Формула Бельмондо - Щеглов Дмитрий - Страница 15

– Вот ее имущество. Оно теперь по любому праву мое. Покупайте его и гадайте на нем хоть до самого утра.

– Аура не та! – сказала Вера Павловна. Данила согласился.

– Человеку ближе всего свиная аура. Могу еще предложить выгульного поросенка Борьку. Капель его на веревочке водила и в одной постели с ним спала. Вот по нему вы точно определите ее судьбу. Хотя и так ясно, свинство – ее характерная черта. В одной постели с чушкой, представляете? Вон, он с боровом рядом лежит.

Постель он для красного словца приплел, но что не сделаешь для успешного торга.

– А ты потом от своих слов не откажешься? – неожиданно спросила Вера Петровна. Данила сочувствующе посмотрел на нее.

– Где хочешь, подтвержу. Даже на костре не откажусь от своих слов. Покупайте обоих, не пожалеете. Оптом дешевле будет. А хотите, еще и своего хряка вам продам.

Однако ни Васька ни Борька гостью особо не интересовали. Она еще раз спросила Данилу, про обстановку в доме Капель. Дорогая ли она? И правда ли ее за глаза Бандершей называли?

– Вся элитная мебель. Из красного дерева! – соврал Данила. – Гнутые ножки. Инкрустация. Выпендреж одним словом. Один бильярдный стол стоит тридцать тысяч долларов.

– У нее есть бильярдный стол?

– Чего там только нет!

Врал Данила. Сам же рассказывал, что мебель у Бандерши резиновая, надувная. И диваны и кровати. Копейки стоит. Бабка так говорила. Так в чем смысл его болтовни? Может, хочет показать гостье, вот, мол, какая богатая соседка, а платить ему не желает?

Почти угадал я его мысли. Как потом он мне объяснил, этим он хотел показать, что у Капель дешевых вещей не бывает, а поэтому и страус Васька и комнатный поросенок Борька стоят больших денег. В разговор я не вмешивался, но вдруг заметил, как заблестели глаза у моего дружка. Значит, хитрый ход придумал. Сейчас начнет окучивать гостью. Прав я оказался. Данила скорчил жалобную мину.

– Представляете, Вера Павловна, она оставила мне свою элитную живность, я ее дрессирую, ухаживаю за нею, а на прокорм денег стоит. Они жрать что попало не хотят. Страус вообще гурман, и поросенок Борька к деликатесам привык. На их питание уходит, незнамо сколько…

– Сколько? – быстро спросила Вера Павловна. За ее вопросом стоял какой-то интерес. Но какой, я догадаться не мог. Данила наморщил лоб. С ответом долго тянуть не стоило. Он быстро выдал ответ:

– Тысячу долларов, она нам с бабкой должна.

По-моему перегнул он палку. Прошлый раз разговор шел о сумме шестьсот долларов.

– Ну, хорошо! – сказала Вера Павловна. – Я субсидирую тебе половину этой суммы. Но ты должен подержать еще и страуса и поросенка у себя с месяц. А там, после одного дела, можешь с ними, что хочешь делать! Договорились?

– Договорились!

Они ударили по рукам. Вера Павловна еще раз уточнила у Данилы, не откажется ли он от своих слов, подтвердит ли, если понадобится, что Фаину Капель, которая по паспорту Серафима Карловна, за глаза Бандершей называют, и спала она вместе с поросенком в одной постели?

Прикормленый Данила с энтузиазмом воскликнул:

– Подтвержу! Где скажете, там и подтвержу. Хоть перед телевизионной камерой. И на руках его носила. И к груди прижимала. Сам видел. Что еще подтвердить?

– Вот и ладно!

Деньги перекочевали в руки Даниле. Вера Павловна уехала. А я в раздумье заявил своему приятелю, что просто так никто в наше время монетой не разбрасывается, что захлопнулась мышеловка, что она просто по дешевке купила его. Завтра придется под ее дудку плясать. Данила возмутился и зло воскликнул:

– Пусть меня еще кто-нибудь точно так по дешевке купит. Пусть Капель купит, кто ей не дает. Я согласный. А она уехала по своим ресторанам и казино выступать, а мне не заплатила.

Мой приятель отвернулся и провел рукой по глазам, смахивая непроизвольно выступившие слезы. Я растерялся. Никогда еще не видел я его таким расстроенным. Или удача слезу вышибла?

Я решил отвлечь его мрачных дум и перевел разговор на другое, на его бабку. Ее присутствие или упоминание о ней, всегда действовало на него одинаково. Мой дружок мгновенно мобилизовался и готов был в любую минуту вступить с нею в спор. Шла у них нескончаемая война.

