Убежденный холостяк - Хармон Данелла - Страница 31

— Знакомо?

— Естественно. Я же сумасшедший изобретатель. Большинство из тех, с кем я встречался, не считают нужным хотя бы изобразить интерес к моей работе, к моим планам. А так как они не понимают моих исследований и взглядов, они списывают меня со счетов, как эксцентричного, и предпочитают не общаться со мной. Я как лошадь с шестью ногами. Они не знают, что со мной делать, у нас нет точек соприкосновения, поэтому я предпочитаю одиночество — мне так удобнее.

— А мне ваши работы кажутся потрясающими, — с горячностью воскликнула Челси.

— Следовательно, вы исключение, которое только подтверждает правило.

— А еще я считаю, что ваши проекты изменят мир. Эндрю усмехнулся.

— Все может быть, но поверьте мне, Челсиана, я знаю, что значит, когда смеются над твоей верой, увлечениями, над твоими проектами и мечтами. — Он вынул руки из-под головы, спрятал их под одеяло и укрылся до самого подбородка. — Даже сейчас я не могу без содрогания вспоминать, что говорили мои коллеги по научному обществу после того, как мой летательный аппарат вместе со мной и Чарльзом рухнул в ров, и все это на глазах у короля. Я содрогаюсь, представляя, что они скажут, когда обнаружат, что я создал возбудитель и при этом не помню, из чего он состоит. Какое унижение… Я, изобретатель и ученый, даже не записал, какие компоненты входят в препарат, который, возможно, станет самым невероятным открытием последнего десятилетия, если не века.

В его голосе слышалась боль. Челси осторожно нащупала его руку под одеялом. Их пальцы сплелись.

Так они лежали несколько минут, держа друг друга за руки, глядя в потолок и сохраняя молчание.

— А это очень даже забавно, — вдруг проговорила Челси.

— Что именно?

— Мы, два неприспособленных неудачника, думаем о том, как изменить мир. Возможно, мы подходим друг другу гораздо больше, чем предполагали.

— Наверное, мы бы еще больше подходили друг другу, если бы имели склонность к браку.

— Да. Лучше мы будем друзьями, чем супругами. Брак разрушит нашу зародившуюся дружбу. И давайте перейдем на ты.

— Хорошо. Так мы над этим и работаем, правда? Над тем, чтобы стать друзьями?

Челси показалось, что в этих словах прозвучала надежда, и, повернувшись к Эндрю, обнаружила, что он наблюдает за ней. Только вот выражение его лица было непроницаемым.

— Да, работаем. Хотя я сомневаюсь, что друзья обычно спят в одной постели.

— Кто знает? К тому времени, когда слуги проснутся, я уйду.

— Вот это правильно. Нам совсем не нужно, чтобы тебя здесь застукали. Уж тогда нам точно не отвертеться от свадьбы.

— Обещаю уйти при первых звуках.

— А я после завтрака перееду в свой лондонский дом.

— Очень мудрый поступок.

— Да, мудрый.

К Челси пожала ему руку, потом закрыла глаза, прислушиваясь к стуку дождя и наслаждаясь теплом. Постепенно звук дождя стал отдаляться. Девушка умиротворенно вздохнула, повернулась на бок и прижалась к Эндрю, который машинально обнял ее, стремясь согреть и защитить.

Уже засыпая, Челси возблагодарила Господа. Как же приятно спать не в одиночестве!

Глава 18

— О Боже, — пробормотала Нерисса, когда заляпанная грязью карета остановилась перед Монфор-Хаусом. — К нам спешит мать Перри. Можно подумать, что она ждала нас у дверей — так быстро она появилась на крыльце. Сейчас мне меньше всего хотелось бы видеть эту злобную сплетницу.

Нерисса устала и была раздражена. Чарльз и Гарет приехали вчера поздно ночью, а выехать пришлось еще до рассвета. Они почти не спали. Мужчины решили ехать верхом. Люсьен на своем своенравном жеребце Армагеддоне скакал чуть впереди, Чарльз на Претенденте, привыкшем ко всем превратностям военной жизни, держался рядом с каретой и беседовал с Гаретом, который скакал на породистом Крестоносце. Их жены, Джульет и Эми, ехали в карете вместе с Нериссой.

