Влюбленный холостяк - Хармон Данелла - Страница 22

— Полагаю, что это блестящий план, — заключил Эндрю.

— Дьявольски хороший, — добавила, кивнув, Джульетт.

— Да, настало время отмщения, — проговорил Гаррет, которого эта идея воодушевила.

— Чарлз?

Майор взглянул на сестру.

— Я ненавижу эту женщину и не собираюсь ее прощать, но если Люсьен и в самом деле виноват, даже косвенно, в смерти Перри, то эти двое чертовски здорово подходят друг другу.

Челси улыбнулась. Когда все наполнили бокалы, она подняла свой.

— Тогда тост! — сказала она. — За затрещину Люсьену!

— За затрещину Люсьену! — подхватили все.

Глава 12

Люсьен вернулся из Франции после неудачной попытки обнаружить следы Перри и нашел, что, пока он отсутствовал, его жизнью взялись управлять другие и она ему больше не принадлежит.

Он был вне себя от злости.

— Как кто-то смеет диктовать мне условия? — процедил он сквозь зубы, когда Чарлз вручил ему указ, подписанный самим королем, в котором содержалось требование о немедленном браке между его светлостью герцогом Блэкхитом и Эвой де ла Мурье.

— Ну же, Люс, король это тебе не кто-то, — весело проговорил Эндрю, когда Люсьен с мрачным, как туча, лицом, глядел на указ, словно это был его смертный приговор. — Думаю, что тебе придется подчиниться.

— Да, было бы крайне неблагоразумно отказывать его величеству, — добавил Гаррет, беззаботно развалившись на диване в библиотеке.

— Это было бы катастрофой, — вставил Чарлз. Поднявшись, Гаррет плеснул в стакан щедрую порцию виски.

— Получается, что у тебя нет выбора, кроме как жениться на этой леди, особенно когда она носит в себе наследника семьи Блэкхит. — Он передал стакан Эндрю.

Эндрю отдал стакан Чарлзу.

— А мы все знаем, как серьезно ты относишься к семейным делам. Род должен продолжаться, ты же понимаешь.

— Вот именно, — сказал Чарлз, поднеся стакан своему застывшему на месте брату. — А главное — твоя будущая невеста уже здесь, в Розбриаре.

— Что очень удобно, — проговорил Гаррет.

— Да, и не нужно ехать опять за ней во Францию, — добавил Эндрю.

— Мы даже позаботились о том, чтобы выправить тебе специальное разрешение. Ты можешь жениться прямо сейчас.

Люсьен опустил указ и понурился. Чарлз взял у брата указ, вместо него отдав старшему в роду стакан с виски.

— Из нее получится прекрасная герцогиня, Люс. Просто великолепная.

Люсьену удалось сохранять полное самообладание, хотя на душе у него кошки скребли. В груди его клокотала ярость какой он еще не знал. На мгновение его глаза застлало красным туманом. Он даже испугался, что его голова вот-вот взорвется. Кулаки сжались — но нет. Воспитание взяло свое. Поджав губы и сверкая глазами — нетронутый стакан с виски в руке, — он повернулся к братьям спиной, не в состоянии смотреть на эти три добродушно-невинных лица, каждое из которых выглядело слишком счастливым, слишком довольным и слишком… торжествующем.

Не они ли стоят за всей этой страшной кутерьмой? Не собираются ли они распоряжаться его жизнью, как он распоряжался ими?

Они не стали бы.

Они не посмели бы.

Но он понимал, что они посмели… и что он свое получит.

Он услышал, как Эндрю откуда-то сзади сказал:

— В самом деле, Люс, все не так плохо. Просто подумай обо всех хитрых штучках, которые ты проделал, чтобы заставить нас жениться, когда мы этого вовсе не хотели. Но тебе было лучше знать, не правда ли? Что ж, теперь нам лучше знать. Тебе нужна герцогиня. Семья Блэкхит нуждается в наследнике. Черт, с Эвой ты получаешь и то и другое, все готово и ждет тебя.

Люсьен отставил нетронутый стакан, стоя спиной к братьям и напрягая каждый нерв, чтобы не взорваться. Он не покажет им, как сильно они его разозлили. Он мог не сдержаться. Ударить их. Наорать. Сказать грубость.

Лучше уйти, прежде чем он это сделает.

С напряженной спиной, с лицом мрачнее тучи он выдел из комнаты, не произнеся больше ни слова.