– Что-то давно Марфы Егоровны не видно! – сказал я. Данила сумрачно ответил:

– Бабка третий день как в больнице лежит.

– Что с ней?

– Сердце прихватило! Скорую ночью вызывал. После этой Капель и прихватило. А знаешь, что? – вдруг он мне предложил, – давай вместе к ней сходим.

– Давай! – мгновенно согласился я. – Чего же ты мне раньше не сказал?

– А чего говорить! Настроение только портить тебе и себе.

Я сразу предложил Даниле сбегать домой, и взять Марфе Егоровне что-нибудь вкусненькое.

– Ничего не надо! – безапелляционно заявил мне мой дружок. – Я другое, придумал. Пожалуй, с тобой соглашусь! Нечего мне сторону этой Гусыни против Капель занимать. Надо так: и нашим и вашим, фифти-фифти. Пятьдесят на пятьдесят!

– Молодец! – обрадовался я – давно бы так. Тебе ни эта Капель, ни эта Гусыня никто. Ты должен как тигр лежать на горе и наблюдать, наслаждаться их схваткой.

Данила еще раз уточнил:

– Значит, ты считаешь, что мне на Гусыню и на Капель надо наплевать?

– Естественно! Плюй! – и я еще раз привел тысячу неотразимых доводов.

– Ну, хорошо! – согласился Данила. – если ни той и ни этой, как ты предлагаешь, то выбирай, кого мы будем резать, Ваську или Борьку?

– Как резать?

– А так! Нам только за половину уплачено Гусыней, за одного. Второго я не собираюсь бесплатно кормить. Так что думай, кого мы будем на обед бабке готовить.

– Ты это серьезно? – еще раз уточнил я у приятеля.

Тот удивленно посмотрел на меня. Это я, москвич, никогда не задавал себе вопросов, откуда берется мясо на прилавках, а мой дружок более прозаически смотрел на эти вещи. Сам всегда и рыбу почистит, и голову курице отхватит. Вот борова заколоть, раньше приходил сосед. Теперь вместо него живет Капель.

– Ну, выбрал? – нетерпеливо спросил он. – По весу они почти одинаковы.

А мне было жалко и страуса Ваську, и этого жгучего брюнета, поросенка Борьку. Между тем одним из них придется пожертвовать на лечебную похлебку для больной.

– А Капель не заругается? – в очередной раз я попробовал оттянуть судьбоносное для живности решение.

– Наоборот, рада будет! Она сказала, страуса забирай, если хочешь! – уверенно заявил Данила.

– Решай сам! – сказал я приятелю.

Свой выбор он остановил на поросенке Борьке, обосновав его тем, что тот попрошайка. Вечно, мол, терся в ногах у гостей Капель и выпрашивал еду.

– Друг Борька, ты где? – позвал поросенка мой приятель.

Поросенок не заставил себя долго ждать. Когда он явился пред ясные очи Данилы, тот усадил его в корыто, налил воды и долго оттирал с мочалкой. Борька жмурил глаза, довольно хрюкал и не знал, что это его последние блаженные минуты. После помывки, Данила вытер его сухой тряпкой и взял в руки нож. Я отвернулся.

Во дворе раздался истошный свиной визг. Дело было сделано! Я ушел в сад и оттуда наблюдал, как мой дружок управляется. Внутренности полетели в таз, а туша была быстро и профессионально разделана на дубовом столе.

– Ты можешь из него, какой-нибудь деликатес приготовить? – спросил Данила. Спросил бы что полегче. Я только и умел, что садиться за стол. Пришлось звонить Насте и просить помощи. Минут через десять она появилась с поварской книгой в руках.

– Вот, бабке в больницу хотим что-нибудь приготовить! – Данила показал на тушку кабанчика. К этому времени мы уже сидели на кухне. – Поможешь?

– Отойдите в сторону! – сразу приказала она. О, что тут началось. Вот кто прирожденный диктатор. Она близко нас с Данилой больше не подпустила к свиной тушке. Большая часть сразу ее уехала в холодильник, а меньшая поступила в обработку. От Насти, единственной дочки успешных родителей, я не ожидал такой сноровки. Из задней ноги она нарезала порционные куски мяса, слегка их отбила, посолила, поперчила и затребовала муку. Мука у моего приятеля была. Он иногда делал для свиней болтушку. Эта мука и пошла в ход. Запанировав куски мяса, Настя выложила их на сковородку. Морковь, петрушка, сельдерей были нарезаны кубиками, а репчатый лук и картофель – дольками. Коренья и лук обжаривались с жиром, отдельно обжаривался картофель. Куски свинины покрылись румяной корочкой.