— Вы меня простите, но что-то у меня нет желания быть с ней дружелюбной, — с американским акцентом сказала Джульет, наблюдая, как старая ведьма спешит через площадь к карете. Она уже имела опыт — причем не очень приятный — общения с леди Брукхэмптон, и Нерисса не винила ее за то, что она не любит женщину, оклеветавшую ее мужа.

— Она окликнула Люсьена, — сообщила Эми, выглядывая в окно. — Присела перед ним в реверансе. У нее шевелятся губы.

— Представляю, что она там несет, — холодно процедила Джульет.

Люсьен остановил своего жеребца у дверцы кареты и наклонился к окну.

— Добрый вечер, дамы. Прошу прощения за неудобства, но наша соседка только что напросилась к нам на чай. — Он улыбнулся той самой улыбкой, которая всегда приводила окружающих в бешенство. — Мы отказываем ей?

— Да, — бросила Джульет.

— Да, — поддержала ее Эми.

Нерисса промолчала. Ей тоже не нравилась леди Брук-хэмптон, но она надеялась, что Перри скоро сделает ей предложение и понимала, что нельзя портить отношения с его матерью.

— Чем она так взволнована? — мрачно спросила девушка.

— А ты как думаешь? Вчера поздно вечером приехал Эндрю. Она считает, что он убегает от каких-то проблем, и хочет первой сообщить нам об этом.

Раздражение Нериссы только усилилось.

— О, как бы мне хотелось, чтобы эта женщина хоть раз в жизни не вмешалась в чужие дела! Она не сказала, он был один или нет?

Лицо Люсьена оставалось непроницаемым.

— Не сказала.

— Тогда у нас нет другого выхода, как пригласить ее, — уныло заключила Нерисса. — Естественно, мне этого не хочется, но…

— Но если ты намерена выйти за ее сына, тебе стоит сохранять с ней добрые отношения, — закончил Люсьен.

Мужчины спешились, передали лошадей конюхам и помогли дамам выйти из кареты. Все вместе они прошли через высокие кованые ворота. Джульет намеренно игнорировала леди Брукхэмптон, Эми держалась с подчеркнутой любезностью, а Нерисса с грустью думала о том, что утро будет очень скучным.

Харрис, дворецкий, встретил их в мраморном холле, низко поклонился сначала герцогу, потом остальным. Он держался скованно, явно испытывал неловкость и казался встревоженным.

— Ваше сиятельство, — тихо проговорил он, — позвольте побеседовать с вами наедине.

— Ради Бога, Харрис. Пройдем в библиотеку.

Они ушли. В холле появились лакеи. Молчаливые, напряженные, они забрали у дам плащи, а у Чарльза и Гарета — пальто и шляпы. Братья переглянулись. Женщины нахмурились. Только леди Брукхэмптон трещала без умолку, как сорока, и, казалось, не замечала ничего вокруг.

— Леди Нерисса, вы должны обязательно прийти ко мне завтра на чай, — тараторила она, намеренно игнорируя Джульет и Эми. Она презирала обеих: одну — за то, что та утащила Гарета прямо из-под носа у ее дочери Кэтрин, другую — за то, что та похитила Чарльза. — Мне нужно многое понять и осмыслить. Все только и говорят Франции. Какой ужас, не исключено, что мы скоро окажемся перед новой войной — спасибо этим мерзким американским колонистам. Я слышала, они направили своего эмиссара, господина Франклина, в Париж за помощью! Боже, спаси нас, если «лягушатники» решат развязать новую войну ради американских предателей, этих жестоких бунтовщиков…

— Прошу прощения. — Гарет взял Джульет под руку и тем самым помешал ей ответить на столь явное оскорбление. Чарльз сделал то же самое с Эми, и обе пары неторопливо пошли прочь, оставив Нериссу наедине с леди Брукхэмптон.

— А что с ними такое? — изобразив непонимание, спросила леди Брукхэмптон.

Нерисса уже открыла рот, чтобы дать отпор старой ведьме, но тут увидела Люсьена. В отличие от дворецкого герцог не был ни встревожен, ни напряжен. Он выглядел так, как всегда, когда стремился к какой-то цели.

— Что вы стоите в холле? — любезно осведомился он, приближаясь к дамам. — Давайте пройдем в гостиную. Скоро подадут чай. — Он снял перчатки и отдал их лакею. — Между прочим, Нерисса, Харрис сказал мне, что вчера вечером принесли посылку. — Он подмигнул сестре. — Подозреваю, она от умирающего от любви молодого повесы. Харрис положил ее на твою кровать.