Ничего не видя вокруг, Люсьен вышел из дома на бодрящий, сырой зимний ветер. Ему нравилась промозглая погода. Ему нужно было подумать. Выработать какой-то план. О мести он и не помышлял, ему требовалось только принять какое-нибудь решение. Он побрел к конюшням и подозвав конюха, приказал оседлать Армагеддона. Слуга бросил взгляд на его страшное лицо и побледнев, кинулся выполнять приказ.

Люсьен вышагивал взад-вперед в ожидании, когда подведут жеребца, кровь бурлила у него в жилах. Он слышал, как конь бьет копытами у себя в стойле, затем последовала суматоха, когда черного как вороново крыло арабского скакуна, подаренного бедуином-шейхом во время одного из многочисленных путешествий Люсьена, стали выводить из конюшни. Норовистое животное мотало головой, взбрыкивало и едва не свалило двоих конюхов, которые пытались сдерживать его.

Спустя несколько секунд Люсьен уже галопом мчался от имения.

Оказавшись вдали от чужих глаз, он отдался на волю коня. Конь молнией летел по пастбищам, из-под копыт сыпались камни, разлетались фазаны, два зайца бросились наутек, под прикрытие колючих кустов ежевики. Насыщенный запахами влажной земли зимний ветер бодрил, но ярость Люсьена никак не унималась. Даже этот сумасшедший галоп по продуваемым холодным ветром пустошам не мог ее остудить.

Внезапно Армагеддон задрал голову, прижал уши, и Люсьен понял, что он не один.

Он оглянулся через плечо. Еще один всадник на взмыленном гнедом появился позади и стал быстро приближаться.

Это была Эва.

На мгновение ее вид — разгоряченное ветром лицо, летящие юбки — вся она, гибкая, стройная, красиво сидящая в седле, — заставила его ощутить истому в паху и затаить дыхание. Но только на мгновение. Он слишком зол на нее, чтобы позволить себе восхищаться ее мастерской ездой, безукоризненной посадкой и чувством равновесия. Эва была великолепна — пышные рыжие волосы отброшены назад и ниспадают из-под шляпки, глаза сияют возбуждением от езды. Он натянул поводья, чтобы она смогла его догнать.

— Вам в вашем положении не следует носиться по пустоши, — холодно произнес он, когда она поравнялась с ним.

— Значит, вы в курсе.

— Конечно, в курсе. Мои злорадные родственники не замедлили сообщить мне. — Он повернулся и очень пристально взглянул на нее. — Вам будет приятно узнать, мадам, что во имя сохранения вашей и моей гордости я не стал рассказывать им всю правду.

— О чем, о том, что я делала с вами что хотела? Он устремил холодный взгляд вперед.

— Именно.

— Что ж, Блэкхит, пусть будет так. Но, если мне не изменяет память, вы так же желали обладать мной, как и я вами. Я думала, что вы понимаете это. Не валите с больной головы на здоровую.

— Вы были неосторожны.

— Я была неосторожна? Позвольте напомнить вам, Блэкхит, чтобы зачать ребенка, нужны два человека.

— Не трудитесь читать мне лекции, мадам. Я сейчас не в том настроении.

— И вы не трудитесь рассказывать мне о подходящих настроениях, — едко парировала она. — Достаточно плохо почувствовать себя беременной, но знать, что отец не кто иной, как вы, — это причиняет мне бесконечную муку.

Он обернулся и испытующе посмотрел на нее, умело сдерживая рвущегося вперед, гарцующего жеребца.

— А вам точно известно, что отец я, мадам?

Она прищурила глаза, которые вспыхнули из-под украшенной перьями шляпки для верховой езды.

— Ненавижу мужчин, — ледяным тоном сказала она. — Вы были первым с тех пор, как умер мой жалкий муж, и, уверяю вас, последним. — Она отвернулась. — Я пустила вас в свою постель лишь для того, чтобы удостовериться, что у меня в руках настоящий эликсир.

— Который, позволю себе напомнить вам, теперь находится на безопасном расстоянии от ваших вероломных когтей и там останется.

— Поскольку он дважды послужил причиной моей опалы, то я в нем больше не нуждаюсь, так что постарайтесь не демонстрировать свое торжество.

— Нет, вы нуждаетесь в нем. А каких же еще тогда мерзких целей ради, мадам, вы были готовы причинить физический ущерб моим братьям и пробирались в мою спальню, чтобы раздобыть его?