнуть во двор. Застряли снаружи, и...

– Сам видел. Я научу тебя планировать штурм укреплений. Идиот, разве так делают? На что ты рассчитывал?

– Я думал, что солдаты напьются. И не предполагал, что они будут сражаться за Батисту.

– Они напились, но недостаточно. А на Батисту им плевать. Это деревенские парни, которым до смерти наскучило торчать в казармах. Дай им возможность пострелять, и они будут счастливы. Ты подарил им лучший день в жизни. Теперь они сто лет будут рассказывать о том, как тысяча героически оборонялась против сотни.

– Им повезло. А мне...

– Ты сделал глупость. И не спорь со мной. Для этого ты слишком мало знаешь. Тебе нужно отдохнуть. Скоро мы тронемся.

– В горы?

– У тебя был план отхода?

– Нет. Я был уверен, что мы победим.

– Болван! Мальчишка! Тебе следовало бы оскопить себя, чтобы не плодить дураков.

– У меня уже есть сын.

– Которого ты не видел несколько месяцев.

– Куда мы отправляемся?

– Я все уладил.

– В Гавану! Да, в Гавану!

– Сначала переживи Сантьяго.

– Но будущее...

– Твое будущее – это ближайшие три дня. Я договорился с нужными людьми. Мы увезем тебя. Ты отправишься за границу. Будешь учиться, читать, изучать военное дело, тренироваться, осваивать организацию и управление, расширять кругозор и встречаться с людьми.

– Я мог делать это и раньше. Почему столь щедрое предложение поступило именно сейчас?

– Ты не догадываешься?

– Нет.

– Ты стал знаменитым.

– Что?

– В данный момент ты самый знаменитый из кубинцев. Твой портрет напечатан во всех газетах. Похоже, это свадебная фотография. Вас с Миртой. Конечно, Мирту отрезали.

– Я стал знаменитым?

– Твое имя у всех на устах, но по разным причинам. Полиция и El Presidente считают тебя чудовищем. Американцы – угрозой. А народ – героем.

Молодой человек засветился от счастья. На его лице расплылась широкая улыбка. Он больше не был уличным оратором, изредка появлявшимся на радио, очеркистом крошечной радикальной газеты «Алерта». Нет, теперь он – знаменитость. Он забыл спросить о жене, ребенке, родителях, своих людях. Все они тут же перестали существовать.