Убежденный холостяк - Хармон Данелла - Страница 56

— Любишь? — спросила она.

Ее вопрос привлек внимание Эндрю.

— Челси! Челси, дорогая… — Он прижал ее к себе и обеспокоенно заглянул в глаза. — Господи, я так боялся, что ты попытаешься загородить меня собой! Больше никогда…

— Ну так как?

— Что — как?

— Любишь ли ты ее? — подсказал Люсьен, с безнадежным видом всплеснув руками.

Эндрю секунду смотрел на Челси, и вдруг его лицо чудесным образом преобразилось. В его глазах появился мягкий, нежный огонь желания. Челси все поняла и без слов, однако ей все же хотелось услышать их.

Эндрю улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в губы. Челси обняла его за шею. Капли дождя, скатываясь по его мокрым волосам, падали ей на щеки.

— Да, Челси, я люблю тебя, — сказал Эндрю, отрываясь от нее. — Я люблю тебя не частью души, а всем своим существом, — повторил он те слова, которые написал ей в записке несколько часов назад, — красивые, возвышенные слова, которые открывали перед ними дверь в счастливое будущее.

Челси погладила его по залитому кровью лицу.

— Я тоже люблю тебя, Эндрю. Моя любовь столь велика, что просто не помещается в сердце. А теперь, дорогой, отвези меня домой. Отвези домой и покажи, как сильно ты меня любишь.

Эндрю не надо было повторять дважды. Усмехнувшись, он взял ее так, чтобы она не смогла увидеть тело своего сводного брата, поднес к Ньютону и осторожно усадил в мокрое седло, затем сам сел позади и взял в руки повод. Спустя секунду они уже ехали к дому, совсем позабыв о герцоге. А тот стоял и смотрел им вслед.

Вскоре он вскочил на Армагеддона, поймал испуганную лошадь Сомерфилда и пустил своего жеребца шагом. Дождь начал стихать, в небе между тучами появились просветы.

Улыбнувшись, Люсьен снова поздравил себя с успехом. Сегодня будет замечательный день, сказал он себе.

Эпилог

Герцог Блэкхит вернулся в Рейвенскомб поздно вечером на следующий день.

Выносливый Армагеддон быстро преодолел расстояние, разделявшее два поместья, поэтому у Люсьена оставалось много времени, чтобы насладиться своим триумфом. И ведь это действительно был триумф. Устроена судьба еще одного брата, возможно, самого упрямого из всех. В семье появилась новая невестка. Она до безумия любит своего мужа. Даже сейчас герцог не мог без улыбки вспоминать, как он прощался с ней сегодня днем. Она впервые обняла его, и в ее взгляде читалась благодарность. А Эндрю тепло пожал ему руку. Как это странно — не враждовать с ним. И как пусто в душе при мысли, что для исполнения его клятвы осталось пристроить только одного человека. Нериссу.

С ней значительно проще, чем с братьями. Она влюблена в Перри, и хватит легкого… толчка, чтобы направить ее в нужную сторону. Да, с Нериссой не будет проблем.

Герцог по праву гордился собой. Он въехая в ворота Блэкхита, спрыгнул с Армагеддона и передал жеребца груму, который выбежал навстречу с фонарем в руке.

— Добро пожаловать домой, ваше сиятельство, — сказал тот, поклонившись, и повел лошадь в конюшню.

Люсьен пошел к дому, мечтая о том, чтобы переодеться, поужинать и принять ванну.

Слуги открыли перед ним тяжелые двери. Слуги забрали у него шляпу, плащ и перчатки. Слуги поспешили на кухню готовить ему ужин. Да, приятно вернуться домой!

Герцог Блэкхит шел по слабо освещенным коридорам. Его шаги эхом отдавались от древних стен. Он поднялся по каменной винтовой лестнице в башню, где располагались его апартаменты. Снаружи доносились завывания ветра. Они будили воспоминания, которые герцог хотел бы забыть.

Он толкнул дверь, вошел в комнату и замер как вкопанный.

На его кровати, в свете одинокой свечи, стоявшей на тумбочке, сидела женщина. Женщина с раскосыми зелеными глазами, огненно-рыжими волосами и злорадной усмешкой на губах. Ева де ла Мурьер.

— Ах, ваше сиятельство, я заждалась. Видите ли, в вашем сейфе я нашла пузырек, а так как я не вправе допустить еще одну ошибку, вам придется — нравится вам это или нет — проверить его действие на себе, прежде чем я уйду.

В одной руке у нее был пистолет. Она подняла его и прицелилась в герцога. А в другой… В другой был пузырек с возбудителем.

Люсьен долго вглядывался в ее глаза, пылавшие гневом. Его лицо ничего не выражало. Вдруг его губы сложились в мрачную ухмылку, и он медленно двинулся к кровати, снимая по пути одежду.

Дверь позади него захлопнулась.